Огненная Роза. Живу тобой. глава 21

ГЛАВА  21.

...   – Ты закрыл бы вход, а? Дождь уже внутрь засекает! Эй – эй, командор, ты тут? Чароит вызывает командора!

Лиор не сразу услышал слова друга. Он рассеянно ловил пальцами редкие дождевые капли, рассматривал их, стряхивал и снова ловил. Словно бессмысленная лень околдовала его, и он полностью погрузился в её марево. Голова его была пуста, чувства казались смазанными, и ему нравился этот приступ отупения. Вот сидеть бы так целых сто лет, смотреть на струи дождя и не думать ни о чём...

-... Да приснись же ты, принцесса! Хватит там размокать! Меня от пустого звона в твоей голове уже мутит. Ну правда же, мне что-то опять поплохело!

Из глубины хижины до Лиора донёсся тяжёлый, болезненный вздох - скорее, даже стон. Он наконец очнулся от своего забытья и усмехнулся: теперь очаровательная бестия будет придуриваться, причитать и жаловаться, делать грустные глаза. Даже возможно всплакнёт немного... Обычно это не срабатывает -  по крайней мере, не до конца. Хотя всё же первые пару стонов Лиор ведётся на это коварное мошенничество. Но сейчас его друг вроде и правда нездоров... Он обернулся к Амиту и тут же устыдился своих насмешливых подозрений. Амит сидел в дальнем, тёмном углу лачуги и зябко кутался в хилое покрывало. Лицо его было очень бледно и казалось таким измождённым, что Лиору невольно вспомнились те дни, когда его господин умирал от руки наёмного убийцы. И ни капли притворства. Командор нахмурился: вот уже почти год он не видел такого удручённого, тоскливого выражения в этих прекрасных фиалковых глазах. Плохо дело. Значит, его поездка к стенам баронского Замка и последующая разборка в пустыне не были дурным, лживым сном, и нечего надеяться, что можно просто не думать о том, что на самом деле произошло. И стоило ему только на мгновение вернутся к тревожным мыслям, как призрак пережитой боли тут же остервенело набросился на него, в тысячный раз наказывая Лиора за воображаемую вину. Он сжался и заскрипел зубами, готовый снова нести эту боль, но лёгкая волна медиата окатила его, и он почувствовал, что приступ отчаяния миновал. Лиор с облегчением покачал головой: вот опять ОН за своё! Мало ему досталось в последние дни? А он – то есть Амит – всё так же жался в угол, и тело его уже заметно сотрясала дрожь. Опять начиналась лихорадка, а помощи ждать неоткуда... Что ж за невезенье?! Пойти что ли попросить у местного знахаря какой-нибудь корешок или пойло поядрёнее?

- Нет, не надо. Ты же знаешь, мне это не поможет. Просто задвинь занавеску и не сиди на пороге. Иди сюда, поближе ко мне. – Амит поманил его к себе, но Лиору не хотелось так сразу прощаться с каплями дождя.

- Давай – ка я тебя лучше горячим напою, и ты согреешься. А дождь нам не навредит, ведь это такая редкость! Разве ты не скучал по дождю?

Но Амит не повёлся на эту поэзию и зло зашипел из своего полумрака:

- Да плевать мне на эту мокрую романтику! Выражусь проще: хватит отсвечивать на пороге! Нам пока вообще нужно не  высовываться. Лучше всего будет, если про нас некоторое время совсем не будут вспоминать.

Лиор обдумал последние слова друга, неохотно опустил занавесь, служившую дверью, и обернулся к Амиту. Теперь уже бывший Плектр невольно скрипнул зубами: так отстранённо, так холодно и насмешливо смотрел на него командор Нерия, пробудившийся лев.

- Вот как? И как долго ты собираешься прятаться здесь? Ну ладно. Я понимаю: ты расклеился, и лихорадка одолела. Но мы должны принять решение, разве нет? Что будем делать дальше? – Амит молчал, пряча глаза. Он знал, что только он виноват в случившемся. С самого начала до самого конца. Два года назад ему показалось, что он закончил эту несчастную историю и теперь ему остаётся только нести своё наказание, и в этом было даже какое-то странное наслаждение. А теперь вот оказалось, что он был слишком мало наказан: всё начинается сначала! Только теперь задача неимоверно усложнилась: любовь делает людей беззащитными, очень хрупкими и даже слабыми. Теперь и Рейза, и Лиор сделались очень уязвимыми: умереть проще, чем бороться за жизнь. Два года назад они оба должны были погибнуть в Замке Барона, а теперь оба должны уцелеть. Только оба. Иначе даже сама идея спасения полностью теряет смысл. А там, где появляется страх за жизнь, появляется и слабость. И у него, Амита, уже три дня тряслись руки и даже ноги подгибались от невыносимой тяжести, свалившейся на него. Он просто не знал, что теперь ему делать! То есть, «что делать» он, конечно, знал, но не знал «как». И вот смотрит на него холодными, чужими глазами его лучший друг и спрашивает, прямо и чётко: «что будем делать»? Амит тяжело вздохнул:

- Понятия не имею. И не гляди на меня так! Я ведь и правда ничего не знал... Дьявол тебя совсем задери, ну как я мог знать? – Он вдруг взорвался от злости и обиды, не в силах вынести этого холода отчуждённости. Он поднялся, стараясь подавить дрожь, и, схватившись за стену, зацепил полку с какой–то утварью и невольно обрушил всё это полезное и сильно гремящее барахло. Но сам Амит этого даже не заметил, и, всё больше предаваясь тоске, почти закричал: - За что ты со мной так? Я ведь уберечь тебя хочу, и ты должен меня понять! Я уже столько натворил, что впору бы уже удавиться, но ЭТО- ЛИЧНО МОЁ дело, понимаешь? Потому и пытался оградить тебя от этой правды... будь она трижды проклята... И ты не можешь меня судить. Ты сам поступил бы так же. Любой на моём месте поступил бы так же...

Последние слова он уже почти прошептал – силы окончательно покинули его. Амит зашатался и тихонько сполз по стенке, удивляясь, что так быстро наступили сумерки и сделалось совсем темно. Пелена застила его глаза и он легонько поплыл по чёрной реке обморока... Но река оказалась мокрой и противной, да ещё очень холодной, и он скоро очнулся. Струи дождя хлестали ему в лицо, затекли под одежду и оставляли здоровенные, мерзкие мурашки на озябшем теле. Он захотел защититься от этой мокретени, но сильные руки удерживали его, трепали и легонько встряхивали. Как будто дождя было мало! Амит разозлился и стал вырываться, а Лиор с облегчением выдохнул:

- Ну ладно, ладно, не бесись! Не хочешь мокнуть – приходи в себя поживее. Тоже мне, завёл новую моду: чуть что не по нему, так он в обмороки укладывается! А холодный, мокрый дождичек – самое лучшее средство пробуждения, да? – Он ещё раз хорошенько встряхнул вялого друга, и тот окончательно очнулся. Амит зарычал на бесцеремонного наглеца и попытался отпихнуть его, но надоедливый верзила только засмеялся и крепче прижал хрупкое тело чародея к себе. – Вот теперь я вижу, что ты очухался. Вернёмся в хибару, или ещё погуляем?

Лёгкая волна медиата на мгновение оглушила его, но он тут же оправился и, встряхнув головой, как настоящий лев, подхватил Амита за талию и одним рывком втащил друга в хижину. Через несколько секунд бедолага уже лежал на тощем тюфяке под грудой разного тряпья и, стараясь согреться, удивлялся, что тут оказалось столько всего: и покрывала, и шкуры, и холстины какие-то... Знать, со всего поселения сюда ветошь стаскивали, вроде как в мусорный кулан: и уже всё это не нужно, да рука выкинуть не подымается... Но с каждой минутой ему делалось всё теплее, лихорадка начала отступать. Ну самогон из фляги Мелькарта тоже помог, конечно... Мысли Амита тут же обратились к Мелькарту и сделались похожими на виноватую собаку: хвост зажат между задними лапами, жалостливые глаза стыдливо опущены и вместо слов – тихое поскуливание... Амит даже тихонько засвистел носом по собачьи, представляя, как посмотрит в глаза кабиру. Брови Лиора в изумлении поползли вверх:

- Ох, знать и правда ты круто головой приложился! Ты меня пугаешь, несносное создание!

Тон его снова сделался дружелюбным и тёплым, как обычно – гнев его прошёл. Амит улыбнулся и, всё ещё размышляя о предстоящем неприятном разговоре с Мелькартом, выпростал руку из под груды покрывал и протянул её дорогому другу. Тот бережно сжал его пальцы и недовольно пробубнил, обтирая какой-то тряпкой мокрое от дождя лицо Амита:

- Вот чего я никак не могу понять, так это почему ты не хочешь как-нибудь полечить самого себя.

- А как бы я мог это сделать? Я ведь не умею лечить!

- О как! Ну мне-то не вкручивай! Я прекрасно знаю, как ты умеешь исцелять.

- Да, исцелять умею, а лечить – нет. Это всего лишь магическое шарлатанство да плюс массаж, и всё.

«Магическое шарлатанство... » Лиор хмыкнул, с сомнением покачивая головой. Отчасти это было правдой: порошки, что Амит засыпал в глотки нуждающихся, он покупал у бродячих торговцев, а мази частенько намешивал сам из чего попало: лишь бы не очень воняло и мазалось ровненько, без комков. Баранье сало, шафран да щепотка чего-нибудь бодрящего,

опьяняющего, и варево готово. Пользы, конечно, во всех этих снадобьях не было ни капли, но так он мог скрыть истинную природу своего целительства. Ну а поскольку сам почти никогда не болел, то и лечиться не умел. Но удивляло Лиора вот что: почему за столько лет Амит так и не попытался по-настоящему освоить науку врачевания? Ведь всё, что ему было нужно, так это покопаться малость в мозгах настоящих докторов и выучить то, что знают они. Травок целебных можно надрать где угодно, да и минералы всякие так и валяются под ногами; ну опять же торговцы в помощь... Ведь можно было бы упростить свою задачу и не тратить драгоценную силу медиата, не изводить себя, не истощать тело и душу! Каждый раз, когда Амит исцелял какого-то особенно тяжело страдающего больного, он словно и сам начинал таять, угасать. Это было слишком тяжело для него, но изо дня в день, в течение многих лет он снова и снова наказывал себя за совершённые преступления, снова и снова искупал свою вину. С годами это служение стало смыслом его жизни и он уже не представлял себе, что мог бы отказаться от всего и жить беззаботной, богатой жизнью избалованного сибарита. Он научился помогать несчастным, страдающим людям, и ему и правда нравилось делать это. Но цена была высока: в самых трудных случаях он так выжимал себя, что ему самому потом нужна была помощь. Вот и теперь он никак не мог оправиться от переутомления. В тот день, когда они наконец-то встретились с «Воинами Справедливости» и ввязались в безумное побоище с рефаимами, Амиту пришлось лечить сразу столько раненых, что он сам чуть не помер от усталости. Потом ещё пришлось заниматься застарелыми болезнями местных поселенцев, и он за пару дней стал всеобщим любимцем, таким милым, таким отзывчивым и почти всесильным... И полумёртвым от истощения. Мелькарт и Лиор, конечно, подзаправили его, но вот опять всё пошло вкривь и вкось. Лиор просто не знал, что теперь делать. Лечить этого красивого мошенника некому, а обычный способ тут мало чем поможет. Слишком много всего навалилось. Последние две недели оказались совершенно безумными, но, похоже, это только начало. Лиор старательно прогонял самые главные тревоги, и думать не хотел о Рейзе. То есть нет, не так. конечно, хотел, но боялся. До одури боялся думать о том, что нужно делать, что может случиться и о том, как вообще всё могло бы быть. Если бы они... то есть если он, Лиор, и Рейза... Нет, это слишком громадно, совершенно запредельно; это уровень Богов, а не командора без армии. Он покачал головой, споря с собственными тайными желаниями: нет, это не возможно! Такое только в старинных сказках случалось, а в этой поганой реальности – смерть есть самая всесильная сука, разлука вечна и тоска неодолима. Вот так то.

- Ох, ну сколько раз тебе повторять? Он же Плектр, да ещё лучший из лучших. И твой реал для него ничего не значит. – Амит конечно подслушал мысли Лиора и досадливо скрипнул зубами: ну вот, снова здорово! Последние три дня он только и делал, что пытался починить расклеившиеся мозги друга, а тот никак не хотел принять правду: Рейза жив. Не известно, как именно ему удалось вернуться с той стороны, но уж конечно без «живой воды» не обошлось. И они должны теперь поспешить на помощь Огненной Розе! А несчастный командор был просто одержим любовью к мёртвому принцу. Он так привык к участи страдальца, что не готов был принять правду и вообразить, что может снова сжать в своих объятиях любимого, и быть с ним рядом... – Ну ладно, с меня хватит. Очнись!

Амит щёлкнул пальцами и небольшой снопик серебристых искр рассыпался по хижине, и даже стены покачнулись от волны медиата.

- А-а-а! Землетрясение! Спасайтесь!- Кто-то приглушённо завопил на другом краю поселения, и тут же невнятно зашумели голоса ему в ответ. Амит поморщился: вот гадство, перестарался, похоже! И снова упал на соломенную подушку: сил нет на такие фокусы. Но зато Лиор, ошарашенный энергетической оплеухой, вроде как пришёл в чувство. Он не надолго прикрыл глаза, и Амиту удалось подглядеть в его мыслях такие образы, что аж завидно стало, и в низу живота застучала горячая кровь. Что ж, ведь они все трое так или иначе принадлежали друг другу, будто любили друг друга одновременно и в полную силу. Странное чувство! Ведь ничего не забыто, и жар этот не охладить. И ему вдруг отчаянно захотелось получить сразу обоих – и Рейзу, и Лиора, да как в самые лучшие, самые сладкие дни близости. Голова его закружилась, и он отчаянно рыкнул и влепил себе со всей дури пощёчину. «Идиот несчастный! Ты даже думать о таком не имеешь права! » А Лиор уже простился с грёзами и теперь с удивлением смотрел на друга:

- Ты что вообще творишь? Хочешь, что бы все узнали, что ты Плектр? Давно нам морду не били?

И то верно, оба сейчас смахивали на енотов. Роскошные чёрные фингалы под глазами Лиора придавали ему совершенно звероподобный вид, а Амит походил на хитрого, но глупого воришку, которого колотят все, кому не лень. Там, на плато у старого Замка, ему так и не удалось спрятаться за спиной друга от пудовых кулачищ взбешённого Мелькарта. Как только до повстанцев дошло, о чём, - вернее, о ком, - идёт речь, так кабир будто белены объелся.   Нет, ну мало того, что у него тут бесхозный Плектр приблудился, так ещё и это проклятое исчадье ада – Рейза Адмони -  напомнил о себе! При одном только упоминании этого имени Мелькарта охватил такой гнев, что он взревел, как бык, и бросился на случайных товарищей. Пороху у всей четвёрки хватило аж на полчаса, и всё это время они бодро мордовали друг дружку, словно в наиб играли – пара на пару, весело! В поселение вернулись в таком виде, что караульные даже не узнали их и пускать не хотели; хорошо хоть собаки опознали драчунов по запаху или ещё как – кто их знает, как там это у них, у этих глупых собак! В общем, было шумно и больно, и вот уже сутки все четверо отлёживались по своим хижинам и видеть друг друга не желали. Однако Лиор был прав: надо что-то решать. Как только спокойное, мутное болото одурения выпустило его, он ощутил невыносимое возбуждение, словно его током шарахнуло и продолжало колотить и колотить, да так, что аж зубы тихонько лязгали. Он поскрипел ими немного, словно разрабатывая челюсти перед долгим разговором.

- Ну так что делать-то будем? Ответ «не знаю» не годится.

- А я и правда не знаю. И вообще: с чего это я должен что-то решать? Ведь я – всего лишь красивая безделушка, тепличное растение. Это ты у нас и стратег, и тактик, и ударная сила, и...

- Да я вообще нереально крут. Но я так до сих пор не могу поверить, что всё это не сон, и уж точно ничего не знаю о настоящем положении дел. Это ж ты что-то смог выяснить, вот тебе и «могарбиш» в руки!

Амит перестал упиваться своей слабостью и с трудом поднялся, привалился к стене и потянулся к фляге с самогоном: ну нельзя же решать такую сложную проблему лёжа под одеялом и на трезвую голову! Лиор что-то невнятно высказал в адрес «изнеженного пьяницы и лентяя» и отнял флягу.

- Ну ладно, давай по серьёзному.

- Давай. В общем так: фактически я ничего толком не знаю. Знаю лишь, что Рейза каким-то невероятным образом вернулся из мира мёртвых и по прежнему в собственности у старой свиньи Барона. Они перебрались в какую-то «Цитадель» - я не знаю, где это. Мелькарт и Таль знают. Они были там и встречали Рейзу. Больше мне почти нечего сказать. Но я снова слышу мелодию его души, хоть и очень слабо. Это странно: раньше я слышал гораздо отчётливее, и это при том, что расстояние между нами было намного больше, да и его постоянное забытьё очень мешало. А теперь, насколько я понял, мы совсем близко к нему, но его как будто прячут от меня. Нет, вообще от всех.

- Мастера? – Лиор чувствовал, как на него потихоньку накатывают волны страха. Слишком вся это магия чужда ему, да и всем нормальным людям: тут и до зла – горя недалеко!

- Нет, не думаю. Это что-то другое. Кто-то другой. И жутко мощный. И мерзкий к тому же. В общем, этот урод здорово подавляет Рейзу. Но малыш кажется изменился. Раньше ничто человеческое его не трогало: ты помнишь, он словно спал наяву. А теперь... мне трудно объяснить, что я уловил. Я думаю, Мел и Таль лучше понимают, о чём речь. Это ведь благодаря ему они живы и на воле.

- Даже так?!

- Ну да. Но что-то мне подсказывает, что им не очень-то хочется помогать нам в нашем деле. И даже больше скажу: они там сейчас сидят в своей лачуге и ругаются, решая, прямо тут нас пристрелить или отвезти в пустыню и бросить там подыхать с переломанными ногами. -

Лиор с сомнением покачал головой, и Амит пожал плечами: - Ну, может я и сгустил краски, но только самую малость. Им страшно. Не просто страшно, а до ужаса. И они думают, что если спрятаться с головой под одеяло, то воображаемые чудища так и останутся сидеть под кроватью и не тронут их. А мы  вроде как пугать их пришли, и если нас не будет, то и страшная история сама собой кончится. – Лиор начал было думать мысль, но Амит перехватил её и закончил: - Глупость, конечно. От мирового пожара в шкафу спрятаться нельзя. И они оба это прекрасно понимают. Мел и Таль точно не дураки; им просто не хочется влезать во всё это. Ну вот я и думаю: давай просто уйдём отсюда! Нам вообще нужно поторапливаться, потому что нам низачто не предугадать, что Рейза ещё может учудить. Кто знает, как долго он сможет продержаться?

Лиор тоже думал об этом. Он чувствовал, что душа его возлюбленного жива, как никогда, и видения, что посылает Рейза ему, это и крик о помощи, и признание в любви, и попытка утолить мучительный голод среди мёртвой пустыни... На такие чувства способны только живые, захлёбывающиеся страстью и отчаянием сердца, полные любви. Ну а что способен натворить Рейза, когда он не в духе или просто удумает что-то такое любовно – показательное, они – Лиор и Амит - слишком хорошо представляли себе. Времени у них в запасе и правда нет.

- Всё верно. – Амит опять хозяйничал в голове друга как у себя дома. – Мне вообще кажется, что пришли в движение какие-то непонятные, но страшные силы, и мы все – я подчёркиваю, все, -  получим свою долю неприятностей. И вовсе не случайно мы встретились с этими бешеными голодранцами, и Рейза впутался во всё это неспроста. Так что нечего тут под шкурами отлёживаться, и давай просто смоемся из этого «райского оазиса», пока вшами не обзавелись, и двинем в ту самую Цитадель!

Лиор насмешливо и зло покачал головой:

- Ну конечно, давай! Постучимся, покричим, башкой двери на прочность проверим! А потом так прямо и скажем добрячку Барону, что мы пришли забрать Огненную Розу, так что извини, папаша, но нам пора обратно! – Амит хотел было запротестовать, но Лиор зло одёрнул его: - Да закрой ты свой прекрасный целовальный ротик! Вы, Плектры, похоже, только головы морочить умеете да трахаться с кем попало, а головой думать вообще не способны! Так запросто ввалимся в этот мега – гадюшник, выкрадем полубезумного, неуправляемого калеку у худшего из выродков преисподней и уедем все вместе в закат, да? Как вообще ты всё это представляешь себе? – Амит понуро молчал, и Лиор, немного смягчившись, положил руку ему на плечо. – Нам вдвоём никак не справиться. Помощь нужна, и неслабая, понимаешь?

- И что, пойдём и попросим помощи у Мелькарта, что ли? – Амит содрогнулся от этой мысли. – Вот сам и иди. Я не пойду.

- Пойдёшь, никуда ты не  денешься.

- Да ни за что! Ты до этого додумался, ты и иди!

Лиор насмешливо осклабился:

- Ну так  не я же спал с этим бугаём бесноватым, а ты! И тут уж как положено: красивая куколка угостила крутого мужика «сладеньким», а потом раскрутила на деньгу или на подвиг. И ты это прекрасно умеешь... Чёрт! – В голове его зазвенело от пощёчины, перед глазами заискрило. Больно же! Амит смотрел на него чернеющими глазами, и Лиор спохватился: - Чёрт, да чего ты разозлился-то? Ну пошутил неудачно, а ты...

- А я просто кастрирую тебя, если ещё раз назовёшь меня шлюхой! Во Рейза - то расстроится! Ждал малыш быка производителя, а приведу я ему валуха, чувака холощёного!

- Кого – кого? – Обалдел Лиор. Ему вдруг почему-то стало смешно, и он глупо хохотнул. Амит в ответ нахмурился.

- Чувака. Так в племени Гавази баранов кастрированных называют. И что это тебя так развеселило? Ситуация такова, что нам с тобой надо бы обняться и плакать, а не хихикать. А если сунемся с этим разговором к местным крутым бивням, нас опять поколотят. – Лиор собрался было гордо возразить, что это вопрос, кто ещё кого побил, но Амит легонько шлёпнул его по щеке, и тот невольно скривился от боли: пощёчина пришлась прямо по синяку. – Ты на рожу-то свою посмотри, герой! И заметь, это они нас ещё в полсилы мордовали. Если бы наши новые лучшие друзья и правда захотели бы с нас стружку снять, то нам бы мало не показалось. Сомневаешься?

Лиор конечно не сомневался. Как бы ни был он могуч, но ему и правда не очень то хотелось меряться силами с мужиками, которые каждый проклятый день сражаются за жизнь. И не только свою, но и ещё пары сотен соплеменников, а так же всех случайных бедолаг вроде толстопузов из того самого каравана. Сражаются всегда и за всех, и сил им точно не занимать. Лиор поморщился,   вспоминая, как отбивался от одуревшего кабира, а у самого ведь даже ярости не было ни капли. Тяжело пришлось. Но и то верно: чувствовалось, что Мелькарта что-то сдерживает. Их разборка больше напоминала детскую потасовку на школьном дворе чем на реальное побоище. Таль так вообще дрался будто за компанию – совершенно без злости и очень по рыцарски, с правилами и спортивной красотой. Он тоже конечно отхватил, и Мелькарт злился ещё больше от того, что его собственный ручной красавчик теперь выглядит так, словно под вездеход попал. В общем, «воины справедливости» были «слегка недовольны» всей этой ситуацией, и Амиту вовсе не хотелось начинать зубодробительную разборку сначала. Он ещё раз не очень уверенно предложил Лиору просто взять да смыться по тихому: ну конечно, трудно будет, но жить вообще не легко! А эти вояки... Мелькарт наверное никогда до конца не поймёт всей правды о Рейзе, о них с Лиором, о Плектрах вообще. Ну так и пусть занимается своими делами! Говорил это, и сам себе не верил. Нету теперь такого: «твоё дело – не твоё дело... » Время настало такое, что выпутываться придётся всем вместе. И Лиор согласно кивнул:

- Нет, брат, так не получится. Наши пути уже пересеклись, а случайного в этой жизни ничего не бывает. Просто мы не всегда видим взаимосвязь. Ты же сам давеча говорил об этом: «воины справедливости», «крысаки», мы с тобой, странные выходки Рейзы... Кто-то составил этот кошмарный план, включил нас в него, и нам теперь придётся катиться по этой чёртовой дорожке, и мы либо шею себе свернём, либо...

-?

- Ну либо победим всех злодеев и будем жить долго и счастливо.

Амит невесело хохотнул.

- Ты что, правда веришь в эту сказочку?

Лиор вспыхнул было, хотел сказать что-то злое, обидное, но смолчал. Верить во что либо сейчас вообще невозможно, остаётся только надеяться. Он тихо улыбнулся своим далёким воспоминаниям: под ветвями олеандра, склонившимися до земли под тяжестью цветов, он обнимает тихого, ласкового ангела, гладит его лицо, шею... «- Ты нашёл меня!

- Конечно. Я уже один раз отыскал дорогу к тебе, и смогу делать это снова и снова. Я слышу биение твоего сердца, и оно зовёт меня к себе! »... Амиту стало стыдно: подглядывать не хорошо! Подслушивать тоже. Он толкнул командора локтём в бок и недовольно пробурчал:

- Хватит тебе уже! А то меня уже потряхивает от твоих эротических видений: прямо хоть «ручным трудом» начинай заниматься!

- Тьфу на тебя, извращенец! Иди лучше к своему этому бугаю небритому, да пусть он тебя угомонит!

- Не пойду. То есть, не в том смысле. Я вообще к нему не пойду.

- А никуда ты не денешься. – Лиор равнодушно пожал плечами. – Вернее, мы оба никуда не денемся. Тема не закрыта, и нам придётся пойти на поклон к этим троглодитам.

- Не пойду!!!

Амит хотел было ещё что-то добавить, и даже пафосно приосанился, но тут кто-то подошёл к хижине и неуверенно позвал:

- Рофэ - адони, господин командор! Вас кабир Зульфакар зовёт к себе! Простите меня, но он требует вас немедленно!

Мужчины переглянулись и хором вздохнули: началось в шалмане утро...

...   Таль устало плюхнулся на койку и накрыл голову подушкой. Насточертело! Последние четыре дня выдались просто кошмарными. Нет, даже пять, если считать ту ночь, когда его возлюбленный, этот кобелина похотливый, развлекался с залётным красавчиком. Так вот, все пять дней они только и делают, что выясняют отношения. Мелькарт вообще рта не закрывал, ну разве что когда ел, тогда затыкался ненадолго. Очень ненадолго! Даже во сне он ругался, грозил, проклинал и рычал как злобный пёс. Таль понимал, почему всё так. В тот момент, когда под стенами баронского замка прозвучало имя «Огненная Роза», у этого сильного, мужественного мужчины подкосились ноги. Пережитый кошмар обрушился на него с непомерной тяжестью – намного большей, чем могло вместить здравое сознание. По правде говоря, Таль считал, что на самом деле нет никаких причин так сходить с ума. Ну да, знакомство со старым козлом Бар – Ароном приятным никак не назовёшь, и ему, благородному молодому аристократу, который знал боль только как неудачу в дружеском поединке, становилось жутко от воспоминаний о том дне. Но ведь всё кончилось благополучно! И теперь, оглядываясь назад, он воспринимал всё случившееся как героическое приключение, которое не очень-то хочется пережить снова, но и позабыть жалко. На это Мелькарт сказал, что он просто дурак набитый и ему жаль, что он вынужден полагаться в своих делах на такого слабоумного мечтателя. И слышать не хотел о том, чтобы включиться в эту историю. Ещё вчера Таль неуверенно заикнулся, что эти странные кувырки судьбы наверняка могут послужить их правому делу, и похищение или, если угодно, освобождение  Огненной Розы может стать наимощнейшим ударом по власти Сатрапов. На это Мелькарт снова разразился рёвом бешенного быка, и Таль с трудом разобрал его невнятный вопрос: а каким это, интересно, боком? Неужели и правда можно даже случайно допустить в их поселение, в их жизнь и борьбу эту полоумную, ядовитую тварь? Но внезапно Таль особенно ясно понял, что Мелькарт боится Рейзу. Нет, конечно, все его боятся, и, наверно, кроме вот этих двоих залётных нет никого, кто не хотел бы пожелать Рейзе скорейшего и мучительного издыхания. Но раз уж костями этого дьявола даже Ад подавился, так лучше держаться от него как можно дальше. Это понятно. Но вот что на Мела так подействовало их недолгое знакомство, этого Таль никак не ожидал. Сам он испытывал перед Огненной Розой восхищённый трепет, вроде как перед прыжком через костёр во время праздника солнцестояния. И удрать хочется, и прыгнуть хочется; и страшно до чёртиков, и в тоже время дух захватывает от восторга перед этой стихией. А вот кабир до сих пор был в шоке. В его сознании хилые, бледные мощи баронского недокормыша почему-то выросли до размеров древнего исполина, загораживающего солнце. Едва случалось Мелькарту хоть на миг коснуться этих воспоминаний, так над ним тут же нависал ведьмин камень – качающаяся скала , и он грозился неминуемо обрушиться на  мятежника и раздавить его. Гигантская тень Плектра теперь неотступно преследовала его, и он никак не мог избавиться от своих кошмаров. Почему? Он не знал. Даже сам Рейза никогда не подумал бы, то он нарочно подпакостил этому крутому, злющему бугаю. Но на самом деле кабир здорово достал его тогда, и он со злости «вольтанул» беднягу так, что тот никак не мог опамятоваться. И потому кабиру даже в голову не приходило, что завладеть такой дьявольской мощью, как сила Плектра – это невероятная удача. Это реальный шанс одолеть всё это ненавистное сатрапское кодло и защитить народ Аккада и от всяких там «баронов», от зажравшихся «энси», от «крысаков» и рефаимов, да заодно и самих Демиургов, быть может. А тут ещё один Плектр, и мужик с заколдованным оружием...

- Нет, нет и ещё сто раз нет! Эти типы – наши враги; как ты не понимаешь! У них свои цели, и они не задумываясь перешагнут через наши хладные трупы, если мы чем-то помешаем им! И нечего там головой зарываться: слушай меня и делай выводы! – Таль только плотнее надвинул было подушку на уши, но его друг схватил её и резким рывком отшвырнул. – Хватит, я сказал! Лучше думай, как нам отделаться от этих... этих уродов!

И тут Таля Ашера прорвало. Он соскочил с лежака и, сжимая кулаки, двинулся на Мелькарта.

- Вот значит как? Наконец-то подобрал подходящее для них слово? «Уроды»... Да ты на редкость благодарный и справедливый кабир, да? Это ты так говоришь о том, кем в койке попользовался от всей своей свинячьей души? О том, кто всех тут повылечил, кроме твоего больного самолюбия, конечно!

- Чё?!!! – Мелькарт вытаращил глаза на своего друга. – Ты с цепи, что ли, сорвался? Что мелешь?

- А ты слушай, слушай, «бивень» крутой! Или тебя задело, что появился другой «бивень» с волшебными» игрушками и сразу всем злодеям навалял? Чего тебя дерёт-то? Хоть спасибо сказал бы за помощь! Пока мы им ничего не дали; да они вроде и не просили. Это ж ты просто берёшь всё, что тебе пожелается, а потом обо всё хорошее ноги вытираешь? Свинья ты из свиней, вот ты кто! Дьявол, да после этого как спать с тобой? Ты ж всех, кто на тебя уже поработал, уродами считаешь! – Мелькарт совершенно опешил от такой ярости. Он не очень-то понимал, что хочет сказать ему Таль, но, едва он раскрыл рот, молодой мужчина рявкнул: - Да пошёл ты! Слышать больше ничего не желаю! И вообще: ищи себе другую «уродскую» подстилку! Тут не мало охочих до сомнительных удовольствий. А я ухожу. - И он направился к выходу. Мелькарт был совершенно ошеломлён этой странной вспышкой, но собственник в нём вздыбился от такой наглости, и он попытался преградить путь Ашеру. И тут же ощутил такой мощный толчок в плечо, что его аж развернуло, а глаза выкатились ещё больше: да что ж это такое происходит?! Таль отпихнул его и прошёл к двери. – С меня хватит. Если они уйдут из поселения, то я уйду вместе с ними.

И вдруг ему стало так больно, что аж дух перехватило. Сейчас он как никогда остро осознавал, что очень сильно любит этого человека. Невыносимо любит и страдает от собственного глупого сердца: Кабиру было всё равно. Таль, Амит, кто-то ещё – никакой разницы. Вот есть же люди, которые готовы за демоном в Ад отправиться ради любви! Ну ладно, он, Таль, конечно не Огненная Роза, но ведь и он не шавка какая-то блошивая! Он бросил всё ради любимого, поставил свою жизнь на кон, и что получил? Унижение, тоску, безнадёжность – всё, что убивает вернее яда и стали. Он покачал головой, отвечая собственным мыслям: так продолжаться не может. Он мог бы, наверно, до самой смерти жить с этой нелюбовью любимого, но терпеть его оскорбительное пренебрежение он не хотел. И, пока Мелькарт переваривал происходящее, он вышел прочь из хижины и зашагал на встречу залётным возмутителям спокойствия.

Они сошлись посреди посёлка и Амит вдруг неожиданно сильно сжал руку Лиора: его просто оглушил беззвучный крик, разрывавший душу молодого бродяги – аристократа. Плектр хотел было что-то сказать или сделать что бы помочь несчастному, но тот резко и уверенно кивнул:

- Пошли. Нам тут нечего делать. – У мужчин от удивления рты раскрылись, и он зло и насмешливо добавил: -Тут и без нас хорошо. Все сами крутые, сами умные и всемогущие – так пусть сами и лечатся, и ублажаются, и... И не надо так таращиться на меня: я тут такая же обуза, как и вы оба. Ну и наплевать! Собирайте свои манатки да поехали. Я отведу вас к НЕМУ и постараюсь помочь ЕГО вытащить. Надеюсь, он того стоит. – И, пока мужчины не пришли в себя от изумления, он схватил обоих под локти и, развернув туда, откуда они только что пришли, подпихнул их и добавил: - Ну шевелитесь же, или вам терять нечего?

С четверть часа Мелькарт тупо злился на психованного красавчика. Нет, ну самое время сейчас истерики закатывать! И что за бред он тут вообще нёс? «Свинячья душа»... Придурок избалованный! «Вот погоди; вернёшься – отгребёшь таких горяченьких, что мало не покажется! » Но Таль не возвращался. Мелькарту стало не по себе. Никогда он раньше так не ссорились. То есть, конечно им случалось друг другу синяков наставить или просто поорать во всю глотку – поселенцы после этого неделю сплетничали и потешались над бешенными болванами, - но настоящей злости никогда не было. А вот сейчас он Таля просто не узнавал. Как это он решил уйти от него, своего кабира? Да нет, не может быть. Выделывается, и всё. Потрепанная совесть вдруг что-то заворчала, и ему стало неловко. Ну да, у Таля был повод для ревности и обиды, но что, разве это в первый раз? Он же знает, что для него, Мела, эти связи ничего особенного не значат! Да и вообще, все эти сладкие рыдания на тему любви... Тьфу, дьявол! Ведь он и так любит этого избалованного красавчика; так чего ж ему ещё надо? Ладно, сперва надо разобраться с этими двумя авантюристами, а уже потом своенравного истерика на цепь посадить. Только вот где эта ядовитая парочка?

Время шло, а никто так и не появлялся. Он послал за ними уже давно, и вряд ли они могли решиться обломать его. Гнев неожиданно растаял, как туман, и кабиру стало почти страшно. Что сказал Таль? «Если они уйдут из поселения, то я уйду вместе с ними... » Он зарычал, как зверь, попавший в западню, и с размаху швырнул табурет о стену. Да что ж это такое–то! Будь проклят это ненавистный Рейза Адмони; это всё из-за него! Щепки разлетелись по всей хижине, и одна впилась ему в щёку. Надо же, больно! Боль немного отрезвила его, и он, спохватившись, выбежал на улицу. «Вот сейчас поймаю всех, и всех на цепь посажу! »

... Амит и Лиор ждали Таля Ашера у домика, где жила Эсти с детьми. После смерти её мужа Шайи, Таль перебрался к ней. Мелькарт не понимал, почему, и поверил в сказку о том, что в доме, где живут дети, должен жить и мужчина. Он только пожал плечами: у богатых свои причуды! А Таль просто не мог безропотно терпеть все похождения своего бессердечного возлюбленного, и уж если не может помешать тому самоутверждаться, так хоть не видеть всего этого бардака. Вот сейчас Эсти хмуро смотрела, как он запихивает пожитки в дорожный мешок. Ну надо же, опять эти два шута побрехались! Ну чисто бабы базарные! Таль быстро собрал то, что под руку попалось, и, неуверенно пряча глаза, попытался попрощаться. Слова не складывались, а мысли подло разбегались куда попало, и Эсти грубовато прервала его мучения:

- Да иди ты уже, протрясись по песочку, чучело! Достали вы уже оба. Пожрать я на тебя всё равно приготовлю, так что если он до ночи тебя отпустит, найдёшь ужин в печке. – Таль с негодованием вскинулся, но она погрозила кулаком: - Захлопнись, герой! Ты ж сам знаешь, что далеко не уйдёшь. И хватит руки заламывать. Я ж тебе говорила, что он не скоро ещё перебесится. А ты что творишь? Хочешь, что б он за тобой по пустыне побегал да на шальную пулю нарвался? Гадом то не будь! Проваливай, охладись, гузка куриная! – Таль со психу пнул ногой дверь и она с грохотом отлетела, всполошив ожидавших на улице залётных проходимцев. А женщина сурово и насмешливо крикнула ему в спину: - Ты мешок-то оставь, удод! Чего его даром туда – сюда таскать? А то свои бархатные штанишки растеряешь!

Эсти была не права. Им удалось уйти достаточно далеко: намного дальше, чем она думала. Аж до стоянки вездеходов. Там между ними разгорелся нешуточный спор. Амит орал до хрипоты, что так нельзя: просто так всё бросить и сбежать после обычной, глупой ссоры – это не по взрослому. Нет, ну из-за чего вообще сыр – бор? Ну гульнул его кабир, подумаешь!

- Ты сам-то подумай: а мог он устоять, если на него Плектр нацелился? Это, мой милый, не возможно! И вообще, что это за самоубийственная идея – лезть в логово Барона? Тебе мало там досталось?

- Вот и мне интересно. – Голос кабира за забором прозвучал так гулко, тяжеловесно и неожиданно, что мужчины даже вздрогнули. Когда Мелькарт вошёл на каменную площадку стоянки, все трое опасливо расступились: кто знает, что у него на уме? Махаться до смерти надоело. Но Мелькарт казался удивительно спокойным. Он скрестил руки на груди и насмешливо прищурился на своего любовника. – Ну ладно, я – тупая скотина. Мужлан и изменщик. Да, я не люблю ни с кем цацкаться, и баллады о любви при луне мне даром не сдались. Ну и что? На тебя-то что нашло? Сдохнуть мечтаешь? Да ещё ради этих двоих? Или это ты мне на зло? Ну так знай: я не позволю тебе сделать такую глупость. Бери своё барахло и тащись на место. Понял?

Амит поморщился: на него обрушился целый шквал гнева и ругательств, пронёсшихся в голове Таля. Да, иногда Плектром быть очень даже неприятно! Но, к его удивлению, Таль очень спокойно сказал:

- А я тебе не собака. И не всё в мире вертится вокруг тебя. Я принял решение, и оно к твоему кобелизму никакого отношения не имеет. Я иду с ними, и всё.

Мелькарт покачал головой:

- Смешной ты. Стукнул рожками, топнул ножками, на подвиги собрался... Гордый весь такой, смелый! Молодец. Вырос мой дружочек, и теперь ему сам чёрт не брат... Круто. Ну ладно, считай, что я купился. Мне стало стыдно за моё блудливое поведение, и я даже могу пообещать что больше не буду таким плохим. Всё? Тему закрыли? Давай теперь пойдём до дому? Хочешь, прямо в постельку заляжем, и я извинюсь ещё два – три раза?

Таль ничего не ответил. Только презрительно головой покачал. За него высказался Амит.

- Ты такой придурок! Ничего ты не понял. Ну он, конечно, зря всё это задумал, но как ещё он может позаботиться о собственном народе?

Мелькарт неожиданно рассвирепел. Вот оно, оказывается, как: «народ»! Герой недорезанный!

- «О собственном народе»? Хорошо сказано. Только вот это не его народ, а мой! – Он обернулся к Талю. – Твой народ очень – очень далеко отсюда, разве нет?

- Вовсе нет. Чуть на север, а там...

- А там – богатый город, высокие стены, большие базары и пышный дворец твоего отца! Твои соплеменники каждый день едят настоящее масло с белым хлебом, гуляют по вечерам в ярких одеждах и ложатся спать в надёжных, тёплых каменных домах. И знать ничего не знают не о крысаках, ни о Бароне и его головорезах, ни даже об этой чёртовой кровавой Розе!

- Не называй его так! – рявкнули вдруг все трое. И удивлённо переглянулись. Ну и дела! А Мелькарт аж присвистнул: - Ну однако вы и спелись! Прямо хором! И после этого – он насмешливо взглянул на покрасневшего Таля – ты смеешь утверждать, что все эти голодранцы – он развёл руками, словно обнимая поселение – это твой народ? Включая меня, да? Молчал бы ты уж! Богатенький, избалованный мальчик запал на реального волосатого мужика и решил, что он тоже один из нас? Да ты в любой момент можешь проваливать домой, к папочке, и нежиться там в тёплой постельке с дорогими шлюшками. А мы просто постараемся выжить.

Таль только и успел вскрикнуть: от мощнейшего удара Лиора Мелькарт отлетел на несколько шагов и рухнул, подняв тучу пыли. Ну а дальше понеслось... Талю и Амиту оставалось только надеяться, что эти двое до смерти не убьются. И все они отлично понимали, отчего так осатанел командор Нерия. Мелькарт действительно напрасно оскорбил Таля: тот никак не заслужил этого хамства. Да и прав был молодой царевич, как за глаза называли его местные оборванцы: для победы им нужно заполучить сверхъестественное оружие. Нет, не просто убойные дестройеры и мощные вездеходы; это всего лишь игрушки. Им нужно поистине божественное оружие! И для этого они должны освободить Огненную Розу. Освободить, добиться его благосклонности, завладеть его силой. Без него Бар - Арон в один миг растеряет свою мощь, и потеря эта станет невосполнимой. Великий Магистр разгневается на него, мастера «Плектрона» перестанут его поддерживать, а наёмники Сатрапов начнут в панике прятаться по щелям при одной только мысли, что этот безумный демон, Огненная Роза,   на свободе и даже не в наморднике. Он способен уничтожать целые отряды одним только усилием воли, а никому не охота соскребать с камней свои поджаренные кишки. Повстанцы действительно смогли бы отвоевать для себя немного мирной земли, и сила Плектра Адмони здесь стала бы решающим фактором. Все четверо это понимали, но у каждого были свои соображения на этот счёт. Лиор хотел спасти любимого и понимал, что без этих головорезов им не справиться. Рейзу мало того что надо вытащить как-то из Цитадели, но и придётся прятать его от наймитов Демиургов. Что бы отработать эту помощь, он готов был драться за «воинов справедливости» изо всех сил, но никак не мог согласиться с мыслью, что Рейза станет живым оружием в этой войне. Вот спрессуй все эти соображения в один краткий миг, и уже готов весомый повод для мордобоя. А ещё он просто хотел настучать в бубен  Мелькарту потому что тот оскорбил этого хорошего, смелого и доброго парня, который так любит его. Тьфу, что-то слишком много личного! И бугай, которого он колошматил, непременно согласился бы с ним, если бы в голове его перестало гудеть, и земля не вертелась бы как бешенная кобыла. И что примазывать революцию к любовным рыданиям? Ну да, Таль прав: Огненная Роза – это настоящий «могарбиш»! Но как решиться связаться с этим пакостником? И – да, ему было стыдно за свои слова, что в ревнивом гневе он кинул в прекрасное , любимое лицо Таля Ашера. Когда его собственная башка гулко приложилась о камни площадки, он услышал крик Таля и увидел его отчаянные глаза. Он знал, что такие глаза не могут лгать: Таль страдал. От собственной боли, от боли любимого, от безысходности... Поэтому он даже не особо защищался, когда залётный озабоченный бандит принялся его месить. Что заслужил, то и отгребёшь! С этим, конечно, был согласен и Амит. Вернее, он был согласен со всеми. И божественное оружие нужно, и Рейзу необходимо спрятать от всего этого, и народов чужих не бывает перед лицом беды, и волосатый кабир точно заслужил по морде. Да, и Таль, конечно, прав. Вот сейчас он вознамерился накинуться на побеждающего командора и спасти от расправы своего окозлевшего героя, при этом рискуя попасть под нешуточную раздачу. «Я тебя люблю – я тебя ненавижу – я тебя обожаю... » Кажется, они все сели на эти гвозди: травмоопасная любовь, разрушительная страсть, безрассудство и упоение чувством опасности... Да, они должны победить во всём: и в бою, и в любви... В общем, все в конец одурели, и пора применить медиат.

- Да хватит уже! Все будьте котиками; все застыли на счёт раз!

Амит раздражённо щёлкнул пальцами, и все трое мужчин замерли, как вкопанные. Картинка была та ещё, и Амит неожиданно расхохотался. Лиор и Мелькарт лежали друг на друге с вытаращенными глазами и раскрытыми ртами, а над ними с вытянутыми руками завис Таль – ну ни дать ни взять крылатый дух, спасающий заблудших! – Вот дьявол, ну есть же сладкая семейка! Отомрите. – Все трое ошарашенных мужчин подчинились, и он довольно хихикнул: - Ну вот и умнички. Вы все заслужили по сладкому лукумчику! А теперь встали и пошли в ваш семейный клоповник, и попробуйте мне ещё хоть раз косо глянуть друг на друга!