Налим

Подарок для моей любимой Герцогини леди Бонни Роттен

На заборе написано краткое слово и добро бы, если б с той стороны ни хера не было, как в свое непростое время предупреждал Сукачев, сучастый лабух очень средней полосы жопорукой России, но то - то и оно - то, что за забором таится и кишит подчас актуальное искусство, своевременно самоотравляющееся неистовой жаждой попадоса на первые полосы газет и глянцевых журналов, где между оптимистическим рылом чорного, как сволочь, Вудса и голой жопой Диты фон Тиз вполне себе помещается Надя Толокно.

- Убей его, Шилов, - не в силах кричать эманирует мыслительные волны почвенный Сом, чей ареал обитания скрючился Агатой Кристи одного из Самойловых, как и автор уставшего наблюдать все тех же свиней и не на Луне ни х... я, отнюдь, а в русскоязычном информпространстве, забитом целиком говном и блевотиной из несгибаемых мнений очередного Навального, упаковавшегося в аптечный пузырек Евно Азефа, проперженный критическими старухами  " Эха Москвы ", парочкой разгневанных присяжных, указующих вердиктом Микитке Михалкову всю верность курса Асфиксии Нуар, залегшей с пулеметом на крутом берегу Амура, куда должен, обязан, сука, выплыть Чапай.

- Дура ты, мать, - переводит жестами картофельный папа Керви, завершив встречу на полях со счетом неназываемым, - Чапай Яиком орудовал, а ты кому ?

Не понимает его Асфиксия. И слава Богу. Ежели б поняла, то кинула бы копыта от восторга и помолилась бы лишний раз своим учителям из коллежа Святого сердца отцов иезуитов, вбивших ей желтыми страницами телефонных справочников насущную необходимость даже и не знать о русских, о думающих на русском, о говорящих по - русски, жующих и пережевывающих все ту же мерзоту и пое... нь из чепухи и кромешной ахинеи, проще тогда уж изучить суахили и жадно выдрачивать на события в далекой Родезии. Там же по - любому имеется свой Познер, верно ? Только его никто не знает, мало зимбабвийцев на планете, живут себе со старушками в шкафах стенных с таимыми скелетами белых фермеров и розовых  " Лендроверов ", мечтают о кухонных гарнитурах Гибсона и Гамсуна, новейших и модных чипэнддейлов глобальной ноосферы, сочащейся дерьмом, фоточками и интервью, уже и не забываемыми, а просто нечитаемыми априори, действительно, хрена слушать или читать Путина или Явлинского с Верзиловым, ты же знаешь дословно, что они могут сказать. И ты предполагаешь небезосновательно, что именно ты им ответишь.

- Идите на х... й, - пускает пузыри Чапай, встретив на своем пути утопшего о прошлом годе сазана, заведшего приятельство с ротанами и майской утопленницей, расчесывающей лишаи под волосами скребком Суллы. - Я вам не Гай Марий, а кадровый фельдфебель.

- Уж лучше дочь проститутка, - отвечает Чапаю лежащий на дне налим, которого на самом деле нет, - чем сын ефрейтор.

- Налим, - пускает сизый дым в пегую бороду одноногий мужик, опасно шатаясь на сгнивших досочках дебаркадера, - он живет, Лютов. Он под корягой. Понимаешь ?

- Розумию, - осторожно по - польски ответствует Лютов, представляя мужика нерусским Сильвером. Вот он как сейчас скажет заветное новое слово и все ахнут, зашатаются, обрадуются и заскачут в пасадобле. Это ж как Чернышевский ! Или Херцен. Новая эра и светлая надежда всеобщего и окончательного исхода в могилу, никакого Парижа не надо видеть, просто вот сразу сдохнуть от вдумчивой рожи Познера, мелькнувшей подмышкой стройного эсэсмана, коему по ошибке вытатуировали не номер с группой крови на рукаве, а пресветлый лик вечноживущего, как Ленин, пропагондона, фитюльки малой поганой сурковщины, объединяющей и согласных, и несогласных, ибо результатом - укрепление режима и ничего более, чепуха из воды словес, вологжанскими крючками плетущихся уж скоро как двадцать годочков, липкими тенетами опутавших все вокруг, так, что ты не можешь даже скачать кино без рекламируемого стакана вискаря одутловатым разбитофонарщиком, морщинами рыла торжествующего над неизменностью почвы и крови. Никаких перемен, бля, все те же рожи Самойлова даже во сне и не хер розумить польской мовой, надо поступать решительно и кардинально, будто святой Адольф, витиевато подписывающий расовые законы Рейха.

- Не его, а их, - поправляет Сома великолепная Дита фон Тиз, омолодившаяся древним  " Пентхаузом " и темным очком или  " эссолл ", как нам неверно переводят, поминая ослов, - их, Сом, вкупе и ин масс, взяв за основу великий и могучий, забив хер Бэйли Джей, в конце концов, на всю эту шнягу из мефодьевских звуков.

Говно затопило Вселенную и доктор Менгеле оказался неграмотным маленьким мальчиком Нильсом, отправившимся вместе с дикими гусями Рихарда Вагнера не в Валхаллу, а на х... й.