Вторая жизнь. Из книги Жизнь проституток

Борис РЯБУХИН

ВТОРАЯ ЖИЗНЬ

Повесть

Москва

2017

Р2

Р98

Рябухин Б. К. Вторая жизнь: Повесть. Рязань. Издательство «Литера М», 2018. – 242 с.

В повести «Вторая жизнь» дана хроника в основном интимной, сакральной  жизни человека  за все прожитые годы. Она осмысливается автором на фоне борьбы с западными реформами внедрения в России  полового воспитания и просвещения  в школе. Показано, как складывается скрытая от людей, вторая жизнь человека,   «полового  существа в единстве тела, души и духа», какова роль любви, эротики и сексуальности в жизни личности в обществе, насколько сексуальная активность наделяется жизненным смыслом вообще, делается часто решающим элементом  жизненной драмы человека, какова  роль сексуальности в культуре, в частности в литературе и искусстве.

Книга рассчитана для массового читателя.

Без объявл. Р2

ISBN

©  Рябухин Борис Константинович, 2017 г.

ОТ АВТОРА

Писал ли Пушкин «Гаврилиаду»? Вопрос открытый.

Для чего? – на этот вопрос можно ответить.

Чтобы показать, что у человека есть скрытная Вторая жизнь.

Такой  ответ и предлагает эта книга.

Я смотрел как-то один зарубежный фильм, где при катастрофе в океане на берег выбросило двух детей, мальчика и девочку из разных семей пассажиров корабля. Они долго жили на необитаемом острове. Но у них с годами стала проявляться вторая жизнь, а как поступать, они не знали. И поступали, как могли. И фильм показывал, что объяснение встречающихся в этой области неясностей прежде всего обращается, разумеется, к общим свойствам наших органических влечений.

Необходимую информацию о человеческих «органических влечениях) в 1991 году предложила появившаяся неожиданно у нас «Программа полового воспитания в школе». Это был взрыв секс-бомбы. Все люди, с открытым забралом, растопырив руки, пытались остановить лаву взорвавшегося вулкана  под названием СЕКС.

Молодежный журнал, в котором я работал, в 2007 году  открыто выступил против этой новации, хотя тема внедрения сексуальности, если можно так, выразиться, оставалась еще «жареной» темой и предметом жарких споров  в Государственной Думе и в общественной жизни. И поток публикаций в СМИ свидетельствовал о том, что взрыв секс-бомбы активно продолжался. И внедрение полового воспитания в школе шло как «блицкриг». И его надо было остановить во что бы то ни стало.

Но с исторической точки зрения эта борьба противоположностей идет уже несколько веков, начиная, наверное,   с жертв инквизиции.

Так, в ХIХвеке,   французский поэт Шарль Бодлер был осужден за «грубый и оскорбляющий стыдливость реализм», и шесть стихотворений из его сборника  «Цветы зла» были запрещены. Газета «Журналь де Брюссель» писала, что  гнусный роман, «Госпожа Бовари», всего лишь благочестивое чтение в сравнении с тем томом стихов под заглавием «Цветы зла». Судебный приговор был отменен только в 1946 году.

Ну и какое же это зло? Знаменитое стихотврение «Падаль» Шарль Бодлер заканчивает такими строфами:

«Но ты скажи червям, когда без сожаленья

Они тебя пожрут лобзанием своим,

Что лик моей любви, распавшейся из тленья,

Воздвигну я навек нетленным и святым! ».

(Перевод с французского  Эллиса).

Мой друг в Астрахани, когда стихи Бодлера найти было невозможно, в советской провинции, на свой запрос книги «Цветы зла» в главной библиотеке Москвы, получил такой ответ: «Книгами о сорняках библиотека не располагает».

Открыт вопрос об осуждении нравственности гомосексуалистов. Со времен Сафо, Аппулея и Баккаччо… не прекращается обсуждение нравственности гомосексуалистов. По крайней мере, надо знать, что в Германии, составленную М. Хиршфельдом знаменитую петицию «Научно-гуманитарного комитета» об отмене соответствующей статьи имперского уголовного кодекса об мужеложестве, в разное время подписали Август Бебель, Карл Каутский, Альберт Эйнштейн, Мартин Бубер, Карл Ясперс, Альфред Деблин, Герхардт Гауптман, Герман Гессе, Генрих и Томас Манн, Райнер Мария Рильке, Стефан Цвейг и многие другие выдающиеся деятели культуры. Какие имена! Вряд ли, они все гомики и толлерантные.

По  словам Зигмунда Фрейда, надо признать, что положение гениталий остается предопределяющим и неизменным моментом. Гениталии не проделали вместе со всем человеческим телом развития в сторону эстетического совершенствования, они остались животными, и поэтому и любовь в основе своей и теперь так же животна, какой была испокон веков. Любовные влечения с трудом поддаются воспитанию, то, что стремится из них сделать культура, недостижимо; оставшиеся без применения возбуждения дают себя знать при активных половых проявлениях в виде неудовлетворенности.

Но это же вспоминает с начала веков в своей знаменитой книге «Похвала глупости» (1506 г.) великий насмешник Эразм Роттердамский:

«Воистину, сам отец богов и владыка людей, сотрясающий Олимп единым своим мановением откладывает порою в сторонку  трезубные молнии и обличье титана, столь страшное небожителям. Волей-неволей напяливает он, подобно актеру, чужую личину, когда овладевает им  столь привычное для него желание  делать детей. –  ¬ Обращается к читателю героиня повествования Глупость. – Стоики полагают, что они всего ближе к богам. Но дайте мне тройного, четверного, дайте, если угодно, тысячекратного стоика – я докажу, что и ему придется в подобном случае отложить в сторону если не бороду, знамя мудрости, общее, впрочем, с козлами, то свою  хмурую важность и свои твердокаменные  догматы, придется расправить морщины на лбу и покориться сладостному безумию. Утверждаю, что ко мне, лишь ко мне одной, должен будет взывать этот мудрец, ежели только возжелает стать отцом. Впрочем, почему бы мне, по обычаю моему, не изъясниться еще откровеннее? Скажите, пожалуйста, разве голова, лицо, грудь, рука, ухо или другая часть тела из тех, что слывут  добропорядочными,   производят на свет богов или людей? Нет, умножает род человеческий совсем иная часть, до того глупая, до того смешная, что и поминовать-то ее нельзя, не вызвав общего хохота. Таков однако источник, более священный, нежели чем числа Пифагора, и из него все живущее получает свое начало…

Итак,   только благодаря моей хмельной и веселой игре рождаются на свет и угрюмые философы, чье место в наши дни  унаследовали так называемые монахи, и порфироносные государи, и благочестивые иереи, и трижды пречистые первосвященники, а за ними и весь этот рой поэтических богов, до того многочисленный, что самый Олимп, сколь он не обширен, едва может вместить такую толпу».

Итак, начинаем и мы…