69 - 19 января

69 +/– 1 = Ad hoc

Данный роман содержит сцены сексуального характера и сцены насилия. Его содержание может оказаться неприемлемым или шокировать некоторых читателей. Роман не предназначен для лиц младше 18 лет.

Все персонажи, имена и события, описанные в данном романе, вымышлены; любые совпадения с реальными людьми, именами и событиями случайны и не входили в замысел автора.

19 января

– Ты прекрасно выглядишь, – сказал Акемгоним.

Выглядела Юля, как обычно, слишком просто. Впрочем, ей было двадцать, и оставалась надежда зацепить папика.

Год назад Юле это почти удалось. Акемгоним тогда вел у ее группы семинары по риторике. Сдав зачет, Юля отправила Горгоною невинное электронное письмо. Она интересовалась более глубоким постижением науки красноречия.

Акемгоним часто глубоко постигал студенток.

У Юли были кривые зубы, грудь третьего размера и длинные волосы. Еще у нее имелся полунищий беспонтовый мальчик. Временами Юля уходила от него к другим полунищим беспонтовым мальчикам.

Юля безумно хотела Акемгонима. Иногда Горгоной слышал чавканье ее киски.

Вскоре Юля рассказала Акемгониму, что еженедельно обзванивала своих бывших. Мол, бывшие оставались важной частью ее жизни. По мнению Горгоноя, это свидетельствовало о крепком нездоровье. Для порядка Акемгоним отбил ее у беспонтового мальчика. Побрезговав, он так и не дал Юле. Через пару дней Горгоной бросил Юлю, и она вернулась к мальчику.

– Спасибо, – произнесла Юля и кривозубо заулыбалась. Она сощурилась и закосила к переносице невыразительными бледно-зелеными глазами. Вероятно, Юля думала, что глядит на Акемгонима с поволокой.

Горгоной опустил взгляд на третий размер. В глаза ему бросился дешевый маникюр фиолетового цвета.

– Я и не думала, что ты согласишься встретиться. Ты всегда так занят...

– Удачное стечение обстоятельств, не более. Я собирался на «Портрет Дориана Грея» в театр Ермоловой. Спектакль отменили, и как раз ты пишешь. Как я мог упустить такой случай?

– Я рада тебя видеть. Несмотря на то, что ты... Несмотря на то, как мы расстались. Точнее, попрощались... В общем, я тебе очень рада.

– Что хорошего, какие новости? Помимо ветрянки.

– Как ты понял про ветрянку?

– Рядом с твоим ухом крохотная оспинка. Раньше ее не было.

– Ты так хорошо помнишь мое лицо?

– Я имею обыкновение рассматривать лица, которые целую. Рассказывай.

– Я по-прежнему учусь. По-прежнему хорошо. Ищу работу по специальности. Рассталась с Егором... Теперь встречаюсь с Игорем.

– Что за Игорь?

– Мой бывший молодой человек. Я ушла от него к Егору когда-то.

– А-а.

– Ты не одобряешь этого?

– Помилуй, красавица, мое ли это дело?

– Мне важно твое мнение. Прошло уже два месяца, но я переживаю за Егора...

– Какой смысл теперь переживать? Трахайся с Игорем.

– Просто я думаю, не вернуться ли к Егору... Он зовет меня назад, говорит, что скучает. И я скучаю по нему...

– Ты придаешь значение маловажным вещам. Игорь, Егор – какая разница? Они нищеброды. Я давно тебе говорю: хочешь нормально жить в Москве – ищи папика. Или надрывай задницу в офисе. А ты бегаешь меж двух лохов.

– Значит, ты меня тоже не одобряешь... Меня почти все подруги осудили. А вот мама сказала, что это к лучшему. Ей Игорь нравится больше. Как ты думаешь, что мне все-таки делать?

– Жить дальше, хорошо учиться, искать мужика покруче. Пока его нет, можешь трахать любого из своих отщепенцев.

– Спасибо за совет. А что у тебя нового?

– Ариэль Шарон умер. Криштиану Роналду, наконец, получил второй «Золотой мяч»...

Юля засмеялась, тряхнув немытой головой.

– Ну правда? – сказала она. – Ты все с Вероникой?

– Мы давно расстались. Я трахаюсь с разными женщинами. Неделю почти отсутствовал дома. Суды, переговоры и бумаги.

– Ты не скучаешь по Веронике? Я всегда очень скучаю по своим бывшим. Они у меня все такие хорошие...

– Не скучаю.

– Это очень жестоко – сказать так о женщине, с которой ты столько времени был вместе.

– Я Акемгоним Горгоной, и мне наплевать. Кстати, мы даже года не были вместе.

– Да? Мне казалось, дольше...

– Сколько можно было тянуть резину? Ей пора замуж. Шутка ли, уже тридцать пять бабе.

Акемгоним побоялся отравиться и заказал «Четыре сыра». Юля, маниакально следившая за фигурой, ограничилась кофе.

– И потом, у большинства людей хромает коммуникационный навык. Если мужчина трахнул женщину, это, скорее всего, значит, что им надо побыстрее расстаться. У Набокова хорошо сказано об этом. Дескать, спасибо, барышня, мелькнули ваши ноги, а теперь чао-бамбино.

– Мне кажется, из тебя получился бы хороший писатель.

– Я слишком люблю деньги.

– У тебя оригинальный взгляд на жизнь. Ты хорошо образован, эрудирован и интересно судишь о людях.

– Хватит подлизываться.

– Неужели у тебя никогда не возникало желания написать книгу? Ты мог бы написать о своей жизни.

– Это будет убийственно скучно. Кому на хрен интересна моя жизнь? Я работаю по тринадцать часов в сутки.

– Но, кажется, остальные одиннадцать ты проводишь со вкусом.

Юля попробовала чарующе взглянуть на Горгоноя.

– Большую часть из них я сплю.

– Находишь же ты время сидеть с хорошенькими девушками в кафе!

Смеясь, Юля запрокинула голову назад, открыв пока еще молодую шею. Этот типаж рано портился. Юле оставалось ходить без морщин на шее всего пару-тройку лет.

– Сегодня воскресенье. Человеку велено отдыхать, и для этого создана женщина.

– Кстати, а диссертацию ты тоже не пишешь? На какую она тему? Я забыла...

– «Мужское право на лево и способы его юрисдикционной защиты».

– Хватит прикалываться!

– Что-то про юриспруденцию, в общем.

– Нет, диссертация это скучно. Напиши книгу про свои воскресенья.  

– Я слишком люблю книги, чтобы писать их.

– Знакомая фраза... Откуда она?

– «Портрет Дориана Грея». Я готовился к отмененному спектаклю.

– Что-то не помню там такого.

– Генри произносит ее в начале книги. А затем говорит, что хорошо бы создать волшебный роман типа персидского ковра.

– Вот и напиши такой роман!

– Осталось разобраться, когда его писать. По воскресеньям разве что. Опять же, убиться, какое интересное чтиво. О юристе, который шесть дней вкалывал по тринадцать часов. А по воскресеньям сочинял роман.

– Надо один год гулять по воскресеньям, а в следующем году описывать, что ты натворил в прошлогодние воскресенья.

– Можно в 2014-ом я буду гулять, а запишу потом?

– Уверена, это будет клевая книга!

– Боюсь, эта книга создаст неправильное представление о юристах. Мол, юристы только и делают, что болтают в кафе с хорошенькими женщинами.

– Но ты же с хорошенькими женщинами не только болтаешь.

– Иногда я трахаю хорошеньких женщин в более-менее подходящих местах.

– И когда ты в последний раз трахал хорошенькую женщину?

Юля была малопродуктивна. Такие больше любили говорить о сексе, чем заниматься им.

– Позавчера вечером, Инну, мою бывшую студентку. Я ее учил на семестр раньше, чем тебя.

– Ты грязный негодяй!

Тонкие губы Юли расползлись в похотливой улыбке.

– Ага.

– Растлитель!

Юля прищурилась и закосила глазами. Акемгоним подмигнул жутко накрашенным малолеткам лет восемнадцати за столиком рядом.

– Она влюблена в тебя?

– Вряд ли она усыплет мой труп розами. Но она бегает за мной, как ужаленная. А я просто трахнул ее в канун Нового года.

– Точнее, новогодним утром, – произнес Горгоной, вспомнив отвисшие сиськи Аллы.

– Или новогодним днем, – сказал он, будто вживую услышав, как Яна грызет перила. – Короче, 1 января это было.

– Это же целое событие в жизни девушки! Говорят, как встретишь Новый год, так его и проведешь.

– Да уж.

– Эта история с Инной станет украшением твоей книги! Так она твоя девушка, что ли?

– Она просто бегает за мной.

– И есть у нее шансы?

– На то, что я ее снова отхендожу? Есть.

– Опиши в романе свою жизнь, хотя бы на выходных!

– Тогда роман получится неполиткорректным. И неприличным.

– Гадким и мерзким.

– Шовинистическим и сексистским.

– Наверняка он многим понравится.

– Сомневаюсь, чтобы кто-то начал думать обо мне лучше после этого романа.

– Я буду этим кем-то.

– Это бодрит, принцесса.

– А как ты назовешь этот роман?

– Я бы назвал его «В поисках Гоморры».

– Почему именно так?

– Вариант не хуже других. Все мы знаем, что такое содомский грех. Содом погиб, ибо горожане чпокались в задницу. Но мало кому известно, за что была уничтожена Гоморра. За дьявольское честолюбие, убийства, травлю людей псами, сатанизм, нечестную игру в кости, братоубийство?

– И твой роман будет...

– О чувственной стороне жизни. О поисках изощренных форм греха. Нечто вроде книги, подаренной лордом Генри Дориану. Грязная книжка.

– Черт, Акемгоним, как круто! Ты обязан ее написать!

– Что я получу взамен?

– А что бы ты хотел?

– Минет.

– Ну-у-у...

– Минет авансом, не взамен. Сейчас.

– Прямо сейчас? – сказала Юля дрогнувшим голосом.

– Пойдем в туалет, и дело с концом.

– С концом.

Юля липко засмеялась и сглотнула.

– С концом, да. Решай: сделаешь минет, и я буду писать. Судьба книги в твоих руках. И губах.

– Но Игорь...

– Я же не сексом тебе предлагаю заниматься.

– Все равно, Игорю это было бы неприятно...

– А где твой Игорь? Ты сидишь передо мной в этой короткой юбочке. Я то и дело гляжу под стол. Пускаю слюни. Ножки у тебя супер. Мой член уже размером с Флориду. А Игоря почему-то нет.

– Пошли, – сказала Юля и мокро взяла Горгоноя за руку.

Они прошли через зал и свернули в небольшой коридор. Акемгоним пропустил Юлю в мужской туалет – отдельную комнатку. Там пахло хлоркой.

– Вымой руки, – сказал Горгоной.

Юля послушалась. Акемгоним помог Юле расстегнуть его джинсы.

– Ты очень хочешь прочитать этот роман, да? – сказал Горгоной.

Юля встала на колени. Акемгоним спустил трусы и поднес немного эрегированный член к ее рту.

– Так, – сказала Юля.

– Почему люди не умнеют, а? – сказал Горгоной. – Я же однажды уже прокатил тебя. Неужели ты думаешь, что я изменился?

Акемгоним натянул трусы, джинсы и поднял Юлю с колен.

– Твоя цена за роман недорога, – сказал он. – Мне лень писать. Поехали лучше на «Мерсе» кататься. Заодно отвезу тебя домой. По дороге купим мороженое, чтобы ты не расстраивалась.

Предыдущая глава:

Следующая глава: