18. Фольклористы в штрафроте. Пенсионер на БП

Львовский перебежчик и цыганий мчали в кабине БП по сельской местности. Перепачканный углём цыганий, протерев пыльные очки, увидел привычную картину из будущего - пенсионера на путях.

Пенсионер шёл в попутном направлении с вещь-мешком на сгорбленных плечах, ковырял посохом гравий.

После сигнала «ту-ту», пенсионер даже не вздрогнул, зато в его мешке кто-то нервно задёргался.

- Давим пенса? – спросил львовский перебежчик. – Объехать ведь не сможем. Положение военное. Брать попутчиков крайне нежелательно. Да и накой он нам?

- Да ты что? Нельзя нам пенсов давить. Сами, возможно, на рельсы ляжем в его годы от безысходности! Да и мирное население не одобрит наш поступок, если задавим.

Выпустив клуб пара и сноп искр, БП тяжело остановился, придав небольшое ускорение немощному пенсионеру.

Обернувшись, пенсионер вынул из ушей наушники, радостно заулыбался.

- Езжайте, хлопцы! Мне тут недалече. Котика, вот, на базар несу. Чёрненького, беспородного. Под самым Ставрополем подобрал. Никому не надо животинка?

- Не надо нам котов! – категорично замотал головой перебежчик. – Есть у нас один, никак выловить не можем. Матёрый!

- Тады ладно, приставать не буду. Вижу, люди вы сурьёзные.

И пенсионер заковылял впереди БП, поглаживая перед собой вещь-мешок.

- Ну что, так и будем ехать со скоростью пенсионера, – расстроился цыганий.

- Придётся, - смирился перебежчик. – Тут населённый пункт. Местное население не одобрит расправы.

- Садись, пенс, - высунувшись из кабины, прокричал цыганий. – Подвезём.

- Дык, непривычные мы на паровозах кататься. Мы всё пехтурой да пехтурой. Я на империалистической, знаешь, каким был? Ого-го! Теперь уж не тот, даже бабкины заговоры не помогают. Езжайте, дойду я. Мне не привыкать, - сказал пенсионер и вспомнил про наушники.

Включив погромче музыку, пенсионер заковылял дальше.

- Да выключи ты свои народные наигрыши и проигрыши! – не выдержал цыганий и отобрал плеер. – Садись, кому говорят!

Пенсионера усадили на гору с углём.

- Милитаристы триклятые, - крыл пенсионер цыгания и перебежчика. – Отдайте мою музыку!

- Будешь возмущаться, - пригрозил ему перебежчик. - Котика твоего в топку закинем.

Пенсионер замолк только тогда, когда ему вернули плеер - упрямый попался, пролетарской закалки. Включив погромче «В бананово-лимонном Сингапуре», он прикемарил.

- Какие будут планы? – спросил цыганий.

- Запоминай: как въедем в расположение роты, скажем, приехали сдаваться.

- Лихо! – заметил цыганий. – А потом Леонидыч из пулемёта трах-трах-трах по кучкующимся штрафникам!

- Тише, - сказал перебежчик и намекнул глазом, на подслушивающего пенсионера.

- Дрыхнет он, не переживай! Да и что он может сделать, этот трухлявый пенс?

- Где он? – спросил перебежчик, обернувшись. – Куда делся?

Заглянув на всякий случай в топку, цыганий успел увидеть, как раскалилась докрасна кем-то подброшенная тушёнка. Ни пенсионера, ни котика в мешке в кабине БП не оказалось.

…Напевая про Сингапур, пенсионер скатился с насыпи. Отряхнувшись, он дёрнул себя за седую бороду, за кустистые брови. Весь театральный реквизит, сделавший из него дряхлого старикана, он запихнул в вещь-мешок. Убедившись, что удостоверение начальника ОО армии Бедова на месте, бодрой походкой зашагал к КПП.