Босоножки

Начало мая выдалось на редкость жарким. Почти неощутимый ветерок слегка прикасался к пушистым соцветиям сирени и лепесткам тюльпанов. Небо было каким-то неестественно ярким, словно его выкрасили синей краской, не оставив ни одного уголка даже для маленького облачка.

С Агнессой я встретился в Дворцовом парке. На ней было воздушное тёмно-зелёное платье чуть выше колен, эффектно сочетающееся с её длинными чёрными волнистыми волосами, и босоножки – очень открытые: два ремешка, подошва и каблук. Декольте тоже было очень открытое, как и взгляд голубых глаз Агнессы. Такой насыщенный голубой цвет в сочетании с воронёнными волосами производит мощный эротический взрыв. Ещё только подходя к ней, я уже возбудился. А после сухого поцелуя её руки, меня довольно сильно качнула волна эрекции. Я даже подумал – а вдруг началось землетрясение.

- С тобой всё в порядке? – спросила она, заметив мою мгновенную потерю равновесия.

- Да… просто жарко… пойдём в тень.

Мы уселись на лавочке под развесистыми старыми каштанами. Агнесса забросила ногу на ногу, чуть обнажив бедро. Но меня привлекала нижняя часть её ноги, облачённая в изящную обувку. Я заворожённо смотрел на её гладкую, будто фаянсовую, пяточку, на лодыжку с тоненькой бирюзовой змейкой жилки, извивающейся по жемчужно-молочной коже, на ангельские ровные пальчики с зеленовато-перламутровым педикюром. Агнесса что-то говорила, но я её не слышал. Я слышал лишь пульсацию крови в разных частях своего тела. И видел лишь очаровательную ножку.

Словно сомнамбула, пребывая в некой эфирной ирреальности, я вытащил из кармана носовой платок, якобы стереть пот со лба, якобы уронил этот платок, а на самом деле специально бросил его на землю, опустился на одно колено, якобы поднять… и молниеносно провёл кончиком языка по бирюзовой змейке на прекрасной лодыжке. Агнесса вздрогнула и замерла. Я не смотрел на неё – я смотрел лишь на её умопомрачительную ножку, но чувствовал всеми атомами своего тела оцепенение Агнессы, которое медленно надвигалось и на меня. Но я не дал ему пленить себя.

Мой язык соприкоснулся с нежно-розовой пяточкой Агнессы, сделав несколько круговых движений. Потом мой открытый рот захватил ровный ряд пальчиков с зеленовато-перламутровым педикюром. Тонкий, нежный, чуть терпковатый и специфически острый запах её ног и вкус слегка солоноватый и мучнистый, вкус пшеничных зёрен, вызвали во мне коротковолновые вибрации. На мгновение я закрыл глаза, и ощущение полёта в бездонности захватило меня. Голова закружилась…

Волевой импульс привёл меня в сознание. Я глянул на Агнессу. Её большие синие, как две сливы, глаза пронзали меня своим удивлением-восхищением-отвращением. Я поднялся, напрочь забыв о носовом платке, сел на лавочку и выдохнул воздух вместе с напряжением.

Теперь взгляд Агнессы излучал любопытство:

- И что же дальше?

- Ничего, - улыбнулся я, - продолжаем разговор…

- Разговор… О чём?

- О твоих босоножках…

- Но…

- Именно их открытость всему причиной.

- Ты это делаешь всем девушкам? – холодно-надменно спросила Агнесса.

- Разве я похож на турецкого султана? У меня нет гарема. Я сделал это впервые в жизни.

- Ты извращенец? – Агнесса прищурила глаза. – Все начинают с поцелуя в щёку…

- А чем нога хуже щеки?

- Не в этом дело. Если таково начало, то каким же будет конец?

- Ну если начинают со щеки, то идут сверху вниз по всем правилам эротики. А если начинать с пальцев ног, то… здесь уже нет никаких правил… и ничего предугадать невозможно…

Агнесса встала.

- За секунду удовольствия ты заплатил слишком дорого – больше мы не увидимся. Прощай!

- За мгновение этого божественного наслаждения я готов вечность в аду гореть, - без всякого пафоса и наигранности просто сказал я и увидел мимолётную перемену в её лице. Но лишь мимолётную.

- Это дешёвый спектакль, - холодно бросила она и ушла.

Через три дня я ей позвонил.

Мы встретились на том же месте.

На ножках Агнессы были те же босоножки.

С каким-то тёмным неконтролируемым сладострастием она смотрела как мой язык скользил по шёлковым мраморным неровностям её лодыжек, пяток, ступней, пальцев, ложбинок между ними, по ремешкам босоножек, по голеням, икрам… И никто из нас не знал чем всё это завершится. И завершится ли вообще.