Emancipate

1.

- А где Ирочка?

- На вечеринке у Глейзеров.

- Так Глейзеры же в Эйлат на вик-энд укатили.

- Потому и вечеринка, что укатили. Майка пользуется отсутствием  родителей.

- И ты не боишься отпускать Иру на подобные мероприятия?

- Мама, девочке пятнадцать с хвостиком. Или ты хочешь её за ручку на утренники водить?

- Да, но она не по годам развита...

- Тем более.

2.

Внизу было шумно. Разговаривать приходилось, наклоняясь друг к другу, и это было неудобно чисто физически - со стороны казалось, что общаются два ваньки-встаньки. Он жаловался на учителя литературы, придумавшего для внеклассного чтения ненавистного ему Набокова да ещё и пообещавшего вставить "Приглашение на казнь" как одну из тем экзамена на аттестат. Пробовали жаловаться завучу, но тот предпочёл не вмешиваться, и пришлось штудировать одну из скучнейших вещей в русской литературе. Правда, из принципа полностью роман никто не читал - достаточно было и отрывков из хрестоматии.

- А я Набокова люблю - Ирочке пришлось так близко наклониться, что она ощутила его запах и у неё закружилась голова - скорее всего, от вина. - Недавно прочитала "Камеру обскура".

- Ну, не знаю - теперь к ней придвинулся он. - Может, это другое. Но там... Пробиться к смыслу невозможно.

Он учился на два класса старше её и в этом году заканчивал школу.

- Олежка, слушай - она опять наклонилась к нему - пойдём наверх, там тихо. Можно будет поговорить, а не орать друг другу на ухо.

- Наверх? А удобно?

- Мне - да. Я здесь бываю чаще, чем у себя дома. Мы с Майкой с первого класса вместе.

Наверху было не то чтобы тихо, но слышали они друг друга, даже сидя в разных уголках большущего дивана.

- Я видела тебя на баскетболе. Ты всё время прыгал.

- Это когда мы с 18-ой школой играли?

- Ну да, в эту среду. А почему ты по кольцу мало бросал? Проходил и пасовал, проходил и пасовал... Боишься промазать?

- Да вроде нет, не боюсь. Просто у каждого - своё задание на игру. Мне, кстати, по рёбрам врезали.

- А я не заметила, чтобы ты корчился. Не больно было?

- Больно. А уж синячище какой - на пол-спины.

- Покажи.

- Ты серьёзно?

- А что тут такого? Подними майку.

- Ир, неудобно как-то. Мы здесь сами...

- Потому и удобно, что сами. - Она пересела почти вплотную к нему и приподняла его майку до подмышек. - Где это?

- Ирка, кончай - он придержал майку. - Это слева.

- Ну так повернись давай.

Она прикоснулась к здоровенному красному пятну ниже лоратки и почувствовала, как он вздрогнул и напрягся.

- Больно? - она не убирала руку, едва касаясь его спины.

- Да. Да нет. Не очень.

Она провела ладошкой по его спине.

- А ты мускулистый такой. Качаешься?

- Качаюсь? Скорее назову это "тренируюсь".

- Сможешь меня поднять?

От неожиданности он отодвинулся и внимательно посмотрел на неё. Она улыбнулась.

- Прикидываешь, сколько я вешу?

- Ну, и сколько же?

- 48 кг. А ты?

Он продолжал не отрываясь смотреть на неё. Потом придвинулся к ней и, просунув одну руку ей под коленки, а вторую - между талией и диваном, легко поднял и сел ровно, держа её на весу.

- Посади меня - прошептала она.

- Куда - он не отпускал её.

- Возьми меня на руки.

Он опустил её и замер, не зная, куда девать руки. Она сидела на нём, как наездница на лошади в рыцарские времена - боком.

- Ну как, тяжело было?

- Нет, не очень - прохрипел он и откашлялся.

- А чего тогда хрипишь?

- Я не хриплю.

- Хрипишь, хрипишь. Я же слышу.

Она придвинулась и положила головку ему на плечо.

- Знаешь, я ещё никогда не была так близко к парню. А ты?

- К парню не был, если не иметь в виду спорт.

- Не глупи, я не о том. Ты прекрасно понял, что я имела в виду.

- Ириша, чего ты хочешь? Не мучай меня. Я с малолетками в эти игры не играю.

- Почему?

- Не хочу на нары.

- Дурачёк - она погладила его по лицу - никто же не узнает. Майке ещё 15-ти не было, когда  твой однокласник Ботинок Гусинский трахнул её прошлым летом.

- Большой Ботинок трахнул Майку?

- Представь себе. И на нары не сел. А очень даже себе сидит за школьной партой.

- Ну, прошлым летом он и сам был малолеткой, насколько я смыслю в арифметике. А я нет. Мне скоро 18-ть.

- Олежка, послушай, в моём классе почти не осталось целок, а я - одна из оставшихся, представляешь. Позорище.

Она вскочила и, приподняв юбку, сняла трусики. Потом уселась на него верхом, но на этот раз не как в рыцарские времена, а на совреременный лад.

- Трахни меня, - она положила руку ему на промежность - ты же хочешь. Выеби меня. Не хочу быть целкой. Хочу, как все.

Она завозилась с молнией на его джинсах, но он отвёл её руку. Снял с неё блузочку и прижался губами  к упругой и нежной, всё ещё пахнущей детством груди, потом опустился ниже, поднял юбчёнку и зарылся лицом в благоухающий шелковистый треугольник. Он медленно, едва касаясь губами, выцеловывал каждый квадратный сантиметр этого чуда, забираясь всё глубже, и тогда она развела ноги и впустила его. Он осторожно, стараясь не причинять боли, углубился в неё и замер.

- Тебе больно?

- Немножко.

Он вышёл из неё, потом вошёл опять.

- А сейчас?

- Сейчас нет.

И тогда он вошёл в неё до конца.

3.

Когда они спустились вниз, народ уже расходился.

- Пойдём поедим чего-нибудь - предложила она.

- Если осталось - он огляделся, ища стол.

Они сели рядышком и стали есть бутерброды, пока не съели все с ближнего к ним подноса. Потом встали и, ни с кем не прощаясь, вышли на улицу. Он взял её за руку.

- Иришка, скажи, ты давно меня хочешь?

- Ну, если брать за точку отсчёта сию минуту, то уже где-то часа два как.

- Так что, это всё?

- Не знаю - она как-то очень по-детски повела плечами.

- Я хочу, чтобы ты была моей девушкой. Нам было хорошо сегодня, ведь так?

Она ткнула его пальцем в грудь.

- Мне было больно.

- Но это только в первый раз.

- Не знаю, Олег. Я не хочу пока чего-то постоянного. Я ещё маленькая - и лукаво взглянула на него.

Они пошли молча.

- Ну, я пришла. Пока, да?

- Подожди. Ирка. Не уходи, прошу тебя. Я не хочу быть без тебя.

- Олежка, не могу, мне мама не разрешает - она рассмеялась. - И вот что: не расклеивайся, возьми себя в руки. Ты нравишься мне, иначе бы не было того, что случилось. Но вместе мы не будем. Пока не будем. Вот подрасту немного, тогда, может быть... Ну, всё, спокойной ночи - она потянулась к нему и поцеловала в щеку. - Может, ещё замуж за тебя выйду. А теперь уходи.

Она позвонила в интерком и скрылась за калиткой. Он какое-то время постоял, облокотясь о забор, потом повернулся и пошёл обратно к дому, где была вечеринка. Майка с двумя девочками прибиралась в зале. В кресле спал Ботинок Гусинский.

- Борька, проснись, скотина пьяная - Майка пнула Гусинского в голень. - Олег отведёт тебя домой.

- Не хочу домой. Буду спать здесь. С тобой и с теми бля*ями - и он ткнул пальцем в направлении девочек.

- Ах ты говно - Майка запустила пятерню в рыжую гриву Ботинка - вставай и вали отсюда.

- Ален Дэлон не пьёт бурбон. Он пьёт тройной одеколон - промямлил Ботинок и вырубился.

Олег подошёл к столу, взял наполовину пустую бутылку бренди и, стоя посреди салона, в несколько глотков опустошил её. Постоял ещё какое-то время, глядя в пол.

- Олег, куда вы с Иркой подевались? Весь вечер вас не видно было - спросила Майка, убирая со стола пустую посуду.

- Трепались наверху - он зевнул и потёр щёки.

- Трепались? И о чём же? - она прекратила убирать и уставилась на него.

- О разном. О баскетболе...

- Ты трахнул её! - Майка выкатила на него восторженные глаза. - Трахнул, да?

Он пожал плечами и не ответил. Вышел вон. Душная ночь приняла его в свои объятия. Наверху сходило с ума усыпанное звёздами  июньское небо. Он бросил в рот жвачку и пошёл домой спать.