Сентиментальное путешествие

Она вынула из сумочки диск с фильмом Балабанова «Мне не больно» и положила на стол:

- Решила сделать тебе подарок на Новый год, - её голос прозвучал тихо, и смысл сказанного не сразу дошёл до меня. Одна из гламурных кофеен, которые она так любила, всё больше заполнялась посетителями.

- Прощальный? - без грусти и сожаления спросил я.

- Саш, ты хороший, замечательный… Но ты не мой мужчина, - тихо и мягко сказала она.

- Хм… Ну ладно, не твой так не твой. А какой твой? Ты сама-то знаешь?

- Знаю. Давай не будем.

- Давай.

Мы помолчали, стараясь не смотреть друг на друга. Ей тяжело давался этот разговор. Я же был к нему готов.

- Уже определилась насчёт Нового года? - спросил я, хотя это уже не имело никакого значения.

- Друзья приглашают за город на дачу.

- Отлично. Ну тогда… пока!

- Не сердись и не держи зла.

- Ну это уже лишнее.

Она встала из-за стола и направилась к выходу. Я не стал разыгрывать мелодраму и вышел вслед за ней, чтобы спокойно проводить на остановку и посадить на маршрутку.

Странно, но я находился в приподнятом настроении. Причём, не думаю, что она была в таком же. Последние две недели мы практически не общались. На мои звонки и сообщения был всегда один и тот же ответ: «Я работаю». Иногда она соглашалась уступить:

- Ну давай встретимся, в кафе посидим. Хочешь?

- Не хочу.

- Я тебя не понимаю.

- Потом поймёшь.

К тому времени нас связывали отношения совсем иного рода, чем посиделки за чаем в уютненькой кафешке. В этот вечер я был рад увидеть её, потому что всё ещё любил. А ещё был рад тому, что точки над i расставлены. Или так казалось. По крайней мере, она приняла решение.

Это потом, чуть позже, я буду тяжело переживать наш разрыв. Ещё интересней то, что он не окажется окончательным и бесповоротным. Но к тому времени я уже и сам пойму, что не только я – не её мужчина, но и она – не моя женщина.

До Нового года оставалось несколько дней.

1.

Автобус медленно полз по узкой грунтовой дороге у подножия горы. С той стороны, где сидел я, в окно можно было увидеть море, такое долгожданное после утомительного восемнадцатичасового переезда. До пляжа турбазы «Приморская» мы ещё не доехали. Пассажиры постепенно просыпались, приходили в себя, потягивались и уже обсуждали местную погоду. По салону пополз слух, что сегодня лучше не купаться, так как в море обнаружена какая-то инфекция.

«Ну как бы не так, - подумал я, - для этого я сюда и ехал, чтобы в номере посидеть». Тем более, что номер превзошёл все ожидания. В то время я был по сути своей неприхотливым аскетом, да и в турфирме мне всё объяснили, однако…

Мы въехали на территорию базы. Помятые пассажиры вышли из автобуса и стали извлекать свои вещи из багажного отделения. В процессе размещения у нас почему-то отобрали паспорта, дав взамен какие-то курортные карточки.

Пока шёл весь этот чересчур длительный и утомительный процесс, я и решил завязать знакомство. Их было четверо: молодые девушки в возрасте примерно от 25 до 30 лет – одна компания, которая вела себя в автобусе так, будто ездила на нём каждую неделю, да что там… как будто это они его и наняли.

- Это, кажется, Вы опоздали немного, там в Астрахани? - обратился я к одной из них, на вид самой старшей, но самой, на мой взгляд, привлекательной.

- Да, еле успела, - ответила она тихо и устало.

- Может, познакомимся, всё-таки мы - одна группа, - предложил я, не встретив, однако, энтузиазма с их стороны. Тем не менее, никто не отказался представиться: Лена, Оля (это были сёстры, как выяснилось позже, с забавной фамилией Бирюлькины), Юля и…

- Надежда Александровна, - представила её Лена.

- Просто Надя, - тихо и скромно, а может быть, просто устало сказала Надя.

- Ну, слава богу, в этом году не в домиках будем жить, - продолжила Лена. Несмотря на то, что сестрой она была младшей, в этой команде она явно была предводителем.

- А что, в домиках плохо? – поинтересовался я.

- Ну, как сказать… - Лена с Олей засмеялись.

- Я просто как раз там и собираюсь поселиться.

- О! Ну тогда Вас ждёт масса новых впечатлений, - заверила меня Лена.

- Какие планы на сегодня? – устремился я с места в карьер.

- Сегодня по плану отдых, - я ещё не знал тогда, что «по плану» - это не образное выражение, что их план требовал строгого и чёткого выполнения. И вклиниваться в него, пожалуй, было, бессмысленно. Но это всё я понял потом.

Нас стали разводить по номерам. У «комендантши» (не знаю, как правильно называлась её должность, я решил назвать её так) мне выдали ключ от домика и бельё, предупредив, что там уже пребывает ещё один жилец. Насчёт этого меня тоже уведомляли в турфирме, но вообще-то я собирался проводить в домике только ночи, отлёживаться и отсыпаться, а всё остальное время посвятить новым открытиям и знакомствам.

Жильца в домике не оказалось. Сам дом был сколочен из листов ДСП и разделён на две половины: по два жильца в каждой. Там, где кончалась шеренга домиков (а мой был последним), начинались ещё более диковинные вещи – стояли бочки, служившие, видимо, когда-то железнодорожными цистернами, – там тоже жили, вернее, отдыхали люди. Если в домиках не было фактически никаких удобств, кроме электричества, то в бочках была вода, хотя бы холодная.

Места для «белых» располагались в новом трехэтажном корпусе, которого, по словам девчонок, в прошлом году ещё не было. Впрочем, как я уже упомянул, я не был сильно раздосадован этим обстоятельством. Гораздо неприятней было то, что выданное мне бельё при резком движении рвалось. Поэтому наволочку на подушку пришлось одевать со всей возможной деликатностью.

Устроившись, я пошёл узнать насчёт обеда, время которого приближалось. Столовая оказалась не просто большой, а огромной. На входе стоял парень рядом со стендом, на котором красовались достопримечательности Краснодарского края, и предлагал экскурсии. В самой столовой мне показали моё постоянное место и уточнили время, когда это место следует занимать. Питание происходило в две смены. Посетителей, по-видимому, было немало. В чём была причина такой популярности данной турбазы, оставалось загадкой, над которой я не стал ломать голову.

Сам посёлок Новомихайловский, куда мы собственно и прибыли, оказался на почтительном расстоянии от турбазы. Идти до него нужно было по той самой дороге, по которой полз автобус, пешком минут двадцать, может, тридцать. До обеда ещё было время, и я решил-таки прогуляться и купить кое-что необходимое.

Кое-чем оказался крем для бритья, стиральный порошок «Тайд» в маленькой упаковке, прищепки, надувная подушка для плавания, а также маска и трубка, которыми я доселе никогда не пользовался и не увлекался всеми этими подводными «исследованиями» жизни крабов и креветок. Зачем я всё это купил, я и сам не понял.

Вернувшись, застал соседа. Им оказался небольшого роста коренастый мужичок лет пятидесяти пяти, спокойный и доброжелательный, весь уже покрытый бронзовым морским загаром. Ему предстояло отдыхать здесь ещё пять дней. Мне – 10 дней. Да, мы оказались тёзками. Я звал его дядя Саша.

После обеда я не лёг отдыхать, а отправился на море, несмотря на зловещую «инфекцию» и палящее солнце. Пляж турбазы с грибками и буйками мне сразу не понравился, меня тянули более дикие места, где вода была бы чище настолько, что можно было увидеть дно и мелькавших среди камней мелких рыбёшек, а ближайшего загорающего заметить метрах в десяти от себя.

Расположившись у огромных валунов, я разделся и вошёл в море, быстро сплавал туда и обратно, оставив пока подушку на берегу. Была уже середина дня, в это время большинство отдыхающих обычно спит. И это было разумно. Но не в первый же день! Не в день приезда!

Поглазев по сторонам, я заметил двух высоких и крупных девушек, одна из которых загорала топлес. Судя по бронзовым уже грудям, подобным образом она загорала не раз.

Я спокойно отношусь к наготе, и сам бы не против был раздеться, но здешних нравов я не знал, и подобные мои действия могли бы показаться вызывающими. Но девушки настолько привлекали, что я, сам себе удивившись, подошёл знакомиться. Оказалось, что мир тесен, и одна из них приехала из Астрахани, правда не та, что загорала без верха. Вторая же, хоть чуть-чуть и засмущалась ввиду моего вторжения на их территорию, стыдливо прикрывать ничего не стала, сразу же получив от меня плюс к ее личному рейтингу.

- Как-то здесь не слишком весело, - поделился я с девушками первыми впечатлениями. – В прошлом году ездил в Кабардинку – там совсем всё по-другому, развлечений полно и вообще…

- Да, мне тоже про Кабардинку рассказывали, - отозвалась астраханка. – Что же туда не поехал?

- Да решил вот расширить кругозор. А у вас какие планы на вечер? Может, встретимся, погуляем? Покажете, что здесь интересного есть?

- Прям так сразу?

- Так мы можем больше не увидеться, - резонно, как мне показалось, заметил я.

- Ну если судьба сведет – увидимся, - девушки явно хотели отдыхать одни. Я не стал их осуждать за это. Отойдя к своему полотенцу, служившему ещё и лежбищем, я собрал вещи и отправился на турбазу. Девушек этих я больше никогда здесь не видел.

Ближе к вечеру меня сморил-таки сон, и проснулся я часов в семь. Было ещё светло, но ужин, я, видимо, проспал. Оставался душ с горячей водой, который открывался в пять. Быстро собравшись и взяв всё необходимое, я добежал до душевых. От входа в женскую душевую тянулся внушительный хвост, в мужскую путь был свободен. Эту особенность я отметил ещё в семилетнем возрасте, когда мама возила меня в Дагомыс, и там мы тоже жили на турбазе. Недоумение всегда вызывали и женские очереди в туалет. Впоследствии жизнь разъяснила мне причины такой неравномерности.

Душ освежил, я вернулся в домик (ходить туда-сюда приходилось много), переоделся и отправился гулять. На выходе встретил двух новых знакомых: предводительницу компании, автора стратегических планов Лену и бессловесную Юлю.

- Привет, ну как отдохнули?

- Проспали весь день, остальные ещё в отключке.

- Устали, наверное, сильно с дороги. Прогуляемся?

Они нехотя согласились.

- До девяти у нас есть время.

- А потом что, тихий час? – удивился я.

- Сегодня у нас по плану отдых.

План, видимо, был утверждён на самом высоком уровне.

Мой первый день закончился на турбазовской дискотеке, куда я завалился, до того опять послонявшись по набережной Новомихайловского. Познакомился с двумя очаровательными молодыми девочками-брюнетками, которые, как назло, завтра уже уезжали. Они отдыхали в туркомплексе «Торнадо», что находился на другом краю Новомихайловской бухты, и были явно не в восторге от проведённого здесь времени.

- На картинках всё выглядело красивей, - сетовала одна из них.

- А где лучше, как вы считаете? – спросил я.

- С Анапой не сравнить, например. Там столько всего… - подтвердила вторая.

- Ну, Анапа всё-таки город, - возразил я. Этот город я посетил уже совсем в иной компании три года спустя после описываемых событий. Там действительно было «всего полно».

Дискотека на турбазе, куда я завалился уже изрядно навеселе, закрылась минут через десять после моего прихода. Оставив на сегодня попытки дальнейших знакомств, я побрёл к нашему домику и молча лёг спать.

2.

День начинался суетливо и бодро. Завтрак был в девять утра. До этого надо было нагреть воды в стакане кипятильником, сбегать к умывальникам и туалетам, привести себя в порядок, одеться и бежать в столовку.

Народу с утра была тьма-тьмущая. В общем гуле раздавались возгласы отдыхающих, звуки посуды, крики персонала. Молодые парни, дежурившие на мойке, швыряли тарелки так, как будто это был спорт, а не работа. И при этом ухитрялись ничего не разбить. Впрочем, с такой же ловкостью они крутились на турниках вечерами.

Бирюлькинская компания из трёх человек сидела за столиком в другом ряду. Нади с ними почему-то не было. Я не стал ни махать им рукой, ни подходить, так как начал замечать, что Лену это раздражает.

Однако когда я пришёл купаться примерно на то место, где был вчера, оказалось, что они, как и я, предпочитают не общий пляж турбазы, а отдалённые места. Компания была в полном составе.

- Не помешаю? – спросил я и, не дожидаясь ответа, расположился рядом, поближе к Наде.

- А Вас я что-то не видел за завтраком, - обратился я к ней.

- А я отдельно питаюсь. Удобно и деньги такие же тратишь, что и вы заплатили.

- В самом деле? А я вот уже второй год с питанием беру путёвку. Теперь попробую пересмотреть свои взгляды.

Было заметно, что девочки уже купались, и теперь по плану Лены у них загар. Я встал во весь рост, делая вид, что любуюсь морем. Но женские тела меня интересовали не меньше моря. Оля была грубовата и толстовата, лицом некрасива, и к ней интереса не возникло.

Лена, без сомнения, была симпатичной. Стройная, всегда ухоженная (маникюр, педикюр, причёска), средних размеров грудь казалось упругой (в её молодом возрасте это было естественно), под плавками купальника ничего не выпирало и не выглядывало, из чего следовал вывод, что лобок Лена старательно выбривает. В принципе, если бы не её характер и какое-то необъяснимое неприятие моей персоны, можно было, конечно…

Но меня больше заинтересовала Надя. Она выглядела и, скорее всего, была, старше и своих спутниц, и меня. На вид ей было лет тридцать, может, больше. Худая, даже чересчур, грудь маленькая, ножки прямые и стройные. Светлые волосы ниже плеч. Глаза, как будто затянутые пеленой. Какая-то в них была грусть или скука или едва скрываемое неприятие всего происходящего, и меня с моими «домогательствами» в том числе. В отличие от Лены, у неё низ купальника представлял собой холмик, а за пределы текстильной продукции вырывались едва заметные пряди волосиков. Подмышки были побриты, но не отполированы, как у Лены. И всё это придавало Наде естественность, так любимую мной. Рядом с ней лежал томик Кандинского в мягкой обложке издательства «Азбука». Интеллигенция…

Заскучав после нескольких заплывов, я решил пройтись до центрального пляжа, чтобы покататься на банане. Надя в это время плавала в море и, похоже, выходить пока не собиралась. Я «отчитался» Лене и отправился осуществлять свой незатейливый замысел.

Катание тоже было особо весёлым не было. Катер довёз до определённой точки, и седоки сами стали прыгать в воду. А потом с трудом залезать обратно.

Вернувшись, я обнаружил на нашем месте одну лишь сидящую Надю. Остальная троица отправилась в море.

- А чего меня не взял? - уже не тихо и устало, а возмущенно и каким-то назидательным учительским тоном спросила она.

- Да тебя не было долго, - опешил я от такой перемены в её тоне, - я как-то не подумал.

- Ладно, на первый раз прощаю, - язвительно сказала она и улыбнулась уже добрее.

- Я бы на «таблетке» попробовал, говорят – намного круче. Да это и так заметно, - указал я на прыгающую и едва удерживающуюся на резиновой посудине парочку, которую водный скутер кидал направо и налево.

- Давай попробуем… Как-нибудь.

- Твои подруги купаются? – спросил я, хотя это и так было понятно.

Она кивнула.

- Странные они немного, расчётливые. Вернее, не они, а она – Лена.

- Это моя студентка бывшая. Она из Москвы. Оля - её сестра и моя подруга. Живёт в Астрахани. Юля – подруга Лены, с ней же и приехала.

Надя преподавала в колледже что-то вроде дизайна (если есть такой предмет), изобразительное искусство или мировую художественную культуру, или всё это вместе взятое, объединённое в какой-то один или несколько курсов. Я так толком и не понял.

- А я преподаю в школе.

Надя презрительно хмыкнула:

- Ну и что, нравится?

- Да не особо. Сначала от армии косил в сельской школе. Сейчас уже могу уйти, но как-то втянулся.

- Так и будешь до старости деткам рассказывать… Что, кстати? – как-то агрессивно наступала она.

- Историю. А разве плохо?

- Да нет, не плохо. Но не мужская это работа.

- Это ещё почему?

- Мужчина должен быть добытчик, деньги зарабатывать, семью обеспечивать, и работа должна… ну соответствовать его интересам.

- А моя и соответствует, - возразил я. – Я уже столько дурацких грязных работ повидал, знаешь. И тяжёлых, и просто тупых. Так что школа - не самое худшее место. В конце концов, если такие, как я, не пойдут в школу, пусть даже вынужденно, там только старухи одни останутся. И они будут твоих же детей учить. А когда приходит молодой и симпатичный, пусть и неопытный, детей это воодушевляет.

- Ещё и скромный, - добавила Надя.

- Это основное моё достоинство, - подчеркнул я, смеясь.

Она улыбнулась, но было видно, что любые мои возражения её раздражают. Это была чисто учительская черта: ну я же сказала, что так, поверь мне на слово.

- Ну это твоё дело, конечно, - уступила она.

Бирюлькины уже стали приближаться к берегу, и я решил спросить о главном.

- Слушай, Надь, а ты вот прям хочешь все эти десять дней здесь провести? Может, съездим на экскурсию какую-нибудь.

- Да, я думала об этом. Правда Бирюлькины, ну да бог с ними…

- Давай сегодня в обед узнаем насчёт этого, съездим куда-нибудь.

До того, как Бирюлькины вылезли из воды, мы успели договориться.

В обед мы вдвоём подошли к тому самому парню, стоявшему у входа в столовую, и почему-то очень тихо приглашавшему: «Экскурсии, экскурсии…»

- Здравствуйте! – обратился я нему. – Куда бы нам поехать, где поинтересней?

Он стал быстро рассказывать о разных местах и показывать фотографии этих мест на стенде.

- Ну вы куда посоветуете? – спросила Надя.

- Есть экскурсия на завтра в Аше. Дольмен, дегустация вин, водопады, пещера ведьм. Не пожалеете!

Мы стали рассматривать долину Аше на фото.

- Вы ведь семья? – неожиданно спросил он.

Я замялся, а Надя произнесла решительно:

- Нет, не семья.

- Ну так сблизитесь! - не растерялся парень, рассмешив нас обоих.

Посадка на автобус была назначена на семь утра. До завтра мы с Надей не виделись.

3.

В назначенное время мы сели практически в пустой автобус и заняли места на третьем ряду за водителем. Поездив по окраинам, автобус собрал остальных экскурсантов, экскурсовода и его сопровождающего – обоих звали Артурами. Первый Артур выглядел малость диковато: косматые волосы, с редкой бородкой и редкими усиками, которые хотелось выщипать. Кроме шорт и шлёпанцев на нем ничего не было. Второй Артур выглядел чуть поприличней: выбрит, на тело накинута легкая рубашка с коротким рукавом, шорты, шлёпанцы. Он занял одно из пассажирских мест впереди и был незримым для всех остальных собеседником Артура первого. Впрочем, все их беседы сводились к чему-то вроде: «Артур, ты же помнишь? Артур не даст соврать…»

Артур первый говорил без умолку всю дорогу. Вот уже проехали Небуг с его трубами аквапарка: красными и жёлтыми, зелёными и черными. Обогнули по объездной Туапсе…

- А сейчас начинается сочинский серпантин! – торжественно провозгласил Артур. – Повороты на триста шестьдесят градусов.

Автобус действительно стал часто петлять и действительно практически на триста шестьдесят градусов.

- Когда-то здесь хотели создать что-то вроде парка с животными и специально завезли обезьян, - рассказывал Артур очередную историю. – Но в девяностые страна оказалась в глубоком кризисе, поток туристов резко сократился. Идея с парком не осуществилась. Завезённых обезьян практически бросили. Так самое удивительное то, что обезьяны не растерялись, собрались в стаю, можно сказать, в банду, вооружились – палками, камнями, чем могли, – и стали нападать на немногочисленных туристов. Вы только представьте себе: идёте вы какой-нибудь горной тропой, и вдруг - шум, гам, тарарам! Выбегают вооруженные обезьяны явно с недобрыми намерениями. Кто-то отбивался, кто умел быстро бегать, спасался таким образом, но опасность была реальная. Главное – эффект неожиданности. Уж кого-кого, а обезьян здесь никто не предполагал встретить, тем более вооружённых.

Пока Артур рассказывал, весь автобус, большую часть которого составляла молодёжь, умирал со смеху.

- А вот там памятник «чупа-чупсам», - сказал Артур вроде бы серьёзно и указал на какие-то куполообразные сооружения на вершине горы, покрытой зеленью. На самом деле это оказались какие-то научные объекты, построенные здесь белорусами.

Надя была немногословна. Первые минут тридцать езды она и вовсе собиралась спать, но рассказы Артура, её, видимо, взбодрили. Я не лез к ней с разговорами, зная, что могу нарваться на какой-нибудь спор, переходящий в скандал, который здесь и сейчас совершенно не нужен.

В программе был непременный дольмен со «сказками» экскурсоводов, подворье с вином и крепкими напитками, где мы купили коньяк на двоих, а после автобус двинулся непосредственно в долину Аше.

Выйдя и автобуса и перейдя подвесной мостик (кто-то из «умных» очень серьёзно посоветовал не шагать по нему в ногу), мы остановились у «правильного» кафе и сделали заказ на обед, который должен был состояться после того, как нам покажут всё интересное. А после этого пересели на машины ГАЗ-66. Артур сел в кабину, все остальные – в кузов.

- Ну как поедем – спокойно или с брызгами? – высунулся из кабины Артур.

- С брызгами! - заверещала группа.

Нам с Надей, из-за которой мы немного опоздали (пунктуальность не была её добродетелью) достались места на установленной в середине кузова скамейке, а не по его бокам. Как оказалось, в этом был плюс, так как при сильной тряске можно было держаться за скамейку.

Машина вырулила прямо на горную реку и погнала по камням. Пассажиры скакали и визжали, брызги летели с обеих сторон, но нам хотя бы было удобно держаться. ГАЗ то взлетал вверх, то опускался вниз, сворачивал вправо-влево, а брызгами и визгами сопровождался весь путь.

У водопадов Артур и вовсе почувствовал себя в своей стихии: прыгал с высокого камня в неглубокий водоём у водопада Шапсуг и учил, как при этом не отбить ноги, пробирался по скользким камням вверх у водопада Псыдах, растопыривая ноги и руки как можно шире, используя их в качестве опор, а в пещере ведьм отправился на лодке вглубь, куда больше никто отправиться не захотел.

- Ты понимаешь, он просто кайфует от всего этого, ему это действительно нравится! – восхищалась Надя за обедом, который по времени уже можно было назвать ужином. Мы ели уху с форелью, мамалыгу и пили «Балтику» №3.

- Да я вижу. Повезло, нашёл себя и своё место в жизни. Хотя работа у них сезонная.

Надя как будто не услышала моих слов и, судя по блеску в глазах, продолжала восхищаться. Наверное, всё-таки не только Артуром, а всем увиденным.

Обратно надо было проехать в Лазаревское, чтобы отвезти туда девочку Аню, у которой был вечерний поезд.

- Все согласны? – спросил Артур у группы.

Никто не возразил.

- Тогда провожаем Аню, много времени это не займёт.

Здесь он, однако, ошибся. Но единственный, кто предвидел, что в Лазаревском можно потерять много времени, был водитель Манас.

Аню мы благополучно высадили и хором попрощались. Но развернуться в Лазаревском было не так-то просто. Свернув на какую-то улицу, ведущую, видимо, к морю, мы встали. Оба Артура побежали искать способ развернуться, а я обратил внимание Нади на сам посёлок:

- А тут неплохо, даже очень. Пальмы, магнолии, цветов полно, чисто везде… Я обязательно сюда вернусь, - сказал я не столько ей, сколько себе.

Она скуксилась и стала наблюдать за тем, что происходило за окном. Автобус подал назад и пытался въехать в раскрытые охраной (видимо, Артуры договорились) ворота какого-то пансионата. Со всех сторон на нас сыпались возмущённые возгласы и даже проклятья.

- Сейчас драка будет, пойдёшь? – спросила Надя.

- Нет, не пойду. Да и драки никакой не будет.

Она посмотрела на меня с нескрываемым презрением. «Он ещё и трус»,- так и читалось у неё на лице. Хотя до драки действительно не дошло. С большим трудом мы развернулись, доехали до трассы и повернули в сторону Туапсе.

Рассказы у Артура не кончались и на обратном пути. Но характер их изменился: это в основном были байки о туристах: кто-то перепил, кого-то забыли…

Я предложил Наде распить имеющийся у нас коньяк. Она охотно согласилась.

К сожалению, чем сильнее она пьянела, тем становилась невыносимей и упрямей. Ощетинивалась, как ёжик, но быстро успокаивалась, как будто даже жалея о своей эмоциональной вспышке. Значит, не злая, подумал я.

Опять пошли споры ради спора, разговоры о том, как надо правильно жить и какое занятие в этой жизни достойно мужчины. Она спорила с ожесточением, а я воспринимал её слова со снисхождением. Несмотря на всё её упрямство, агрессивность в споре, то здесь, то там проявлявшееся презрение, она мне нравилась. Мне нравилось, что мы так вот интересно и весело провели этот день вместо того, чтобы валяться с её Бирюлькиными на пляже, следуя их плану. Мне нравилось, что теплый коньяк растекается по жилам и быстро опьяняет. И то же самое происходит с ней. Мне нравилось просто сидеть с ней рядом. И я не реагировал так бурно на её слова, как она на мои, наверное, по той же причине – она мне нравилась. Впервые я подумал о том, что хотел бы все последующие курортные дни провести с ней.

Приехали мы уже около полуночи. По дороге сломались и меняли колесо. Около моего домишки мы довольно сухо и быстро распрощались и каждый пошёл к себе.

Дядя Саша то ли не спал, то ли я его разбудил своим приходом.

- Я уж тебя потерял. Что, такая экскурсия длинная? – осведомился он.

- Да вот, так вышло.

- Ну понравилось хоть?

- Да, всё отлично!

- Ну хорошо.

Засыпая, я снова думал о ней.

4.

Утром на пляже Надя живописала наши вчерашние приключения Бирюлькиным. Время от времени она поворачивалась ко мне и спрашивала:

- Саш, а как назывался… А что это были за… А про что он говорил нам, когда мы проезжали…

Мне тоже понравилось в Аше, но сейчас меня больше интересовала она. Как и предполагал парень, торговавший билетами на экскурсии, поездка нас сблизила. По крайней мере, меня тянуло теперь именно к Наде, а не кидало то в одну, то в другую сторону в поисках знакомств. Но она, похоже, была не столь романтически настроена. Она, казалось, была далека от меня, хотя мы и лежали рядом.

В один из заплывов (а из всей этой компании далеко заплывали только мы с ней) я спросил:

- А ты по-прежнему будешь следовать их плану?

- Знаешь, я решила, что буду отдыхать по-своему. И уже сказала Лене об этом.

О! Это уже что-то!

- Может быть, тогда прогуляемся сегодня вечером по набережной, сходим куда-нибудь? Это не свидание, это так…

- Да какое ещё свидание, Саш, - она перевела дыхание, - прогуляться можно, не спать же круглые сутки.

Когда мы вышли из воды, то больше не разговаривали. Мимо лежбища Бирюлькиных пробежало двое мальчишек, а брызги от них попали на горячее тело Лены.

- Это называется отдых, да? – возмутилась она, обращаясь неизвестно к кому. Вся эта несвятая троица перестала для меня существовать. Меня интересовала Надя.

Мы вышли уже часов в девять-десять, а добрались до набережной Новомихайловского и того позже. Надя выспалась и была спокойна. По дороге мы опять обсуждали экскурсию.

Набережная была небольшая. Мы перешли по висячему мостику через речку Нечепсухо и оказались на территории яхт-клуба «Торнадо». Яхт и в самом деле было много. И хотя когда-то мы собирались покататься на «таблетке», я уже думал, что на яхте будет красивей и романтичней.

Практически все скамейки были заняты, и как только одна из них освободилась, мы быстро на неё уселись.

- Ты посиди здесь, а схожу за… чем-нибудь, - сказал я.

- Купи пива и сыра Адыгейского.

- «Шнурки»? - я уже знал кое-что о её вкусе.

- Ну да.

Я купил четыре бутылки пива, «шнурки» и побежал обратно. По дороге, у мостика, стоял Артур второй и что-то с увлечением рассказывал двум парням.

За время моего отсутствия Надя отбила несколько атак на скамейку и дожидалась меня одна. Где-то через час мы всё выпили, она съела все свои «шнурки», но уходить домой не хотелось.

- Давай зайдём куда-нибудь, - предложила она.

Я помялся, так как большими финансами не располагал.

- Да ладно тебе, закажем что-нибудь простое, здесь можно, договоримся.

Оставалось только согласиться, хотя я бы предпочёл прогулку вдоль моря. Ну пусть будет так.

Мы вошли в довольно шумное кафе, сели за столик, к которому через секунду уже подлетела официантка. Надя действительно заказала что-то простое из еды. Но я прибавил к этому двести граммов водки и пива (для неё, конечно). Живая музыка несколько оглушала, но не раздражала. В центре зала полуоткрытого кафе образовался круг танцующих.

- Пойдём? – предложила она.

- Да я как-то…

- Пойдём, - уже утвердительно сказала Надя. Алкоголь на неё сегодня действовал благотворно. Или настроение было хорошее. Может, и я не так сильно уже раздражал. По крайней мере, за весь вечер ни одного спора и несколько милых улыбок. Снисходительных таких, как будто говорящих: ну ладно, не понимаешь ты сейчас этого, но после обязательно поймёшь, помяни моё слово.

Мои кроссовки для танцев подходили больше, чем её сандалии. Поэтому мои движения были уверенными, а прыжки легкими. Она улыбалась, смотря на то, как танцую я, хотя сама лишь чуть-чуть двигалась в танце.

- Ты хорошо двигаешься, - прокричала она мне в ухо. - Чувство ритма у тебя есть. А говорил, что не умеешь, - получил я едва ли не первую похвалу за весь сезон.

Водка подействовала быстро, и выходить на площадку теперь надо было часто. Мы танцевали на расстоянии друг от друга, потом сближались, брались за руки…

Когда она вернулась за столик, я подошел к сцене и обратился к исполнителю:

- А можно песенку заказать?

- Да без проблем. Сто рублей.

- Из фильма «Бандитский Петербург».

- Запись поставить или спеть?

- Лучше спеть, Вы хорошо поёте, - это на самом деле было так.

- Как объявить?

- Да… От Александра для Надежды… из Астрахани.

Я вернулся за столик.

- Сейчас будет хорошая песня, - объявил я.

- Ты так думаешь?

- Я знаю.

Доигрывала какая-то мелодия, а был весь в ожидании того, как сейчас объявят песню, как она это услышит, как оценит. И как это нас по-настоящему сблизит, наконец!

- Слушай, - привлёк я её внимание.

- Да-да.

- …для Надежды из Астрахани.

- Это я заказал, пойдём!

Она была удивлена, но, по-моему, так и не поняла толком, кто что заказал и при чем тут она. Зазвучала всем знакомая мелодия песни про город, которого нет:

Ночь и тишина, данная навек,

Дождь, а может быть, падает снег.

Всё равно, бесконечно надеждой согрет,

Я вдали вижу город, которого нет…

- Это же я заказал, я! – кричал я ей в ухо. – Для тебя.

- Как ты догадался, что она мне тоже нравится? – искренне спросила она.

- Не знаю. Просто эта песня не может не понравиться.

Я обнимал ее тонкий стан и вёл в танце. Брал её руку в свою или обнимал обеими руками за талию. Мне хотелось, чтобы песня звучала как можно дольше, а лучше бы вообще не кончалась. Я не видел её, я её чувствовал. И впитывал. И был счастлив…

Кафе закрылось около двух ночи. А предстояло ещё добраться до турбазы. Покачиваясь, мы пошли вдоль моря, шурша галькой, которая на центральном пляже была настолько мелкой, что была похожа на песок. Может, где-то там и был песок. Идти по дороге было бы удобней и быстрее, но не в такую же ночь!

Временами мне приходилось её поддерживать.

- А Михалков, как он сыграл в «Жестоком романсе»! – отчего-то разговор зашёл о кино.

- Да он самого себя и сыграл. Такой же барин по жизни, - опасливо поддержал я разговор, боясь нарваться на спор. – Актёр он талантливый, конечно, даже гениальный, можно сказать, - поспешил я всё уладить.

Мы медленно шли по направлению к турбазе, и цивилизованный пляж был уже позади. Я взял ее за руку. Она была мягкой и тёплой.

Ночь была настолько тёмной, что, обернувшись к морю, можно было увидеть лишь черную пугающую стену. Пугающую тем, что за этой стеной как будто бы ничего и не было. И только тихий шум прибоя доказывал обратное.

- А ты мог бы искупаться прямо сейчас? - спросила она, надеясь, видимо, на отрицательный ответ.

- Да легко.

- И плавки взял?

- А зачем?

- Я бы тоже хотела…

- В чём же дело? Искупаемся!

- У меня купальника тоже нет.

- Ночью никто не увидит, даже я.

Мы остановились. Я решительно снял обувь, шорты, трусы и футболку и пошёл туда, где должно было быть море, но видна была лишь черная стена. Недолго думая, Надя тоже разделась догола, быстро и как-то легко, не спотыкаясь, вошла в воду и присоединилась ко мне.

- О, как тут здорово…

- Вода тёплая, - подтвердил я, хотя вода меня совсем не занимала.

Мы чуть-чуть поплавали вдоль берега, потом повернули в сторону темноты.

- Тебя не пугает эта темнота? – спросил я, когда мы встали на глубине по грудь, не решаясь плыть в темень. Не дожидаясь ответа, я привлёк её к себе и обнял. Она не сопротивлялась и обхватила руками меня за шею. Я поцеловал её в губы. Сопротивления вновь не последовало. Целовал в шею, гладил ее спину в воде, спускался ниже, к маленькой попке.

- Ну всё, всё, хватит, - шептала она, улыбаясь, и… наслаждаясь.

Мы вышли из воды и присели на большой камень на берегу. Вытираться было нечем. Я обнимал ее и не желал отпускать. А она прижималась и не пыталась выскользнуть. Я хотел её.

- Нет, не здесь, не сейчас…- не соглашалась она.

- А может…

- Нет, Саш, ну мы и так уже и погуляли, и потанцевали, искупалась с тобой, голая, - уверенно ставила она границу, которую не желала переходить.

- Мы и сейчас ещё голые, - улыбнулся я, хотя меня колотил озноб, и он был не от холода.

Я понял, что на сегодня это всё, и когда мы одевались, действительно мысленно согласился с ней: сегодня и так было слишком много всего.

Когда мы подошли к корпусу, уже светало.

- Спокойно ночи, - тихо пожелал я ей.

- Пока, - отозвалась она и стала подниматься к себе.

Зайдя в домик, я вдруг обнаружил, что на мне нет моих очков-хамелеонов. И если я не оставил их на берегу во время купания, то их уже не найдёшь. Пришлось найти в себе силы и вернуться на наше (да, теперь уже наше!) место, где меня дожидались очки.

До завтрака оставалось часа три или четыре. Надо немного поспать. Мне не нужны были сегодня сладкие сны. Явь была намного слаще.

5.

Наутро в голове, конечно, шумело, но в предельно допустимых нормах. Я чувствовал несильную головную боль, которая была вызвана не столько алкогольным перебором, которого собственно и не было, а, скорее, недосыпанием. Совершив традиционную пробежку до умывальников и туалетов, я вернулся в домик и, покопавшись в барсетке, обнаружил там открытую пачку сигарет. Да, она ведь ещё и курила вчера. Когда? Не помню. Может, у моря, может, в кафе. Какая разница… Я взял пачку и ручкой написал на ней: «Доброе утро», намереваясь таким образом растрогать Надю и напомнить ей о совместно проведённой нами ночи.

Поднявшись на её этаж и подойдя к двери номера, я не решился постучать или войти, а пачку оставил прямо у порога.

Теперь – завтрак, море и всё такое прочее.

На старом месте не было ни Бирюлькиных, ни Нади. Я был в унынии. Так много обещала эта ночь в моём воображении, и вот наступил унылый день. Не просто заурядный, а вообще какой-то бессмысленный. Без неё.

Ещё до обеда я решил вновь подняться к ней. Пачки сигарет не было, дверь была открыта, и в самом номере тоже никто не подавал признаков жизни. Или так крепко спят, или ушли, не закрыв дверь. Ладно.

Я пошёл в сторону столовой, надеясь, что где-то и как-то наши пути всё же пересекутся. Лучше бы не пересекались.

На скамейке сидела вся четвёрка. Надя была бесстрастна и ничем не напоминала ту девушку, с которой я провёл эту необычайную ночь. В компании Бирюлькиных она выглядела заурядно.

- Привет! Что-то не заметил вас на море сегодня.

- А мы сегодня катались на катамаранах, - ответила Надя, как будто я обращался лишь к ней.

«Да, видимо, по плану, сегодня катамараны, - подумал я. – А говорила, что пойдёт своим путём».

- Я поднимался к вашему номеру, там почему-то было открыто.

- Не может быть, точно? – спросила Надя.

- Дверь была открыта, и я подумал, что кто-то из вас может быть там, можно проверить, - сказал я на свою беду то, что видел своими глазами.

Лена очнулась и оторвала голову от спинки скамейки:

- Ну, ****ь! Давайте так и будем все двери открывать: заходите, берите, что хотите! – выругалась она.

Надя встала и пошла в сторону корпуса. Я последовал за ней.

- Тебя кто просил это говорить? – зло зашипела она. – Тебе какое дело вообще: заперто там, не заперто?

Я опешил.

- Да я вообще не для этого сказал…

Я хотел добавить, что хотел просто вырвать её из этой компании и обсудить то, что было ночью и то, что переживаю сейчас. Но не успел.

- Вот и не надо было ничего говорить.

Когда мы дошли до номера, дверь действительно была раскрыта. Это ещё больше взбесило Надю, так как последней из номера выходила именно она.

- Ну всё, пока, - отрезала она возможность всего того, на что надеялся я, и добила. – И вообще, отдыхай, как хочешь, что ты привязался?

- Привязался?! – вспылил я, но, постаравшись выглядеть как можно более достойно, не стал грубить в ответ. - Ну ладно, как знаешь.

Сбежав по ступеням, я нырнул в свою дээспэшную лачугу. Внутри клокотала горечь обиды, а на глаза наворачивались слёзы. Меня просто растоптали. Я лежал на кровати и смотрел в потолок, не зная, о чём думать и что делать.

Минут через десять на нашей деревянной лесенке раздались легкие и быстрые шаги. Я не сомневался, что это была она, хотя повернулся лишь на негромкий стук по косяку двери.

- Иди сюда, - как будто приказала она, хотя было заметно, что её на самом деле неловко.

Я нехотя встал с кровати и подошел к открытому выходу.

- Прости, я тебе нахамила, я была неправа, - быстро проговорила она.

- Ладно, - что я мог ещё ответить?

- Я сегодня не смогу с тобой вечером встретиться, мы собираемся…

Куда они собирались, я не услышал, да и знать не хотел. Мне было всё равно. И только кивнул головой.

Она сбежала по ступенькам вниз так же легко, как и поднялась. Я вернулся к себе. Настроение не улучшилось.

6.

Следующее утро опять началось с головной боли, к которой теперь ещё прибавились сопли и чихание. Завтрак не принёс никакого удовольствия, а на обед я и вовсе не пошёл, предпочтя ему антигриппозные капсулы.

Дядя Саша лежал на своей кровати и читал привезённую мной книгу Стивена Кинга «Куджо».

- Вот, уже полкниги прочитал, а она только первого человека загрызла, - поделился он со мной впечатлениями, подразумевая под «ней» собаку.

Мне не хотелось ни читать, ни гулять, ни, тем более, купаться. Раздавленный и больной, я полдня пытался проспать. Иногда получалось.

Дядя Саша вышел покурить на веранду. И тут я услышал разговор. Это был её голос. Спокойный, ровный и добрый. «Ну что на это раз, интересно».

- Саш, там к тебе, - позвал меня сосед.

- Я уже понял, - отозвался я и вышел на веранду.

- Привет! - сказала она, взглянув на меня мягким и добрым взглядом.

- Привет! - ответил я устало.

- Заболел?

- Простыл немного.

- Как так? Ты отдыхать приехал или болеть.

- Ночное купание не пошло на пользу, видимо. Как и всё остальное, - меня начинала раздражать эта прелюдия.

- Я тебе денег должна с той экскурсии, мы можем сложиться и на «таблетке» покататься, как хотели.

- Да какие ему «таблетки», - рассмеялся дядя Саша, докуривая сигарету, - он сам на таблетках сидит.

Это рассмешило всех троих и разрядило обстановку.

- У меня другое предложение, - я начал приходить в себя. – Может, лучше на яхте покатаемся. Что там «таблетка» – пять минут потрясёмся и всё. А на яхте будет красиво.

- Можно и так, - согласилась Надя.

- Что стоишь, заходи, - пригласил я.

Она охотно зашла в домик и уселась на мою кровать. Я сел рядом с дядей Сашей. Я представил их друг другу.

- Мы тут с утра объявление видели: пешеходная экскурсия по окрестностям. Пятьдесят рублей. Не хочешь сходить?

- Хочу, - сегодня она была на удивление податлива.

- Это уже скоро, через час с небольшим. Думаю, что вещей никаких не надо с собой. Подходи к столовой, там увидишь и объявление, и группу, я думаю.

- Хорошо, увидимся, - ответила Надя. – Приятно было познакомиться.

- Мне тоже, - откликнулся дядя Саша, когда она уже упорхнула.

Он не стал комментировать её внешность или сам факт прихода. И за это я мысленно поблагодарил его.

«Экскурсовод» оказался настоящим экзотом: обезьяноподобная физиономия, бандана, потёртая майка, видавшие виды кроссовки и гитара на шее. Однако ожидания собравшихся экзот явно не оправдал. Водив по окрестностям доселе неведомыми нам тропами, он нёс при этом полный бред. Играл и пел тоже не лучше. Постепенно народ стал откалываться от группы и возвращаться уже знакомыми тропами назад. Посмотрев могучий старый дуб с развесистыми ветвями, у которого все сфотографировались, мы с Надей распрощались с дядей Сашей и пошли обратно. Собственно, к тому времени «экскурсия», превзошедшая ожидания, фактически закончилась.

Мы присели на стволе поваленного дерева прямо у дороги. Отсюда была видна часть турбазы, зелёные горы и кусочек моря. Впрочем, ко всему этому мы сидели спиной.

- Ты же не ради «таблетки» пришла? - спросил я спокойным тоном, но с надеждой.

Она не отвечала, и я продолжал:

- Знаешь, я понимаю, у тебя своя жизнь, и, возможно, я в неё как-то не вписываюсь. Но это всё там, дома. А здесь есть ты, есть я, есть вот это море, вот эти горы. Если уж всё так серьёзно, давай по приезду расстанемся. Я пойму. Но так, как ты поступаешь, это…

- А не будет ли трудно расстаться со всем тем, о чём ты говоришь? – и спрашивала, и отвечала Надя.

- Постараюсь это пережить, - угрюмо сказал я. - Не впервой.

- Я встречаюсь сейчас с человеком… с которым собираюсь расстаться. Когда я увидела у себя под дверью пачку сигарет с твоим «Добрым утром», ты не поверишь, меня это так растрогало… Но потом… Я вдруг подумала: «Надя, ты с одним никак не можешь расстаться, зачем тебе ещё какие-то другие сложности? » И перегорела. Накричала тогда на тебя ни за что…

- На самом деле ни за что!

- Да, знаю, знаю. И сразу это поняла, и извинилась.

- Только легче как-то не стало.

- Я понимаю, Саш, правда, понимаю. Прости.

- Да ладно.

- Не ладно, я виновата. Только я, правда, не могу понять, надо ли мне это всё или нет.

- А может, здесь не надо думать? Думать будем дома. А здесь пусть всё идёт, как идёт.

Для меня та ночь много значила на самом деле. А ты так отрезала грубо. Вот, заболел даже, - улыбнулся я, шмыгнув носом. Она улыбнулась в ответ.

- Давай сегодня вечером сходим на море, разожжем костер, сложимся и возьмём вина, из еды что-нибудь, - неожиданно предложила она вместо определённого ответа.

- Ну давай, - ответил я, поднимаясь с бревна и подавая ей руку…

В этот вечер чёрной стены не было, а лунная дорожка светила как будто именно на нас. Я с трудом, но разжёг костер (если бы не разжёг, получил бы кило презрения), сделав углубление в камнях и накидав в него все палки, что нашёл на берегу. Мы сидели с левой стороны от турбазы, эту сторону показал нам сегодня дикарь-экскурсовод. Мы не купались, а просто слушали шум волн, которыми играл легкий ветер. Она прижималась ко мне спиной, а я целовал её руки.

- Ты всем так делаешь? – спросила она.

- Нет, только тем, в кого влюблён, - ответил я.

- Ты замечательный… - мечтательно прошептала она…

7.

Дядя Саша уезжал сегодня после обеда. Едва ли кого-то заселят в это время. И домик должен был остаться в моём распоряжении.

С утра я подошёл к тому парню, что отправил нас в Аше, и поинтересовался насчёт яхты. Он ответил, что пока ничего такого нет, но более подробно обещал выяснить к обеду.

Надя, похоже, входила в свой привычный режим отдыха, и никуда с утра не торопилась. Завтракала она часов в одиннадцать, а потом мы уже вместе шли на море. Чтобы не сгореть в середине дня, она купила зонтик.

- Уже рядышком лежите, - ухмыльнулась проходившая мимо Бирюлькина-старшая. Остальные нас проигнорировали.

«Ну да, вот такие перемены. И это моя победа. И над вами тоже, между прочим», - ответил я про себя и сам себе.

Яхту нам предложили четырёхместную. Причём, уже нашли нам двоих попутчиц. Это оказались две дамы из Астрахани, приехавшие с нами в одном автобусе. Им было лет по тридцать пять, а капитаном оказался похотливый, но добрый дядька лет шестидесяти.

- Вот, девушек тебе привёл, - обратился к нему парень, протягивая большую бутылку кока-колы, купленную по дороге. – Две свободны.

- Я тоже свободна, - зачем-то вставила Надя, желая показать свою независимость.

Конечно, мне это не понравилось. Но капитан, похоже, был, не дурак, и всё понял. По крайней мере, липнул весь это прогулочный час только к двум «свободным».

Прогулка на четырёхместной яхте оказалась даже лучше, чем на большом паруснике. Капитан показывал, где и как лучше позировать для фотографий, давал ласты, предупредив, однако, об их цене, и никуда особо не спешил.

- Дедок какой-то похотливый, - сказал я, когда мы возвращались обратно. – Всё к девочкам да к девочкам…

- Да брось, такой милый дедушка, - возразила Надя.

Насчёт её неуместного заявления о свободном статусе я счёл нужным промолчать. С ней надо было поаккуратней.

Вечером на берег слеталось огромное количество чаек. Если днём они сторонились людей, то сейчас жирные пернатые смело бродили по берегу в поисках пищи, оставленной двуногими. Из кафе за территорией турбазы раздавался голос Юлии Савичевой, которая пела о своей больной и несчастной любви:

Привет, я даже не скучаю,

Привет, тебя не замечаю,

Магнит болит, да просто умираю.

Мы с Надей бродили по берегу моря, шурша галькой под нашими ногами. Она изменилась за эти два дня. Нет, другой не стала, но не противопоставляла себя мне, не подчёркивала мои недостатки, не раздражалась по пустякам. Мы по-прежнему спорили, если не сходились во мнениях. Но это всё больше походило на «милые бранятся – только тешатся».

- Сегодня дядя Саша уехал, - начал я переходить к наболевшему.

- Да? Приятный такой мужчина. И что, никого не подселили? Один остаёшься? Хозяином?

- Ну вроде того. Сегодня уж точно никого не подселят, - пошутил я. – Так что заходи на чай…

- Заманчиво, - улыбнулась она.

Несколько минут мы шли молча.

- Слушай, Надь, а у нас вообще возможно что-то большее? Ну, ты понимаешь… - неожиданно сам для себя выпалил я.

Она не остановилась, но посмотрела на меня:

- Я понимаю... Но… я бы хотела, чтобы это произошло как-то естественно, спонтанно что ли. Тебе же не нравятся планы Бирюлькиных.

- Не нравятся, - согласился я, - но здесь другое.

- Да всё будет, Саш. Когда должно случиться, тогда и будет.

Мы вошли на территорию базы, купив в ларьках всякие мелочи к чаю, о котором всё-таки договорились. Без вещей дяди Саши в домике стало просторней. Не сказать, что их было в большом количестве, или сам он занимал много места, скорее, домик был маленький. Мы сидели на его застеленной кровати. Чай уже был выпит, и было видно, что Надя хочет уходить.

Ну уж нет! Пусть произойдёт спонтанно, как она и хотела. Но я этот процесс ускорю.

Я встал и погасил тусклый свет. Закрыл дверь и вернулся к ней… От маечки она освободилась охотно, обнажив свои маленькие, «девичьи», груди. Свою майку я снял уже давно, как только вошёл в домик. Она не проявляла инициативы, но не отстранялась, видимо, считая, что и здесь, как и во всём остальном, мужчина должен быть первым. Мои губы покрывали поцелуями её руки: плечи, кисти рук, пальцы… Глаза её были прикрыты, а губы, напротив, чуть разомкнулись. И мы целовались, долго не отрываясь друг от друга. Я осторожно прикасался к её грудям и слегка теребил соски, пока не убедился, что это приносит ей удовольствие. Тогда, нагнувшись, стал целовать их и щекотать кончиком языка. Она не отпускала меня от себя, когда я гладил руками её спину, целуя то левое, то правое плечо. Я чувствовал сильное возбуждение и опасался, что оно вот-вот прорвётся наружу. Но оторваться от неё был не в состоянии. Рука моя скользнула вниз и стала расстёгивать молнию на её шортиках. Она вдруг резко отстранилась и серьёзным, слишком серьёзным в такой ситуации тоном спросила:

- У тебя презервативы есть?

- Ну, если ты настаиваешь…

- Саш, ну, конечно. Это обязательно.

- Конечно, есть, - поспешил я её успокоить, встал и полез в свою большую сумку. Зря я не приготовил всё заблаговременно, но кто же мог предположить, что «спонтанный» процесс можно будет ускорить уже сегодня. Я раскрыл упаковку и положил на полку рядом с кроватью.

- А ты сам не понимаешь, что это важно? – опять слишком серьёзно и назидательно спросила она.

- Да понимаю, забыл просто, из головы выпало, - попытался оправдаться я.

Этот перерыв несколько угасил мой пыл. Но медленно и неуклонно я возобновлял свой натиск. А она, на какое-то время «затвердев», стала вновь мягкой и податливой. Ведомой.

В трусиках у неё было так влажно, что я даже удивился. С неё как будто сошла вся эта изрядно надоевшая маска бесстрастности и рассудительности. Наверное, именно в этот момент я почувствовал, что она женщина, просто женщина, желающая мужчину.

Она стонала негромко, можно сказать, просто учащённо дышала. Зато кровать скрипела так, что из соседней половинки дома стали стучать. Мы оторвались друг от друга и перешли на мою кровать. Через несколько секунд всё моё возбуждение вырвалось наружу, свой стон я едва подавил. Первый блин вышел комом.

В домике стало жарко.

- Не очень удачно вышло, я так тебя хотел, да и не был давно ни с кем, - шептал я ей в своё оправдание.

- Зачем ты? Всё хорошо, - отозвалась она, хотя её возбуждение, такое же сильное, как и у меня, осталось при ней.

- Ну, всё-таки ты другого, наверное, ожидала.

- Ничего я не ожидала, нормально всё. Душно, открой дверь, - попросила она.

- Надо тогда хоть полотенце повесить, - сказал я и зацепил полотенце за гвоздики, прибитые по обе стороны дверного проёма.

В полной тишине раздались вдруг оглушительные звуки телефонной мелодии. Это у неё.

- Да, - схватила она трубку, - привет…

И вышла из дома.

Я не слышал дальнейшего разговора. Посмотрел время на своём телефоне: около двух часов ночи. Я бы не решился звонить в такое время. Может, что-то серьёзное?

Она вернулась:

- Чувствует он что ли…

- Кто?

- Мужчина мой, я тебе говорила…

Интересно, что он мог такое почувствовать в два часа ночи, подумал я. Что за идиот.

- Слушай, у него имя есть?

- Да неважно.

- Ну всё-таки интересно знать, как зовут столь проницательного человека, - съязвил я, но она не придала этому значения, находясь во власти своих мыслей.

- Он татарин.

- Ну на какую букву хоть? – не унимался я.

- На «А».

- Значит, будет Аладдин! - мне всё-таки удалось разрядить обстановку и возвратить её в реальность.

- Пусть будет, - улыбнулась она. – Наверное, я что-то неправильно всё-таки делаю, - вдруг переменилась она в настроении, став опять серьёзной. – Я пойду, пожалуй. Не обижайся, ладно. Всё было хорошо, - ещё раз повторила она.

- Ладно. Провожу?

- Да мне только по лестнице подняться.

Она быстро оделась.

- Пока, спокойной ночи.

- Спокойной, - я поцеловал её в щеку.

Сон, конечно же, не шёл. Всё вышло как-то скомкано, быстро и безвкусно. Совсем не так, как я представлял и как ожидал. Звонок ещё этот… Ворочаясь с боку на бок, я вспоминал, что она говорила мне сегодня во время вечерней прогулки:

- Понимаешь, я вообще-то не планировала никаких романов здесь заводить. Хотела побыть одна, подумать, что-то решить насчёт своего будущего… И тут вот такое закрутилось… Ещё больше запуталась.

У неё было своеобразное отношение к мужчинам. Это должен быть интеллектуал, достойный её уровня (уровня её самомнения, добавлял я мысленно). И романтик, утончённый, как она сама, и в то же время практик-добытчик, за которым, как за каменной стеной. Но, боюсь, таких не бывает. И выберет она, несомненно, добытчика. Ну и ладно, это всё потом будет. А здесь и сейчас только я и она, только мы.

Когда сон всё же стал накрывать меня, я услышал негромкий звук шагов. Через пару секунд она отодвинула «занавеску» и вошла без спроса.

- Привет, - только и смог сказать я.

- Я хочу, чтобы ты поцеловал меня… там, - серьёзно заявила она и села на мою кровать.

Я не стал ничего говорить, а начал раздевать её. И хотя она просила поцеловать её «там», раздел я её полностью. Проведя «там» рукой, я почувствовал, что Надя по-прежнему была влажной и тёплой. Я уложил её она кровать, а сам устроился на полу. Немного развернув её к себе, я развел её ноги. Глаза уже привыкли к темноте, и моему взору предстал тёмный прямоугольник вьющихся волосиков над расщелиной, раскрывающейся и превращающейся в бутон. Я не стал зацеловывать её всю. Язык заскользил по раскрытой щелочке, проникая внутрь, впитывая и всасывая бугорок женской плоти. Отрываясь, я проглатывал слюну и украдкой бросал взор на Надю. Она учащённо дышала и чуть-чуть постанывала:

- Не останавливайся… - вымолвила она, направив мою голову себе между ног.

Я подчинился и не останавливался до тех пор, пока протяжный сдавленный стон не вырвался из её груди. Она стонала дольше, чем я ожидал, а после долго не могла отдышаться. Грудь её то вздымалась, то опускалась. Я сидел рядом, прислонив щёку к её бедру, и наслаждался содеянным. Всё-таки она прежде всего женщина…

- Удивлён? - спросила она, когда я присел рядом, не отрывая взгляда от ее обнаженного тела.

- Не ждал, - честно ответил я, поглаживая её ножки. – Ты удивительная девушка.

- Иди ко мне, - позвала она.

На одной кровати было тесно, но мы как-то разместились. Я не рассчитывал на продолжение, да и она, видимо, тоже. Но как же было приятно, как восхитительно просто лежать вместе, чувствуя сердцебиение и дыхание друг друга. Когда сон начал одолевать нас обоих, она всё же решила уйти к себе. Я легко отпустил её. Теперь я точно знал, что всё повторится.

8.

Я проснулся от громких криков заселяемых туристов – то ли негодующих, то ли восхищённых, но точно удивлённых.

- Нас поселили в бочках, прикинь, мы будем жить в бочках!

- Ребята, хорош, понты колотить. У вас тут хоть вода есть, - возражал немолодой женский голос, по-видимому, «комендантши».

Ещё не было даже семи утра. Конечно, я не выспался, и эти возгласы меня разбудили, но настроение не испортили. Я ещё жил прошедшей ночью, и утро показалось мне прекрасным…

Всё действительно повторилось. И блин уже был не комом. И каждое утро было солнечным, даже если небо было затянуто облаками. Я вставал, обегал все необходимые утренние объекты, мурлыкая про себя какую-нибудь глупую песенку из «прилипших» ко мне прошедшим вечером, и вспоминал проведённую нами ночь.

…Она всегда ждала меня. И только после моего сдавленного стона и вырывающегося наружу наслаждения, она начинала сотрясаться в оргазме. Моё наслаждение передавалось ей и вызывало сладкие судороги и долгие стоны.

…Она просила говорить с ней. Это было необычно, но я говорил, шептал ей, вглядываясь в ее глаза - иногда полуоткрытые, а иногда смотрящие прямо в мои: «Наденька, солнышко, милая, любимая…» И я чувствовал, что это не блажь, что ей это действительно было надо. И чем чаще шептал, тем сильнее она возбуждалась и, уже готовая к оргазму, сдерживала его, дожидаясь меня. Обычно у мужчин и женщин всё происходит наоборот. Но мы были необычной парой.

- У меня брат двоюродный здесь отдыхает здесь недалеко, в Лермонтово. Мы можем съездить, если хочешь, - предложила она ещё тогда, давно, в прошлой жизни, до нашей первой ночи.

Я согласился, хотя не очень любил все эти семейные встречи с незнакомыми мне людьми, с которыми приходится находить общие темы.

- Они только поженились. Хотя встречались до этого лет семь. Он тебе понравится, - почему-то была уверена она.

Но в день отъезда, а ехать надо было после обеда, Надя, остановившись у места, где наши пути обычно расходились, вдруг заявила:

- Знаешь, я тут подумала, может, я одна лучше съезжу? Мы там можем поругаться, а это будет некрасиво.

Я почувствовал себя лягушкой, раздавленной колёсами автомобиля.

- Почему мы должны поругаться?

- Ну мы всегда о чём-то спорим, ругаемся, не знаю, почему…

- Я что, неадекватный?

- Да нет, ты хороший, но так будет лучше, я думаю.

- Ну раз ты так считаешь…, - не попрощавшись, я поднялся по ступенькам домика и завалился на кровать.

Зачем она издевается? Я ведь и сам не горел желанием туда ехать. Это она пригласила. Теперь, получается, она меня стыдится и опасается, что между нами там произойдёт что-то не то. Соседа ко мне так и не подселили, и думать о плохом приходилось в одиночестве. Это не так приятно, как думать в одиночестве о хорошем.

Явление Христа народу вновь не заставило себя ждать.

- Собирайся, - скомандовала она, войдя ко мне. – Через десять минут выходим.

И я даже не стал выяснять причины этой метаморфозы.

На трясущемся «Пазике» мы добрались до Лермонтова. На местном рынке купили две полуторалитровых бутылки красного полусладкого и краснодарский арбуз. Пансионат «Лазурный берег» найти было не трудно. Он располагался прямо возле трассы, а окна номеров выходили на море. Поднявшись в один из них, мы встретились с теми, к кому приехали.

Как же отличалось её отношение к брату и ко мне! Сплошные восторги и восхищение! Глупо было ревновать, но было обидно. И мне показалось, что его жена чувствовала что-то похожее. Сергей был крупного телосложения парень лет двадцати восьми. На мощном плече красовался татуированный дракон, приведший Надю в дикий восторг. В общении же он оказался очень простым и открытым, полной противоположностью скрытной и «замаскированной» сестры. Его жена Света и вовсе не страдала всеми теми качествами, которые разделяли нас с Надей. И скорее, находилась в подчинённом положении в этой паре, радуясь тому, что есть у неё в жизни на данный момент. Они не спорили и не ругались. Казалось, у них в отношениях полная идиллия. Но поскольку знали они друг друга уже не первый год, никаких «соплей» и сюсюканий между ними тоже не было.

Мы сходили на пляж, где выпили первую бутылку. На Лермонтовском пляже был песок, но это мне и не понравилось. Вода была мутная, а на берегу песок прилипал к ногам и телу. Чем-то всё это напоминало Астрахань. Чуть-чуть. Впрочем, купался почему-то только я. Надя даже не раздевалась и… после каждого выпитого стакана заметно веселела. Ну и ладно…

Когда солнце начало клониться к закату, мы вернулись к ним в номер, выставили столик на веранду и стали продолжать дружеское распитием. Половина несладкого арбуза была съедена ещё на пляже, половину мы принесли с собой. Молодожёны достали из номера своё вино, которое полилось рекой.

Смех Нади становился всё громче, реакции всё более бурными, а речь всё менее связной.

То и дело она уже не произносила, а выкрикивала:

- Мы с тобой Карташовы! Это такая фамилия! А теперь нас ещё больше стало, - она имела в виду Свету.

Я вдруг заметил пожилую пару, с которой ездил в прошлом году в Кабардинку, и вспомнил, что сюда организовывал тур профсоюз работников образования. Но я почему-то от него отказался. Я помахал им рукой и поздоровался:

- А Валера тоже здесь? – спросил я, имея в виду учителя физики, с которым отдыхали в Кабардинке.

- Да, где-то здесь, у него на другой стороне номер, - сказали мне в ответ.

Мне было приятно с ними встретиться. И я уже было хотел поделиться этой новостью с Надей, но её вид остановил меня. Она становилась всё пьянее и пьянее. И сейчас любая брошенная мной фраза могла её взбесить, или вызвать смех, или ещё какую-то неуместную реакцию. Я перестал интересоваться разговором, который становился всё более сумбурным. О том, что Карташовы – самые крутые на свете и теперь их будет много, я услышал ещё несколько десятков раз.

Внизу под окнами располагался, как мне сказали, ночной клуб. Он имел вид большой палатки, сшитой из разного цвета лоскутов, и музыка там не смолкала практически до утра. «Вот и первый недостаток вашего «Лазурного берега» со всеми удобствами», - подумал я, пока Надя над чем-то ухахатывалась. «И трасса прямо рядом. Тоже не очень удачно. Может, и правильно я сделал, что выбрал турбазу «Приморская». Там было тихо, журчал ручей, солнечные лучи почти не проникали сквозь кроны деревьев, и никаких выхлопных газов», - продолжал я размышлять. А компания обладателей самой лучшей фамилии на свете решила сходить в этот самый клуб, и уже стала собираться.

- Ну что, классный у меня брат? – спросила меня Надя, едва держась на ногах.

- Да, очень приятный в общении, - вяло ответил я. Мне надоела одна и та же тема.

Она окинула меня своим фирменным презрительным взглядом, видимо, ожидая прямого ответа, что он «классный».

В ночном клубе, который только-только начал заполняться людьми, гремела ненавистная мне клубная музыка. Идти мне туда совсем не хотелось. Да и денег оставалось совсем немного. Зная же отношение Нади к денежному вопросу (за всё должен платить мужчина, даже если у женщины их больше), это не прибавляло мне хорошего настроения. Как и её плачевное состояние.

Мы немного потанцевали. Шатающаяся Надя с искренним недоумением смотрела на меня танцующего, а потом сказала:

- Ты же умеешь танцевать, я же знаю. Чего ты?

«А чего я? Это я валяю дурака? Может быть, это ты перепила, милая? И зачем, спрашивается, я сюда только поехал, на твои пьяные выходки смотреть? » - пронеслось у меня в голове.

Однако настоящие выходки были впереди. Пиво в клубе Наде явно пошло не впрок. Пару раз они со Светой выходили, и я уже догадывался, куда и зачем. В конце концов, Сергей заявил, что Наде плохо, и предложил пойти к ним в номер и остаться там до утра. Но еле живая Надя решительно этому воспротивилась и заявила, что мы с ней поедем к себе. Лично меня это очень устраивало.

Но до этого она захотела погулять. Пока мы шли до стоянки такси, Надя несколько раз останавливалась, переводила дыхание, а скорее, сдерживала рвотный приступ. Веселье, блин! Такая фамилия! Чуть отвлёкшись от происходящего, я вдруг увидел Надю, сидящую посреди федеральной трассы. Она сидела в позе куклы с широко расставленными ногами:

- Я здесь останусь, никуда не пойду!

По счастью, проезжающих машин не было, и аварийную ситуацию мы не создали, но зрелище было не для слабонервных. Вдвоём с Сергеем мы оторвали её от асфальта и теперь уже буквально понесли дальше. Она нашла в себе силы сесть на заднее сиденье такси. Я сел рядом, чтобы следить за её состоянием. Сергей дал мне пятьсот рублей и дружески попрощался.

- Я присмотрю за ней, не волнуйтесь, - уверил я их.

Расстояние между Лермонтовым и Новомихайловским было небольшим, но дорога петляла то вправо, то влево, и я опасался, что её укачает и стошнит. Её действительно укачало, но не стошнило. Вместо этого она уснула у меня на плече. Я успокоился.

Узнав, что надо проехать до турбазы, таксист заявил, что это будет на сто рублей дороже. Но выбора не было. Идти с ней от поселка до базы было нереально. Мы доехали до ворот, я расплатился и стал будить спящую авантюристку. Надя очнулась.

- Надь, приехали, - надо выходить, - как можно спокойней сказал я.

Она ничего не ответила, но вышла.

Шли мы долго, с остановками и передышками.

- Дыши глубже – помогает, немного осталось.

Говорить она уже не могла, лишь утвердительно или отрицательно качала головой, или не реагировала никак.

Дойдя до места нашего расставания, я решил сводить её в туалет. Тот, общий, что находился на территории. Там же можно было умыться холодной водой. Ждал я её долго, но она всё же вышла живая.

- Не хочешь у меня остаться?

В ответ - отрицательное качание головой.

- Я помогу подняться, держись за руку.

Я довёл её до номера и без лишних церемоний распрощался.

«Ну и денёк! – подумал я, спускаясь вниз по ступеням. – Надежда открывает свои новые стороны».

… После завтрака прошло уже часа полтора или два, а я всё не решался подняться к ней наверх. У меня было такое чувство, что это я напился и нафестивалил вчера, а не она. И вполне могло оказаться, что виноватым именно я и окажусь. Такая у неё была натура.

Она вышла не сразу, как я постучал в её пластиковую дверь. Вид у неё был неважный, но и не сказать, что ужасный. Скорее, она выглядела просто невыспавшейся, нежели с бодуна.

- Привет! Как ты? – спросил я. Других вопросов у меня для неё не нашлось.

- Ну а как ты думаешь? – негромко и болезненно ответила она.

- Думаю, бывало и лучше, - улыбнулся я.

- Ничего не помню с какого-то момента. Как так случилось?

- Перебрала малость. Хотя вроде все наравне пили. На радостях, наверное. «Карташовы – это такая фамилия» и всё такое…

- Это я говорила?

- Ну не я же.

- Блин… Что теперь обо мне подумают…

- Подумают, что тебя развезло от радости. Такое бывает.

Она уныло смотрела вниз, туда, где журчал ручей. Уныние это было чисто физиологическим. Думаю, её волновало, что образ размеренной, уравновешенной и всегда правой и правильной Нади как-то в одночасье рассыпался. Для меня же она опять становилась не богиней, а женщиной, человеком со всеми присущими ему слабостями.

- Ты-то как допустил всё это? – теперь уже она улыбнулась.

- Ты была такая счастливая… - «оправдался» я. – Я тебя жду внизу через пятнадцать минут. Тебе взбодриться надо.

Надя «взбодрилась» довольно быстро. И уже к вечеру этого дня вновь и вновь просила меня «разговаривать» с ней…

9.

День отъезда принёс новые неприятности. К Наде пришли «красные дни», и «настроение ухудшилось». Я занимал слишком много места на пляжной подстилке и поэтому был «эгоистом», у меня практически не осталось денег, и это тоже её раздражало. В автобусе мы, как и сюда, ехали на разных местах. Лишь иногда она оборачивалась в мою сторону и просила передать воды. До Дивного мы практически не общались или общались сквозь зубы. Но то ли первый приступ месячных прошёл, то ли Надя элементарно выспалась в автобусе, чего мне никогда не удаётся, но сменила своё раздражение и как будто бы вспомнила, что нас связывает не только салон автобуса.

- Чаю хочешь? – спросила она, подходя к тёткам с термосами, обустроившимся на остановке.

- Да можно, - ответил я. Если бы она была мужчиной, я бы добавил: «Угощаешь? » Но это тоже могло вызывать у неё раздражение.

Выпив чай и выбросив пластиковый стаканчик в урну на остановке, я подошел в Наде и обнял её сзади. Она расслабилась и прижалась ко мне спиной.

- Что ты такой бука был всю дорогу?

- Я думал, это ты… Давай не будем, - сказал, я крепче прижимая её к себе.

- Давай…

- Так что, приедем и будем жить каждый по-своему? – спросил я.

- Не знаю. А ты что предлагаешь?

- Ну давай хотя бы попробуем.

- Давай, - мне показалось, что она ждала этих слов.

Весь оставшийся путь я думал о том, что это было: просто сентиментальное путешествие или у нас есть общее будущее? Мы ведь можем хотя бы попробовать, размышлял я. Ну и пусть там у неё кто-то есть, она же сама говорила, что хочет расстаться. Ну и ладно, что мы совсем не похожи, зато… я люблю её.

В Астрахань мы прибыли около шести утра. Практически все вышедшие из автобуса пассажиры, вызвав такси, быстро разъехались, включая Надю, с которой мы попрощались быстро и… как-то формально.

Я вышел на остановку, дождался одну из первых маршруток и на последние шесть рублей доехал до дома.

Мы действительно попробовали. Причём пробовать стали в первый же день приезда – настолько сильно нас тянуло друг к другу. Но то, что казалось несущественным и вполне преодолимым там, здесь становилось проблемой. Она мечтала изменить меня по своему усмотрению, а я не то чтобы не хотел, но просто не мог стать таким, как она того желала. Ей нравилось всё блестящее, яркое, гламурное, мне – что-то весомое, содержательное, полезное. Ей хотелось порхать по воздуху, мне – сжимать в своих объятиях. Она ждала романтичного прагматика, готового ради неё на безумства и в то же время покупающего дорогие сапоги. И вот, я оказался не её мужчина…

Говорят, не следует возвращаться в те места, где был счастлив. В Новомихайловский я больше не ездил.