Вспомни...

Он проснулся не из-за грома, а оттого, что соседняя подушка была пуста, когда он машинально пошарил по ней рукой. В испуге открыл глаза. Слава богу, Она сидела рядом. До чего же хороша! Ладная, пышногрудая, будто налитая соком. Какой же восторг держать ее в объятиях!

— Тебе никогда не понять, как я хочу тебя, — прошептал он.

Их губы слились в жарком поцелуе, тела прильнули друг к другу. Его язык погрузился во влажную глубину ее рта, а рука проскользнула к треугольнику волос внизу живота. Она затрепетала, изгибаясь дугой. Она испытывала невероятное возбуждение, вызванное прикосновением пальцев к ее нежным потаенным складкам. Ему нравилось, как податливо она откликается на его ласки. Без ложного стыда и жеманства, как нечто естественное между мужчиной и женщиной.

Они вместе когда-то постигали те секреты, которые доставляли им наибольшее наслаждение.

Она задыхалась: так чувственны были его ласки. Губами, он медленно исследовал каждый утолок тела, то зарываясь лицом между холмиками  грудей, овладевая сосками,   то осторожно втягивал их ртом, то отпускал, покусывая зубами, и тогда будто молния пронзала ее.

Она почувствовала, как твердеет его плоть, прижатая к Ее животу. Горячая волна, вызванная его прикосновениями, сводила Ее с ума. Но это была прилюдия, он только возбуждал в ней страсть, равную своей.

Слишком часто, лежа в одиночестве и пялясь в окно, Он мечтал о том, как будет ласкать ее — трепещущую, полную вожделения. Сейчас Он сознательно удерживал себя, стараясь именно ей продлить сладость наслаждения.

Она пылала, огонь внутри нее ширился, поднимаясь снизу, пока не охватил ее  всю. Содрогание сотрясло ее тело, и она сразу обмякла.

Он поцеловал ее в повлажневший лоб.

— Но ты же не… — едва слышно, словно виновато, сказала Она.

— Помолчи, детка. Я получу свое. Мы же никуда не спешим.

В прошлом так иногда тоже бывало. Он всегда был Умелым любовником, и в первую очередь заботился о женщине, стремясь доставить ей удовольствие.

Она легонько перебирала курчавые завитки на его груди, губами касалась темных окружий сосков, облизывала, словно балуясь, впадинку пупка, спускалась ниже, к возбужденно набухшей мужской плоти, языком исследуя каждый ее дюйм, а когда Он невольно начинал постанывать, путешествие от завитков на его груди начиналось снова. И ласки становились все откровенней, чувственней, пока он не провалился в бездну, где нет ни времени, ни пространства, ни проблем, одно лишь счастливое забытье.

Даря удовольствие ему, она сама загоралась вновь. Она опять хотела его. Вот тогда-то, в самый пик обоюдной неуемной жажды, он и обрушивался на нее. Их было уже не разнять. Мощными посылами он задавал ритм, то убыстряя, то замедляя движение своей плоти, а она то вбирала ее до отказа, то отдалялась. Стонала и вздрагивала, опускалась и вздымалась, идя навстречу все возрастающей скорости, пока ослепительный восторг, который продолжался и продолжался не вымотал их окончательно, погасив пламя и тогда его сменили изнеможение и умиротворенность.

Он теперь лежал рядом на спине, прикрыв глаза рукой, а она искоса смотрела на него.   Ее смутило затянувшееся молчание.

— Ты обалденная любовница, знаешь это? — наконец сказал он.

Она улыбнулась.

— Ты всегда говорил так.

Он загреб ее в свои обьятия и устало прикрыл глаза. Она поднесла к лицу его руку и уткнулась в нее лицом. Их дыхание постепенно стало ровным и наступила тишина.