Талмудизьм волос рыжей Ландер без конца и краю

Подарок для моей возлюбленной Изабеллы Кларк

Повторяющая без конца и, вроде, без всякого смысла слово  " голоса " Настя Полева, попутно прибалтывая тоже кого - то не бояться, не объяснила прямым текстом для каждого скудоумного нашиста и пропадлы из прихвостней сраного чухонского фюрера, но следуя за историями о пришельцах, это, всяко, что - то да значит, но это не значило ни хера, не было ушлых хохлов с Ходаковским, не было вообще никого, кто хотя бы на два процента непреклонного дружка Немцова вкурил пятый смысл седьмой подачи также гамузом обосравшейся чумы Свитолиной, собирающейся скакать в Нью - поганом - Йорке под гугнивый речитатив мерзотных нигеров, этих ритмичных бабуинов, стоящих пары код гитары мертвого Чака Шульдинера, они всего стоят, эти черномазые свиньи, особенно в рамках новейшей политики толерантности : любой сдобной белой жопы, чего я, как нацист, не могу не одобрить, ибо социал - дарвинизм явно показывает все ничтожество выродившегося милостями еврейских мудрецов белого племени невнятных ублюдков, прогнувшихся даже перед такими грозными лилипутами, как Верещагин.

- И вот встает он с баркасу - ту, - свертывая самокрутку из говна и каких - то перьев говорил Винни - Пух, разевая ампутированный рот перед щедрыми дарами Кролика, притаранившего медведю - людоеду слившуюся сестрицу автора этой ядовитой сказочки, - а он весь чооорный.

- Кто ? - щупал костылями медведя Кролик, вдавливая топорище в горло приятеля. - Кто чорный ?

- Все, - хрипел Винни - Пух, чувствуя всю правду костыля Сильвера, надыбанного Кроликом в последней искпедиции на отроги Памира. Костыль покойно лежал под заветным Алатырь - камнем с ксивой Шерон Стоун, рядом валялось небрежно скомканное черное платье сексуальных домогательств, хотя увидеть это не представлялось возможным, так как таились дары сокровищ под огромной кучей заледеневшего говна. Кролик просветил кучу рентгеном и увидел на экране монитора внутреннюю сущность находки и сошел, конечно, с ума. Спилил подвернувшуюся осину, смастырил костылек и потом хвастал, что это - вещь и вещь Сильвера.

- Ах ты сука, - страшно рычал Кролик, растопыривая невероятные уши, - выдал тайну.

Он бешено завизжал и перекусил клыками хищного зверя - грызуна шею медведя, встал, вытирая усы лапами, надел кепку и тихо затанцевал вокруг холодеющего трупа товарища.

- Чито, грито, - грузинскими напевами регулировал свои грациозные движения кролик, - гамарджоба и всякое такое.

- Грузин, - охнула Дита фон Тиз, тоже как - то очучиваясь там. - Пидарас. Сволочь ! - орала матерая и блистательная, осознав полный п... дец для всех. - Мало мне, лошади древней, венесуэльцев и кубинцев, так еще и автор долбанутый решил всех на хер выслать в женскую баню Жо Дассена.

- Потому как не оправдали, - восстал медведь - зомби, разбуженный кощунственными словами стриптизерки, - высочайшей требовательности автора. Подкачали Скумбриевичем, гниды. Будут теперь лишь порноактрисы, с коих и спросу нету никакого, наливай и пей. И никакие намеки Рокси Рай не катят, потому как автору нестерпимо скучно и уходит он не в немцы, не в еврюги, не в коммунисты, а станет именно тем оперейтед бой, хотя и стар, о котором пели дрезденские куклы, и будет отныне развлекать трансгёл и ту же Рокси.

- Койн, оперейтед бой, - заголосил медведь, выбегая в Тумблер. Осмотрелся и вернулся обратно. - На х... й, - пояснил он Дите, - там нет Бэйли и Изабеллы. Слушайте тогда историю.

Он сел Кролику на голову и начал рассказывать, в нужных местах шевеля когтями.

– Гхе-гхе!  – откашлялась с важным видом Мышь.  – Все готовы? Тогда начнем. Это вас мигом высушит! Тишина! «Вильгельм Завоеватель  с благословения папы римского быстро добился полного подчинения англосаксов, которые нуждались в твердой власти и видели на своем веку немало несправедливых захватов трона и земель. Эдвин, граф Мерсии, и Моркар, граф Нортумбрии…»

– Д-да!  – сказал Попугайчик и содрогнулся.

– Простите,  – спросила, нахмурясь, Мышь с чрезмерной учтивостью,  – вы, кажется, что-то сказали?

– Нет-нет,  – поспешно ответил Попугайчик.

– Значит, мне показалось,  – заметила Мышь.  – Итак, я продолжаю. «Эдвин, граф Мерсии, и Моркар, граф Нортумбрии, поддержали Вильгельма Завоевателя, и даже Стиганд, архиепископ Кентерберийский, нашел это благоразумным…»

– Что он нашел?  – спросил Робин Гусь.

– «… нашел это»,  – отвечала Мышь.  – Ты что, не знаешь, что такое «это»?

– Еще бы мне не знать,  – отвечал Робин Гусь.  – Когда я что-нибудь нахожу, это обычно бывает лягушка или червяк. Вопрос в том, что же нашел архиепископ?

Мышь не удостоила его ответом и торопливо продолжала:

– «…нашел это благоразумным и решил вместе с Эдгаром Этелингом отправиться к Вильгельму и предложить ему корону. Поначалу Вильгельм вел себя очень сдержанно, но наглость его воинов норманцев…» Ну как, милочка, подсыхаешь?  – спросила она Алису.

– С меня так и льет,  – ответила Алиса печально.  – Я и не думаю сохнуть!

– В таком случае,  – провозгласил Додо,  – я предлагаю принять резолюцию о немедленном роспуске собрания с целью принятия самых экстренных мер для скорейшего…

– Говорите по-человечески,  – сказал Орленок Эд.  – Я и половины этих слов не знаю! Да и сами вы, по-моему, их не понимаете.

И Орленок отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Птицы тихо захихикали.

– Я хотел сказать,  – обиженно проговорил Додо,  – что нужно устроить Бег по кругу . Тогда мы вмиг высохнем!

– А что это такое?  – спросила Алиса.

Сказать по правде, ее это не очень интересовало, но Додо многозначительно молчал – видно, ждал вопроса. И, так как все тоже молчали, пришлось спрашивать Алисе.

– Чем объяснять,  – сказал Додо,  – лучше показать!

(Может, и ты захочешь как-нибудь зимой сыграть в эту игру? В таком случае я расскажу тебе, что делал Додо.)

Сначала он нарисовал на земле круг. Правда, круг вышел не очень-то ровный, но Додо сказал:

– Правильность формы несущественна!

А потом расставил всех без всякого порядка по кругу. Никто не подавал команды – все побежали, когда захотели. Трудно было понять, как и когда должно кончиться это состязание. Через полчаса, когда все набегались и просохли, Додо вдруг закричал:

– Бег закончен!

Все столпились вокруг него и, тяжело дыша, стали спрашивать:

– Кто же победил?

На этот вопрос Додо не мог ответить, не подумав как следует. Он застыл на месте, приложив ко лбу палец (в такой позе обычно изображают Шекспира, помнишь?), и погрузился в размышления. А все стояли вокруг и молча ждали. Наконец, Додо произнес:

– Победили все! И каждый получит награды!

– А кто же их будет раздавать?  – спросили все хором.

– Она, конечно,  – ответил Додо, ткнув пальцем в Алису.

Все окружили Алису и наперебой закричали:

– Награды! Награды! Раздавай награды!

Алиса растерялась. В замешательстве она сунула руку в карман – и вытащила оттуда пакетик цукатов.

(К счастью, слезы их не размочили.) Она раздала их собравшимся – каждому по цукату, только-только хватило.

– Но она ведь тоже заслужила награду,  – сказала Мышь.

– Конечно,  – подхватил важно Додо.

И, повернувшись к Алисе, спросил:

– У тебя осталось что-нибудь в кармане?

– Нет,  – отвечала Алиса грустно.  – Только наперсток.

– Давай его сюда!  – приказал Додо.

Тут все снова столпились вокруг Алисы, а Додо торжественно подал ей наперсток и сказал:

– Мы просим тебя принять в награду этот изящный наперсток!

Эта краткая речь была встречена общими рукоплесканиями.

Алисе вся эта церемония показалась очень смешной, но вид у всех был такой серьезный, что она не посмела засмеяться. Она хотела ответить на речь Додо, но не могла ничего придумать и только чинно поклонилась и взяла наперсток.