Такое красивое имя. 9. Ненасытный. Из книги Красивая эротика фильм

Провинциальная история

Начало:

9. НЕНАСЫТНЫЙ

Тоня решила терпеть, сколько нужно, пока Сева не образумится. Если он не ночевал дома, она делала вид, что ни о чём не подозревает. Иногда он исчезал на несколько дней и потом заявлялся как ни в чём не бывало – мол, неожиданно послали в командировку, хорошо, что у него всегда с собой есть чистая рубашка и смена белья.

Тоня спокойно накрывала на стол и садилась напротив смотреть, как он ест. Её тихое бесхитростное поведение обезоруживало Севу, и некоторое время он сожалел о том, что поддался искушению и дешёвым чарам незамужних девиц. Они, в принципе, ничем не лучше Тони – разве что одеты поярче и держатся поразвязнее. Как говорится, самая красивая девушка не может дать больше того, что у неё есть.

Но правильные мысли Севы жили сами по себе, а он – сам по себе. Они нисколько не мешали друг другу.

Сева уходил постепенно. Последний серьёзный загул у него продолжался две недели, однако Тоня и это стерпела. Вернулся – значит, понял, что она лучше какой-то гулящей девицы.

А потом началось снова-здорово, и однажды он объявил, что уходит насовсем.

– Да пойми ты, мещанка, я – индивидуум! Мне нужна свобода! Я не могу жить с одной женщиной всю жизнь! – размахивая руками, объяснял он Тоне.

Она напрягалась, пытаясь понять, какой ещё свободы ему не хватает. Ей казалось, что она знала Севу, а выяснилось, что нет.

– Ну и ничего, что индивидуй. Я тебя всё равно люблю, – всхлипывала Тоня. – А женщин у тебя вон сколько было! Когда ты только угомонишься, ненасытный...

У неё чуть не сорвалось с языка слово «кобель», но она вовремя опомнилась. Всеволод не мог терпеть не то что ругательств в свой адрес, но даже упрёков или возражений.

«Может, и на этот раз обойдётся? » – подумала Тоня и отвернулась к окну, украдкой вытирая слёзы. Всеволод не переносил слёз – они на него не действовали, а только злили.

Когда он уходил от Тони и Вовы, он понимал, что поступает плохо и ему должно быть стыдно. Однако он не испытывал при этом особого стыда, так что теоретические рассуждения не мешали ему жить полнокровной жизнью, наполненной доступными ему удовольствиями и наслаждением. Он ещё давно решил, что нужно как следует нагуляться, прежде чем жениться раз и навсегда.

Именно такие планы – дерзкие, заманчивые, широкие – были у молодого парня, вернувшегося с войны целым и невредимым (не считая контузии и царапин), что само по себе – чудо из чудес и знак того, что ему предстоит необыкновенная жизнь. И какой же смысл связывать себя по рукам и ногам, чувствуя жажду свободы, счастья, новых встреч, острых ощущений?

Гулял он, и вправду, долго – ещё лет пять, до сорока. Вот кому было раздолье в послевоенные годы, так это холостякам. Женщины радовались и такому счастью – переборчивому, неверному, ненадёжному.

А Тоне, считалось, по-крупному повезло: не с каждой своей подругой Всеволод дожидался рождения ребёнка. И уж теперь-то он стал осторожнее и научился вовремя уходить, когда слышал нежелательную для него новость. А если кто из женщин и пытался его удержать или вернуть, у него всегда был наготове веский аргумент: люблю, мол, одну только родную жену Тоню и сыночка Вову, только их одних – и больше никого, а вы, мадам, простите – я ведь живой человек, вот и не устоял перед вашей красотой.

И прощали, а что поделаешь! Может, когда зайдёт, ребёнка по головке погладит, а то и вернётся насовсем, если нагуляется. Ведь говорил же, что любит, обнимал крепко, целовал сладко…

Как потом сложилась у Севы личная жизнь, никто в городе точно не знал. Говорили, что он уехал поработать на целину, да так и остался там. Надо сказать, шофёром Всеволод считался хорошим, дисциплинированным, пил умеренно, похмельем не страдал, в аварии не попадал, народное добро почти не воровал.

Тоня на него не злилась. Как вышло, так и вышло, бог с ним. Но ведь в городе не одна она мать-одиночка. Сама полюбила, сама захотела родить. Скучала, плакала – не без этого. Зато сын Вова – при ней. Пухленький, кудрявый – в отца пошёл. И таким спокойным мальчиком рос, что все женщины ей завидовали: рассудительный, ответственный, матери помогал по дому.

Она его одна растила, а какие тогда зарплаты у продавцов были – курам на смех! И на работе строго: ни опоздать, ни взять ничего, разве что буханка хлеба лишняя останется или батон, а время бедное, трудное. Зато честно жила, не то что потом…

Продолжение:

_____________________________

Иллюстрация из интернета

Художник Валентин Губарев