Как белогвардейцы расстреляли Чубука

Подарок для моей любимой Герцогини леди Бонни Роттен как факт окончательного отмирания поганой Криськи с ее гнусными псами, а также мудаку Несмияну как пожелание и дальше любоваться руссиш тиви

Сам не знаю, почему, но сегодня я вспомнил времена старобывалошные, древние и седастые, будто неопрятная волосня приятеля рыжей Ландер, так и сгинувшей в пучине талмудизьма, когда тебя учат любить родину патриоты израильского разливу, при малейшей оказии рулящие в страну жидков, где, оказывается, надо работать и иногда отдавать жизнь за землю отцов, что не катит, совсем не личит, от того, наверное, даже такой ублюдок, как Каневский, срулил в обратку и теперь е... т мозги протухшим говном на НТВ, восхищаясь правосознанием и сапогами совдеповских мусоров, шевеля усами и сочно обсасывая сгнившие истины, швыряя говнопродукт с той стороны экрана экскаватором, времена замшелые и триумфальные, еще до седого бобра Ельцина, лежавшего на рельсах, доказуя рост экономицки и вставание под камни с неба, высыпаемые из - за пазухи мощнейшей торговой империи в истории человечества, чей доллар, оказывается, настолько опал, опух и завял, что пидоры с Первого массово записались в ополченцы и расчет пошел мелкими, ибо в тайге : один Микола - бог. И в этих вспомнившихся мне временах мы, мелкие сопляки - школьники, изучали грамоту, обучались читать, писать, всякое такое, так вот, в букваре были картинки и тексты, типа, недокомиксов, но по уму и морали будущих строителей коммунизмы и вероятных носителей хронического триппера, мама мыла раму, но вот, что мне не дает покоя до сих пор : краткий текст с рисунками о спасении утопающих. Там, короче, некая Луша стала тонуть, но Яша плавал хорошо и ее спас. А я до сих пор в ахуе, как с Ермолаями Пионтковскими, это что же получается, леди Бонни, оказывается, у нас в России женщины - Луши, а мужчины - Яши. Или Ермолаи. Вот где п... дец - то, если задуматься. То есть, ты мелкий, дитя, ребенок, как Бродский, внедряешься в широкую щирую жизнь, познаешь, так сказать, окружающий враждебный мир дикой природы, дневник наблюдений за осадками, гербарий и пьяный физрук с огромным животом, мацающий свой хер сквозь спортивные шкары, военрук по прозвищу Беримор, он бороденку отрастил, а когда бухал, то всем учителям надоедал с россказнями, как ему в армии бороду запрещали, замполит бил по рылу, а приятель - лейтенант из особистов окунал головой в умывальник, требуя ежедневного бритья и гуталину в плепорцию. Вот, значится, как. Изучаешь и растешь, развиваешься как вещество или таракан, и тут - х... як ! - ушатывающее тебя личностно открытие, что Луши и Яши. И вот как после такого жить ?!

- Что произошло с людьми, Яша ? - стонал Пионтковский, выползая из - под здоровенного рулона рубероида, вот уже сотый год стоявшего в углу кабинета Венедиктова как символ развития поширше. - Почему люди перестали называть своих детей Лушами и Ермолаями ?

- А это потому, - веско и весомо отвечал Венедиктов, расщепляя свои волосы патентованным гребешком из роговины, эксклюзивным товаром Ярославского производства, обрушившим сразу по выбросу на рынки всю экономику гибнущего Евросоюза и США ( блябуду, это Вассерман еще отмечал, а он врать не будет, он тоже волосат и скот еси ), - Пионтковский, что я не Яша, а есть я, Пионтковский, тот самый Ермолай, что не дает тебе покоя. Хотя, - хохочет опытный, как Кусумда, проститутка, - можешь звать меня рамой. Мать, - бросился навстречу тощей девке Кристине Венедиктов, распахивая для уклонения от объятий свои загребущие ручонки газовщика и монтажника, - мой меня сверху и донизу, но не пропусти яйца.

- Если б они у тебя были, - вздыхает горестно Пикачу, разворачиваясь на пороге. - Гнида ты, Ермолай.

Убегает от кощунства над здравым смыслом Пикачу, щемится буераками, пока не прибывает, сука, ко мне. А я зря не скажу. Поэтому песня, торжественная и величавая, посвящаемая экономицкому форуму великой страны, производящей эшелоны бочками, а графинь - изменившимся лицом.

- Лоботомия ...

Ну, и так далее.