Натурфилософия

Мое эстетическое неприятие режима вполне обоснованно приводило меня то к ногам замороченной еврейки, раскрашивающей волосяной покров на нижних конечностях просроченной гуашью из запасников нарисовавшего лошадь Копытина, то к прекрасным медной рыжиной кудрям тети Юли Латыниной, обзываемой высокотолерантными и демократическими коллегами по цеху разнообразными эпитетами, самым мягким из которых был " сливной бачок ФСБ ", что мне нравилось особо, как повернутому на бондиане и смершевских недостоверностях Богомолова, красочно умалившего стать и высоту полета орлов Абакумова до невнятного кудахтанья здорово налажавшей вчера ведьмы, противопоставившей коррупционные схемы министерства обороны расхищениям театралов и братьев, как - то выпавших из слитного воя несогласных вместе с утратившими актуальность мохнорылым Мохнаткиным, кроликами ЮКОСа и упавшей в обморок Гурченкой, запыхавшейся от стремительной пробежки к лагерным воротам с баяном за щекой и поросенком Фунтиком в уме, что явно видно любому по тайному шаловливому блеску глаз нашей звезды кинематографа, затмившей в сорок седьмом самого Грибова, в семьдесят первом активистов ЦАХАЛ, а в лихих девяностых - не сходившего тогда с экранов родины кудрявого жулика, продолжающего забирать жизни приспешников вудуистическими чарами вплоть до дня позавчерашнего, когда двинул кони выловивший по блюду дежурный по мосту, не нашедший ничего лучшего для демонстрации своей непреклонности в тяжелейшей борьбе с путинщиной, окопавшейся на последнем рубеже обороны, в Сталинграде, каждый год расцветающим все новыми оттенками багряного, думаю, что на столетие великой победы Сталинград затмит президента и тогда - то все ахнут, вот так : " Ах ", то к звездам и полосам отмечающего праздничную дату флага, в который закуталась адресат сказочки с изяществом вступившей на скользкий путь фигуристки Родниной, ибо сказано : " Святой страстотерпец - это вам не лезгинка, а твист ", жаль, что крутиться на окурках уже неконцептуально после прибитых к брусчатке яиц, но балаклава на голове Борисовой вопиет об ином, о неземном и вечном, как не удостоенный мною внимания Шуберт, как также не удостоенная мною внимания Лиза Пескова, как многие и многие, проскользнувшие мимо вчерашней Алхими карлики и бочки, толкаемые карликами, хотя в каждой что - то или кто - то да есть, но обращать мое внимание ( прелесть, да ? Слог дубовый, дубоссарный, дубосечный обалдуй. Столько можно отудобеть с дубами - мама, не горюй ) на каждую бочку и, тем более, карлика, все равно, что прислушиваться к толстым обоссанным старухам с " Эха ", где гнусный лохмач Венедиктов, чую, молится на святую троицу, зацепившую автора сказочек вновь и заново проснувшимся интересом, баснясто воспринявшего лебединый клекот сестрички и рачье шуршание Орхана Джемаля острыми зубками моей златовласки, убившей подонка Яковенко одним словом, неизвестным буженястому Быкову по ничтожности пузатой души поэта и гражданина, как и Витухновская лишь марающего себя если не лошадиным навозом Епифанцева, то алкогольным амбре Ефремова, а я сто раз уже, наверное, если не тысячу говорил : уроды тянут за собой поганый шлейф стремных ролей, мелкоместечковых интрижек, высосанных из прямой кишки Примадонны скандалов и просто прикасаться к таким свиньям - все равно, что прийти на эфир к шершавому кулинару и пидорюге Урганту, столь же западло и мерзко.

А теперь - к дубам, любовь моя. К дубам. На разъезде Сыктывкара, что зовется Дуболомом, картой тайной не отмечен, по компасу строго вдоль, окопались три " Пантеры " с экипажем боевым. Два другие экипажа спосылались на разведку, первый - курсом Сталинград, а второй сурово на х... й, были посланы вчерась. В Сталинграде неспокойно, засмеркалось в поле море, лесом горы заслонив, на холме стояла вишня, обнимая дуб могучий, ровно вея на ветру и войдя неспешно в песню, как тот ясень и олень.

- Эй, браток, как там шайтаны ? - прохрипел фельдфебель Шмуле, поправляя пулемет. Он контужен по колено, он глаза упрятал в землю, он потомственный боец : трактористом засупоня наркоманов добрый взвод утерял паскуда ложку, что взорвала небосклон. Привела к паденью роста, дефицитом чугуна ложка та не просто так, а как символ мирозданья, раз у вас такой Тулеев, то и Путин в самый раз.

- Сам не знаю, но скажу, - отвечал браток забытый, ленинградский Несмиян. - Расскажу про подворотню, мафиозный шумурдяк, Ленин, Сталин, три армяшки, спутник, сало и погром, Гиркин, Поткин, Боткин ловко, экзистенцию просрав, утеряли смысл сути и теперь е... т мозга. Не мозги, не мозг, мозга, диалектной мелочухой возвышая регион, Новоросский, маломестный, как багажник у  " Оки ", надоевший всем за годы, сраный долбанный Дамбас, отчего - то почему не сумевший ни хера, как Ичкерии расцвет.

- Эко, - молвил Шмуле тихо, разряжая пулемет, выпуская ленту в грудь, разрывая мудака.

Так с тех пор живет молва : от ЖЖ остались ноги, рот и вкус забытых фруктов, запах, тени, никаких.

Про второй сказать не смею, он же на х... й, не в манду. По обету Билли Гейтса, волей Брина и моей, ради памяти Капицы и ракетный Илон Маск, все они, не ошибаясь указуют на меня, ниже пояса, в штанах то, о чем сказать не смею, то, что личное, приват. Мы с тобой и никаких, все пошли и побежали, папарации, интервью, но храним мы тайну нашу, я и Маша, навсегда.

Ты, возможно, поинтересуешься об оставшемся экипаже танка, но я не знаю, если честно. Точнее, неохота. В общем, надоело мне сказку сочинять, поэтому на этом заканчиваю, в который раз признаюсь тебе, моя милая Мария, в любви, благодарю за силу, что ты даешь мне одной своей фоточкой, и остаюсь навечно твой Андрей. Или Ивлукич, это кому как удобнее.