Песок стеклянных городов. Глава Смотреть фильм гусарский секс городок

Подарок для моей любимой ведьмы Нади Толокно

Если какое - то время назад я мутил интеллектуальную стрелялку из параллелей и аллюзий, своеобразно воплощая медвежьи шкуры Кристофера Ламберта в кривой член Кристофа Кларка и нож - свинорез Кристофера Робина, выпотрошившего папу в гостиной Баскервилль - холла, то со вчерашнего дня, по - прежнему мучаясь последствиями отравления перезревшими плодами доктора Геббельса, еще более своеобразно подогнанных оранжевожилетными грузчиками в унылую действительность путинщины, я просто отстреливал на хер тупых сучек, впирающихся за ради бабла на заблеванную почву Недоделанного Рейха, лаковыми рылами скалясь из " Инстаграм ", не сомневаясь и не менжуясь стер двух самых старинных своих приятельниц, стриптизершу и теннисистку, двух поганых свиней, готовых дать в жопу за лишний доллар, скачущих в оптимистической веселухе по руинам Гляйвица, добавляя капельку водички в текущий беспрерывно ручеек древнекитайской пытки, только вместо обритой башки был мой мозг, открытый и беззащитный. Я скулел, как обманутый ублюдок, рассчитывавший на что - то, точнее, на минимальное понимание сложившейся ситуации, когда любой вменяемый человек молит Бегемота и Мгангу о скорейшем уничтожении уже не только режима, но и всей страны, чудовищным монстром тотальной коррупции, криминала и несправедливости вставшей на рельсы отжавшего Судеты святого Адольфа, в поголовном безумии погружаясь в ад православного фашизма в блестках и свете софитов чуть модернизированного Министерства Правды, окончательной правды, конечной, как пуля в затылок.

Я курил на лестнице, поглаживая прижавшуюся ко мне кошку, закрыв глаза и тихо постанывая сквозь плотно сжатые окровавленные губы, чувствуя пепел Клааса, не просто стучащий в сердце, а заполнивший мой гнилой ливер и требуху под завязку, он уже сыпался, как песок с усов, из моих лопоухих ушей, мышиным шорохом рождая новую симфонию смерти, представляя в красках и цвете Театр Красной Армии, гастролирующий по Мюнхену и Берлину сорок третьего года, как раз во время Сталинградского трехдневного траура. Пьяная Русланова грохочет каблучками перед шрамообразным Отто Скорцени, откупоривающего " Вдову Клико " наградным ТТ с гравировкой " Товарищу Скорцени от искренних почитателей ЦК ОГПУ ", молоденький жидок Райкин сыплет прибаутками и кружится в безумной пантомиме у кресла вальяжно сидящего, свернув ноги калачиком, дядюшки Юлиуса, по случаю такого торжества надевшего халат нерожденного сына Кости и тюбетейку Озбек - хана, Рейнхард Гейдрих хлопает в ладоши, аккомпанируя Бродскому, херачащему " Танец с саблями " на ложках, а Надежда Бабкина, маленькая косоглазая девочка в сарафане вручает дяде Адольфу букетик незабудок, перевитый лентой " Почетный свидетель аннексии Судет ", смеется от щекочущих розовую щечку усиков и торопливо глотает голодную слюну при виде жрущего астраханских селедок рейсхмаршала авиации, только что вынырнувшего из длительной морфиновой тяги, по самоновейшему рецепту заангидриженной до уровня плохоочищенного чеховского герыча, коричневатого и липкого, от которого тошнит на приходе и начинает кумарить уже через пять часов.

Кошка, видимо, проникла в мои мечты и грезы, вздыбив шерсть на выгнувшемся хребте, она длинными скачками свалила на улицу, еть мозг котам и ловить зазевавшихся птиц, а я, умывшись ледяной водой, пошел заваривать третью чашку кофе, моля неведомых богов и демонов о малой милости : не видеть торжества умалишенных, Диты и Марии, двух корыстных сучек, благополучно самоубившихся по проверенному методы Алины Витухновской.