Плагиат. Из Войновича. Раз пятый, вроде

Подарок для Бэйли Джей и Трейси Лордс

Суспензия успеха рыжей Кейт Бланшетт, заливаемая шлангом бесплатно, охочекомонно и совершенно добровольно, как первый состав Корниловского ударного полка, взявшего на халяву штурмом и сломом полутемный зал снесенного в начале тридцатых кинотеатра " Ударник " ( хороший, джинсовый ), через парик и бакенбарды лысого Брюса, сквозь нервы и мнительность умного, как бобер, Билли Боба неожиданно приплыла к чорным берегам Отца Опасного, скинувшего в колодец трех кисельных сестер Евгению Альбац, этого зловещего ондатра современной сцены независимой от чувства прекрасного журналистики, сплошняком покрытую диким волосом отчаянности и правды - репки, зарождающейся в вечном споре славянофильствующего богоборчества Якова с упадническим низкопоклонством Иова, роящегося на гноище возле калорифера, нелепыми ребристыми шелезяками Кира Булычева креативно воздвигнутого на краю мира, у отпиленных ног Александра Лаэртского, призвавшего магически Земфиру, очутившуюся по незнанию верного курса Асфиксии Нуар в селе Красном, где никогда не было Советской власти, но был, как и подобает от времен отеческих, свой Курт.

- Слыхал новость - ту, - заплевывая цигарку говорил Плечевой, небрежно уронив тын Нюры на лежавшего дезертира и предателя Ивана Чонкина, лишь с вечеру чутка уставшего уже от строительства новой светлой жизни с кабаном Борькой, в аккуратно отглаженном вельветовом костюме нагло сидевшего рядом с Ворошиловским стрелком Ульяновым за праздничным столом, где самокруткой выходила замуж за Молоха Абрамыча трудолюбивая почтальонка, беспокойно ерзавшая необъятным задом по заусенистой поверхности почетной лавки братьев - доминиканцев, не прощающих вопиющих ошибок по овеществлению и не дающих шлюхам Аманды Питт второго шанса, великолепный Джон Кьюсак тому порукой, - по радио сообщили о прошлом годе.

Чонкин что - то невнятно промычал.

- Слышь, чо говорю - то, - зашумел Плечевой, пиная солдата сапогом, по случаю праздника смазанного человеческим жиром. Жир, выжатый могучими руками Плечевого из Груни партийки и Софьи Рувимовны, эвакуированной в село по Указу от двадцать второго, хранился достойно и тайно в жестяной баночке из - под ландрину, а ее, баночку, то есть, еще дед Плечевого сменял на пленных махновцев, забредших в его овин как - то ночью, сменял немцам, повесившим махновцев посреди площади, левее Алешки Брусилова, но правее топки паровоза, в которой коптился Сергей Лазо. Шишкастошлемные немцы как всегда разумно решили, что по х... й и на х... й, вот и наводили порядок в селе Красном железом и кровью Отто фон Бисмарка, пока не устали и не вернулись в фатерланд, где и обнаружили с искренним удивлением поголовную измену делу революции, но это не относится к подлой сказочке, рассказываемой автором прямо сейчас во имя справедливости и любви к полудурочным, но столь претерпевшим от нацистской пропаганды хохлам и хохлушкам, что и говорить больше не о чем и незачем, любой мало - мальски считающей себя человеком двуногий и сам все прекрасно понимает, а гигиена и порядочность не оцениваются женскими прокладками и блестящими автомобилями " Порше ", есть что - то такое по О*Генри, что заставляет футболистов ехать в Рейх, но нет ничего, что заставило бы автора невероятных историй стать пресмыкающимся или членистоногим, это вопрос эволюции, граждане. - По радио сказали, что Розенберг опроверг товарища Дарвина.

- Это какого Дарвина ? - поинтересовался лениво Чонкин, жмуря глаза на июльском солнце. Он почесал кудлатую голову прутиком и громко зевнул.

- А того самого, - ответил Плечевой, зашатавшись. Он сам не знал, какого Дарвина, услышал по радио и побежал рассказать соседу, ни на секунду не задумавшись над услышанным, он и не умел думать, если честно, его этому никто не учил, сразу сказали, как вылез Плечевой мощным квадратом пролетарского тела из мамки, мол, тыр, пыр, е... ся в сраку, наливай и пей. - Помнишь, в том месяце лектор приезжал в центр ? Ротан Семеныч.

Чонкин нехотя кивнул.

- Так вот фамилия евонная - Дарвин, - торжествующе выкрикнул Плечевой, перестав шататься. - Из евреёв товарищ.

- Кому ? - неожиданно сел Чонкин и уставился на Плечевого. - Кому он товарищ ?

- Да какая разница, кому, - захохотал Плечевой, неожиданно уходя по пыльной улице вдаль. - Х... ня это все, Иван, айда вон лучше за девками в баню подглядывать.

Чонкин вскочил и бросился догонять Плечевого.