Айболит - 88

Подарок для выросшей прекрасной чудесной волшебной Леси

Наткнувшись на каком - то потустороннем сайте, окаймленном поверху полосатыми лентами и красными звездами, видимо, для явного предупреждения таким, как я, что, мол, тыр, пыр, братуха, щас мы тебя обрадуем шедеврами отецкого производителя, у тебя не только спина заболит по Геннадию Малахову, у тебя мозг зарастет плесенью и в... шь говнеца по такому рецепту за миг до окончательного выздоровления, на постер фильма о тихих зорях, я глянул на дату выхода фильмы и удивился. Твою ж ты мать ! Наше время. По - ходу, совдеп пересняли. Улучшили, наверное, хотя " это " улучшить невозможно, импоссибл, так сказать, если по - русски и прямо с любовью. Сиськи гадкой Остроумовой заменить нечем. Можно голую сраку Пореченкова, но это не то. Остроумова, Драпеко делегатка, немцы лоховские диверсанты, как ты вот переснимешь ? Смешно и говорить. Поэтому я запел, мудро порешив кино не включать, на хер, вдруг получилось ? Удар по психике ведь, еще раз убедишься, что есть, граждане, надежды, растет экономика и шедевры выпекаются горячими пирожками Машки Захаровой, выскакивая с той стороны экрана прямо в навозную кучу, хранящую заветное тепло истлевших за ненадобностью дедов, всю свою жизнь мастыривших хрень и ничего, кроме дичи, погань неимоверную из председателей, гвоздей, ситуации, эшелонов, ротных минометов, набивающих алчные пасти развратных пролетариев рожами Ярмольника, Этуша и Юрского, трех русских богатырей с приданной в усиление тоже русской богатырицей Ниной Ургант, гитарной и незабываемой. Я почти каждый день вспоминаю это е... ло и хохочу до слез.

- Горит и кружится планета, - сурово напевал я, сощурив глаза, рассматривая Гитлера на стене. Хотел погрозить ему кулаком, но вовремя вспомнил, что Нины Ургант, наши ратоборицы с Ашхабадского фронта давным - давно одолели фашизму, возвернули Крымнаш и встали с колен, отвернулся от фюрера и наткнулся взглядом на серопиджачного Ленина. Он у меня лишь лысиной выглядывает из - под сисек Вероники Земановой, но зато его плешь ни с чем не перепутаешь, сразу пропитываешься счастьем и прозреваешь, что сиськи - не главное. Главное - идея и цель, неправильно придуманная, еще более неверно описанная в трудах мыслителей, и никогда даже не подразумеваемая как конечный пункт развития ублюдочной страны, переснимающей изначально говенные фильмы. Им бы надо  " Броненосец  " Потемкин " переснять, режиссером Драбкина, композиторм Темкина, в главной роли любой почвенный сомик, по хер ветер, с любым наименованием, все равно окажется на поверку еще одним одноглазым Айсманом не немцем, это не ходи к гадалке, творческая интеллигенция нашей России целиком из Хайфы и Рыбинска, с небольшими вкраплениями ярославских секретных роботов, играющих буратин перед гудящим зевом крематория Аушвица, куда швыряют Стеньки Разины трепещущих и плачущих княжон в исполнении Клары Лучко, катавшей таратайкой по черноморским совнархозам чугунной эры хлопкового изобилия. Жаль, что из этого хлопка так и не научились делать одежду, но зато чугун пошел на рельсы. Вместо шпал - люди, креозот, кондуктор в тужурке, теплушка, гудит.

- Кто гудит ?

Наркомвоенмор Фрунзе с трудом поднял оглоушенную хлороформом голову с операционного стола и уточнил у предупредительно склонившегося буденовкой мудака Кортнева :

- Кто гудит ?

- Дочь примадонны, - козырнул штыком Кортнев, закатывая бараньи зенки мелкопоместного гения современности, - дети Серова, внуки Гафта, короче, товарищ Бишкек, все гудят. Торжествуют и ликуют.

- Ы, - попробовал соответствовать Фрунзе, но умер. Устал руководить маленько, вот и двинул кони. Для начальства самое главное - вовремя умереть, чтоб люди порадовались хотя бы таким вот способом. Но с Фрунзе не все так просто. Идет он к вратам рая и неожиданно вспоминает, что Кортнев назвал его каким - то Бишкеком. Это что, товарищи ? Идеологическая диверсия ? Басмачи и националисты Тернопольщины ?

- Але, гараж, - захрипел очнувшийся Фрунзе, подзывая Кортнева, уже приготовившегося поднять мятеж супротив справедливой власти маршала Жукова под Одессой - Товарной, там еще три вагона с клюквой докеры сменяли проезжавшим мимо на бронепоезде матросам, те им флотское знамя подогнали, а для докеров нет ничего важнее красного знамени, это еще Эзенштейн знал. - Почему Бишкек - то ?

- А это, товарищ покойник, - не глядя на утратившего положение, пост, паек и сапоги бывшего руководителя ответил Кортнев, торопливо доставая из портсигара авиационный билет на рейс Москва - Нью - Йорк, где ожидались гастроли, банкет и частичный разврат с непослушанием, - русский мир вашего интернационала ровно через девяносто лет. Даже Екатеринослав стал Днепром, а предательские эстонцы присоединили лишние буквы к Ревелю, мать их так.

- Выходит, все зря и напрасно, - заподозревал Фрунзе, перепрыгивая в хрустальный гроб, вкаченный на колесиках носастой Алиной Хенесси, уже уставшей, если честно, укатывать всякие вещи, не говоря о бурно кипящей экономике премьер - министра и бочке с президентом, величайшим нью - додоном двадцать первого века дормидонствующим над шестой частью суши, откуда даже Хенесси и то куда - то срулила.

- Аллес умзонст, - подтвердил Кортнев, ложась в гроб рядом. - Мы, гражданин бывший начальник, теперь вместе лежать будем, - засмеялся Кортнев, тренькая гитарой в кармане, - потому как оба идиоты.

Они обнялись мужественно за мускулистые плечи, скупая слеза оросила небритые щеки, багровый закат, свистящие по степи, патроны и партизаны Ковпака, и веселая Хенесси, напевая не по - русски совершенно, покатила их в сторону Берлина. Там кинофестиваль замысливался, а поскольку рассказанное мною только что кино сымал немножко несогласный с режимом Серебренников, то призы, как Бабченки, внесутся в студию гамузом, хором и шеренгой, маршируя под Ваенгу и помня манифесткашина в душах, мертвых изначально, со времен Рюрика и даже ранее.