20. Фольклористы в штрафроте. На погост с шариком

Зая часто ходил на кладбище. Он долго сновал среди могилок, переписывал даты рождения и смерти.

Нет, он не был некромантом, он любил поздравлять. Находил могилку с подходящей датой рождения и, поклонившись, радостно сообщал: «С днём рождения, земляк! » Ставил на могильный холмик свечку, сам тушил её, загадав самое примитивное для покойника желание.

В мирное время, обойдя все столичные кладбища, Зая как-то приглянулся готам. Эти невесёлые люди хотели переманить его в свою неформальную компанию, подарили чёрную краску для волос и такой же чёрный плащ. Краска быстро смылась с заячьего пушка, а синтетический плащ искрил.

Вторым недостатком плаща был резкий удар током, когда Зая хватался за поручень в общественном транспорте. От Заиного высокочастотного крика бабки хватали свои и чужие авоськи, шофёр выпрыгивал на ходу, а пассажиры, которых не пропустили бабки через запасный выход, оказывались на крыше.

Так и ехал Зая один в неуправляемом транспорте в облепившем его нежные телеса плаще.

Вскоре наэлектризованный плащ стал притягивать к себе денежные купюры из карманов честных граждан. Разбогатеть у Заи не получилось, зато состоялись приводы в дежурную часть и даже на саму Петровку.

Каждый раз из «обезьянника» Заю вызволял Воронин. Именно Воронин посоветовал ему отказаться от атрибутики неформального движения и стать обычным некромантом или составителем некрологов в районной газетке, на худой конец.

Теперь, сидя возле могильного холмика очередного именинника, Зая праздновал, даже надул воздушный шарик и прикрепил скотчем первомайский флажок на памятник восемнадцатого века.

- Какой ты молодец! – похвалил Заю обладатель простой фамилии и княжеского имени, оказавшись рядом. Отдышавшись, добавил: - Здесь с тобой и заночуем. А то мне одному страшно!

- С чего ты взял, что я хочу здесь ночевать? - заволновался несостоявшийся некромант Зая.

- Куда ты денешься! В роте шмон. Приехал начальник ОО армии Бедов. Говорят, по дороге к нам он бандитский паровоз подорвал. Тёртый мужик.

- Пожалуй, я пошёл. Мне Анюта обещала на обед лишнюю сосиску отварить и заныкать стакан кефиру.

- Иди, иди! – сказал Лабаз. – Там тебя и повяжут, родимого. Исаев всех сдаст. Как раз сейчас даёт показания вкупе с Ворониным. Про прошлое твоё расскажут, лях! Кому, говоришь, твой предок дядя? Пану Сапеге или Радзивиллам?

- Обоим, - помрачнел Зая, проклиная Радзинского, удружившему ему, одному из Ивановых-Петровых-Сидоровых, по дешёвке герб знатной фамилии.  

Зая вспомнил про перочинный ножик в кармане и стал вынашивать план: взойдёт луна, провоет оборотень, и тогда в его руке сверкнёт лезвие этого ножа, направленное остриём в каменное сердце Лазаба!

- Долго я за вами буду бегать? У меня обед стынет. Идите жрать, - попросила возникшая из ниоткуда Анюта.

Под ложечкой засосало. Зая послушно поднялся и направился к кухне. Лабаз, который ни разу не был некрофилом, решил сбежать из расположения роты после обеда, поэтому тоже вскоре оказался за столом.

- Ешьте, ешьте! – подкладывала "шрапнель" Анюта. – Всё равно свиньям выкидывать.

После обеда военно-историческое сообщество "Исай, Ворона и Лабаз" лениво гоняло по окопам выскочек блох и их боевых собратьев клопов.