Идеальная незнакомка

Америка. Страна психов и дорог. Если верить Голливуду, то большая часть всех историй, достойных экранизации, происходит в дорогах или путешествиях. И, хоть голливудские сюжеты обычно далеки от реальности, нечто необычное ожидало и меня в моей поездке.   В то время я был безумцем, или, другими словами, обреченным мечтателем. Я был объят двумя, как мне казалось, неизлечимыми страстями. Первая – это страсть к сочинительству. Правда, ее приступы были более или менее безопасными и просто лечились: например, сожжением рукописей или посылкой их электронных копий в редакции, где их разбивали в пух и прах. Иногда жажда признаний моих усилий на литературном поприще угнетала меня до такой степени, что я желал заключить сделку с дьяволом. Однако, память о судьбе моего коллеги Уэбстера (уже, увы, покойного) останавливала меня от столь радикального шага. Я успокаивал себя тем, что искусство вечно, а минутная слава абсолютно ничего не значит. Тем не менее, мечты о признании моих трудов всегда брали верх, и я снова и снова отправлял рукописи и документы по адресам всех известных мне издательств.

Разумеется,   раз за разом шли отказы, пока, наконец, одно издательство не откликнулось на зов отчаявшегося безумца. Мне написали, что готовы напечатать один из романов с условием внесения некоторых правок. Не веря  своим глазам, я перезвонил редактору и  сказал, что выезжаю сам для личной встречи по согласованию всех деталей. Сто девяносто два психа на трех лодках с парусами отправились черт знает куда, не зная даже, будет ли  ветер. Мои шансы  в деле книгоиздательства после трех лет плавания без попутного ветра были еще более призрачными, чем у экспедиции Колумба, однако я возлагал большие надежды на эту поездку.

Взяв отпуск  за свой счет, я отправился в путешествие по Среднему Западу  на поезде. Из окна вагона я взирал на остатки былой индустриальной и аграрной мощи всевозможных поясов посреди отцветших сентябрьских  полей.

Находясь в одиночестве, я  наслаждался видами, пока не услышал голос служащего:

-Сэр! Поезд дальше не идет. В соседнем штате из-за ливней подмыло опоры моста, который ведет к городу S.

Я был ошарашен. Кондуктор – шустрый малый с большими глазами – на все мои расспросы только пожал плечами и посоветовал найти ночлег в ближайшем городке, куда прибудет поезд и встанет до того момента, как будет восстановлено сообщение.

Через несколько минут поезд встал, и раздосадованные пассажиры гурьбой вывалились из вагонов и стали разбредаться в поисках пристанища.

Вдохнув свежего бодрящего воздуха, я подтянул ворот своего черного непромокаемого плаща и отправился на поиски ночлега.  

Охваченный некоторым романтическим порывом, я сошел с дороги и побрел по дивному дару природы-американскому осеннему лесу, играющему яркими красками, что так радуют глаз и волнуют душу, заставляя думать о вечном. Лес  был наполнен высокими стройными кленами, пожелтевшими полуголыми липами, зелеными березами, статными широкими дубами. Разглядывая  окружающие меня пейзажи, я думал, что нет худа без добра и даже хорошо, что поезд остановился. Ведь иначе я не увидел бы этой красоты еще неизвестно сколько лет. Увы, очень часто мы проходим мимо простых вещей и начинаем ценить их уже тогда, когда пресыщаемся чем-то фальшивым.

Вскоре я поднялся на небольшой пологий холм и увидел поселение, которое по своей окружности не занимало и нескольких квадратных километров. Подобных городков тысячи по всей Америке: тихих, спокойных, сонных, мирно плывущих по течениям одних им известных рек. Здесь мне и предстояло скоротать время до возвращения на поезд.

Городок состоял из рядов белых и красных коттеджей в один или два этажа с разноцветными крышами, утопающими в желто-зеленых теряющих цвет деревьях. Как и полагается, в центре города оказалось здание администрации с фальшивыми, смахивающими на античные, колоннами, а еще школа, кинотеатр и несколько магазинов. Наконец, я улыбнулся своей удаче– извилистая мощеная дорога вывела меня прямиком к гостинице.

Бросив свою дорожную сумку, набитую рукописями, в небольшой комнате со старомодной мебелью, я схватил телефонную трубку и связался с редактором. В дребезжании и помехах телефонной связи, я услышал, что на том конце провода произошло досадное недоразумение: коллегия издательства, перечитав роман  в последний раз, не включила его в  план печати на этот год!   Внутри меня будто все упало. Положив трубку, я быстрым шагом покинул комнату и, на ходу надевая плащ, вышел на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха.

Я брел по серым тротуарам в разбитом настроении, без цели и плана. На небе появились иссиня-черные облака; потянул холодный ветер. Я вошел в парк, но не успел пройти и пары шагов, как с неба косыми холодными нитями ударил дождь.

Я шел по липовым и кленовым аллеям, дыша полной грудью запахами дождя, травы и деревьев, пытаясь заглушить свое горе. Как порой люди не осмотрительны! Я ощутил легкий толчок, и маленький прямоугольник  очутился на сыром асфальте, прямо под моими ногами.

-Простите, сэр… - виновница столкновения слегка запнулась. Она была одета совсем не по погоде: в синие потёртые джинсы и обтягивающий черный свитер с высоким горлом.

-Ничего страшного, - улыбнулся я и протянул смущенной девушке ее книгу - виновницу нашей встречи, мельком взглянув на обложку.

Она читала Роберта Фроста. Юная девушка с томиком классика американской поэзии. В это не верится. Я почувствовал, что хочу больше узнать об этой очаровательной незнакомке.

- Меня, кстати, зовут Ричард. Ричард Пэлхэм.

- А я – Эшли.

Эшли Прайер. Прошедшим летом окончила местную школу. Спортивная знаменитость. Экс-капитан школьной группы чир-лидеров. Учится в колледже. Отличница. Она здесь, потому что в их кампусе проводят дезинфекцию, и она приехала домой на  неделю. Все это она рассказывала мне по пути в библиотеку, куда я вызвался ее сопроводить, а я украдкой рассматривал ее бледное овальное личико с мягкими чертами в густой копне русых волос.

- Кстати, Ричард, поздравь меня! –Эшли прервала мои мысли о ней же.

-С чем поздравить?

- С моим днем рождения. Мне сегодня восемнадцать.

Я улыбнулся и пробормотал что-то несвязное в попытке придумать оригинальное поздравление. Но, наверное, мои пожелания показались ей слишком банальными: она лишь ехидно усмехнулась, сощурив глаза:

-Пошли в кафе. Здесь скучно и сыро.

Я подал ей руку. Она не отказалась.   Мы провели не более часа в заведении с кожаными высокими креслами и негромкой музыкой.

Эщли пила капучино и ела с хорошим аппетитом, а я был счастлив, глядя на нее. Глядя на ее лицо, губы, глаза, фигуру я вспоминал об одной чудесной вещи, которую приметил ещё по прибытии в город: черный, приталенный и чуть расклешенный кожаный плащ висел на тонком бесполом манекене в одной из витрин местного магазинчика. Эшли была буквально создана для него! В виски ударила кровь, ногти впились в ладони. Уж слишком много совпадений за такое малое время!   Мне вдруг стало совсем нехорошо, с ужасом я осознал, что сейчас начнется приступ моей второй страсти, о которой я так стыдливо умолчал в начале, но которую пришло время раскрыть.

Эта страсть была связана с моей сексуальной жизнью. Смею заметить: у каждого из нас свои  причуды, и потому прошу не осуждать меня строго. Никто и никогда не пострадал от этой моей зависимости. Меня всегда возбуждали женщины  в длинных кожаных пальто или в черных резиновых дождевиках. Откуда пошла эта странная причуда, ставшая моим проклятьем, я не знаю, сколько бы ни пытался я припомнить – все было без толку. Эта тайная страсть душила меня, не давала жить. Видя перед собой особу женского пола, облаченную в кожу, я сходил с ума. Я просто обожал эту игру цветов на коже или резине, эти округленные формы и то, как игриво выглядывают ножки из-под пол плаща. Сходя с ума, я жаждал обладать этой незнакомкой, скользить руками  и чувствовать скрип кожи под моими пальцами. При этом мне становилось дурно от одной только мысли о том, что кто-то узнает мою тайну.   Это требовало от меня не поддаваться своим чувствам и не искать авантюрных встреч.

Многие люди находили во мне положительные качества и предлагали дружбу.    

Некоторые женщины (не догадываясь о моем влечении) предлагали строить отношения и даже, видит Бог, семью, но раз за разом наши отношения не доживали до того момента, когда я мог бы надеяться на тот уровень интимности, что позволил бы мне открыться.   Так прошло несколько лет, и за мной закрепился образ  нелюдимого, но добродушного скромняги, сторонящегося шумных веселий и общества женщин.

Одиночество позволяло мне предаваться страсти первой, которая была моим лекарством от второй. Поиски излечения занимали все свободное время, но страсть к женщинам в кожаных пальто не проходила, усиливая мое отчаянье от литературных неудач.

Эшли Прайер, вчерашняя школьница с прямой осанкой, спортивными ногами и упругой грудью, как бы подошел бы тебе тот плащик! Ты была бы так обворожительна в нем! Нет! Нельзя. Нельзя обманывать дитя, даже если она так кокетничает, так красиво играет и флиртует со мною. Нужно сдержаться! Закончить  обед и проводить ее до дома. Вот сейчас и пойдем. Ну почему она так улыбается? Вновь ударил гром. Капли дождя забарабанили по стеклам, скатываясь косыми линиями вниз. Дождь! Капли! Я мог бы стряхивать их, прикасаясь  к ней,   аккуратно и нежно! Она ничего не почувствовала бы, никакого похотливого или животного влечения. Я мог бы ухаживать за нею. Моя голова ломилась от мыслей, количество которых росло в геометрической прогрессии.

Полный решимости, я предложил Эшли пройтись. Она не отказалась. Расплатившись, я повел ее к выходу. Прямо перед дверью я скинул свой плащ и одним резким движением запахнул его на удивленной Эшли. Я аккуратно перехватил ее руку, втолкнул ее на улицу и сказал, что объясню все позже.

Шагая под смех закутанной Эшли, я  лихорадочно пытался придумать, с чего бы начать. Она теребила меня за руку и без умолку задавала вопросы. Наконец, мы пришли к магазину.

-Понимаешь, Эшли, разу тебя сегодня день рождения… – Боже, я чуть не умер от страха, и, едва переведя дух, продолжил, –В общем, я делаю тебе подарок. Черт знает сколько продлится эта погода, а, как выяснилось, у тебя совсем ничего нет. Потому я куплю тебе  кое-что из одежды...

Эшли посмотрела на меня широко раскрытыми глазами:

- Хорошо, мы пошутили. Теперь идем дальше?  

Мой голос стал строже. Я усилил нажим  и стал уговаривать ее, перемежая твердые и мягкие нотки. Она остановилась. Кажется, испуг. Да, она и вправду испугалась. Лишь бы не закричала. Ее глаза вдруг остановись на мне. Она взяла меня за руку.

-Если это знак внимания ко мне от тебя –я приму его. Сделай такой подарок, какой хочешь, Ричард.

Ее пальчики вдруг стиснули мою кисть в перчатке. Это было так волнующе!

На наши голоса вышла продавщица с бейджиком, на котором было написано «Дженнифер». Эта женщина средних лет с аккуратной прической и ухоженными руками поинтересовалась, что нас интересует. Получив ответ на свой вопрос, она принесла то, что давно сводило меня с ума– черный кожаный  плащ  с ремнями на рукавах и поясом с пряжкой. Услужливая продавщица в одно мгновенье  облачила Эшли в этот наряд.

- Он так идет Вам, милая, – ворковала женщина, оглядывая юную леди в ее новом одеянии. Кожа плотно облегала ее спортивную фигуру, сделав ее бедра будто чуточку шире, а талию уже.

Дженнифер так широко улыбалась и так нежно расправляла кончиками пальцев мельчайшие складки на плащике Эшли, что я на секунду посмел помечтать насчет пристрастий  этой женщины.

«Хватай, пока идет в руки», – вспомнил я  слова Уэбстера. Я спросил у Дженнифер, есть ли у нее здесь обувь.   Продавщица вновь удалилась, чтобы вернуться с коробками из-под длинных кожаных сапог. Эшли безошибочно выбрала ровно то, что я хотел. Когда ее ножки обулись в  высокие  лакированные сапоги с тонким голенищем и  каблучком, мое сердце было готово вылететь из груди.

Эшли грациозно прошлась по комнате. Ее белые пальчики требовали облачения в перчатки, что и было сделано Дженнифер под моим чутким контролем.

Передо мной стояла моя мечта! О скольких женщинах, облаченных так, я мечтал, просыпаясь в одиночестве холодными ночами и изнемогая от невозможности обладать  их телами,   целуя и лаская их в своих объятиях. И вот, наконец, это был не сон. Слава Богу, Эшли не видела, как мое тело сходило с ума в тот момент.

-Вы очень похожи! – засмеялась Дженнифер, глянув на меня. – Вы тоже в плаще!

На секунду, которая показалась мучительной вечностью, я подумал, что выдал себя.   Мои зрачки расширились, а тело оцепенело.    

-Как племянница с дядей, – Эшли мгновенно развеяла неловкость.

- У Вашего дяди замечательный вкус. Эти вещи идеально Вам подходят! –Вновь улыбнулась продавщица.–А погода просто ужасная. Ну что, оформляем покупку?

Моя девочка не спорила, она лишь попросила  у меня разрешения остаться в плаще.

- Спасибо! –Шепнула мне Эшли на улице, стискивая руку даже чуть крепче, чем мне бы этого хотелось. –Правда, большое спасибо!

Моя щека почувствовала ожог, сменившийся горячей волной, что пошла по всему телу. Теперь мы гуляли степенно и с чувством достоинства – теперь мы пара. Дождь закончился, но тучи не рассеивались, и я знал, что скоро мы снова окажемся под холодными каплями. Я ждал этого, сгорая от нетерпения.

Я не заметил, как Эшли увела меня туда, где я не успел побывать. Этот была то ли разросшаяся посадка кленовой аллеи, то ли неоконченный сквер. Вдруг она сошла с дорожки и завела меня за толстый клен. Ее руки оказались на моей груди. Она стояла так пару минут, а я стиснул руки в карманах, борясь с желанием обнять ее за талию.

- Долго ли Вы еще собираетесь мучить меня, мистер Пэлхэм? Разве я не могу показать Вам свою благодарность? –Ее голос прозвучал все также нежно, но в нем было еще что-то другое, едва уловимое.

- Эшли, что ты такое говоришь? – я попытался улыбнуться. Я не мог воспользоваться этой юной невинной девушкой для удовлетворения своих фантазий. Я мечтал об этом, но я просто не мог себе этого позволить.

- Ричард, ты нашел меня в парке, ты согрел меня. Ты нарядил меня, и теперь этой осенью я уже точно больше не замерзну. Я понимаю, что не заслужила всего этого и понимаю, что ты делал это отнюдь не запросто так.   И, раз твой конек – сочувствие и помощь… – Она отвела от меня взгляд.– Помоги мне стать настоящей женщиной. В день моего рождения. Помоги мне, Ричард Пэлхэм. Я прошу тебя.

Она опустила глаза и поправила  складки на перчатках. Эти тоненькие  длинные  пальчики я готов был целовать вечность. Вдруг ее рука опустилась ко мне плечо, а кисть коснулась моего уха. Я ощутил близость ее губ.

- Мои родители в командировке, и сегодня вечером я совсем одна. Я уеду в колледж завтра. Я не хочу возвращаться  туда этакой глупой овечкой.   У нас с тобою и так мало времени. Ну, посмотри же на меня! Эй! Я же  вижу, что ты так измотан и так одичал от своего одиночества. Тебя что-то гложет и сжигает изнутри. Я угадала? Может, скажешь мне?

Это сумасшествие. Форменное помешательство. Я оглянулся: ни души в этом странном месте, и со мною рядом девушка, связанная со мною уже куда больше, чем просто мимолетным знакомством.

Она прильнула ко мне, обвив меня своими руками, когда я поцеловал ее. Шелест наших плащей привел меня в дикий восторг.   Я уже был объят пламенем страсти.   Ничто и никто  не могло бы убедить меня не идти дальше. Вновь и вновь наши губы сходились, сплетая вместе с руками узлы  в той веревке, что связывала нас все крепче.

На моих губах, щеках, глазах, ушах– всюду, где она оставляла свои нежные поцелуи, расцветали пышные цветы на сухих полях моей души, иссохшей за долгие годы без всякого намека на какие-либо отношения. Разгоряченный своей ласковой и нежной спутницей, я понял, что не могу больше хранить свою тайну.

Я выдал ей все, что держал в себе эти долгие годы. Я исповедался ей, упав перед ней на колени. Глупо, да? Но мне уже было плевать. Стыд, вина, смущение –вот что усадило меня на колени. Эшли отпрянула от меня, словно в испуге. Я продолжал говорить, ничего не смягчая и не утаивая.

Наконец, я закончил свою исповедь, и аллеи погрузились в давящую тишину. Я боялся поднять глаза, потому что понимал – я больше не увижу Эшли. Я только что сам, собственными руками, все разрушил.

Внезапно меня коснулось что-то совсем легкое и невесомое. Тонкие пальчики подняли мой подбородок.

-Ричард, встань, пожалуйста! – Ее русые волосы упали мне на плечи. Она обняла  меня. – Ричард, встань сейчас же!

Ее лицо, взгляд, игривый румянец, улыбка – все это было таким чистым и невинным. Эшли Прайер, ты невинное создание, зря ты связалась со мною!  

- Эшли, я мерзавец! – Слезы душили меня, ком горечи подкатил к горлу, мешая говорить громко. – Эшли,   беги от меня!   Я обманул тебя…

Ее пальчик коснулся моих губ.

- Не убегу, Ричард. Я всегда  знала, что у меня все будет не так, как у других.

Она присела на одно колено и обняла меня, откинув  свои локоны за тонкую шею. Сколько же в ее взгляде было добра, сочувствия и нежности!

-Наверное, это причиняет много боли страданий. Да? Ну, ничего. Теперь все хорошо, Ричард. Теперь у тебя есть я. Только обещай мне, что так больше делать не будешь! Ты не будешь виниться за это передо мной. Поверь мне, Ричард, у всех есть свои загоны и тараканы. Не ты первый, не ты последний.

Она гладила меня по голове и шептала что-то успокаивающее, будто ребенку.

Моя милая  восемнадцатилетняя  Эшли Прайер! Ее пальчики в кожаных перчатках так трепетно и нежно держали меня за плечи. В ее серых больших глазах горел игривый лукавый огонек. Этот огонек горел в людях с первобытных времен, когда у нас не было слов и культуры, а было лишь желание жизни и ее продолжения, выраженное в жестах и позах.

-Я хочу это сделать с тобою в свой день рождения! Я стану первой, кто не скажет тебе нет. Не пошлет подальше и не обзовет извращенцем. –Ее пальчики скользнули по моей впалой щеке и погладили мои усталые глаза. – Мы с тобою уже оба слишком далеко зашли. Уже никуда нам не деться. Я уже не отстану. Ты завел меня и завелся сам. Знаешь, – она тут слегка опустила вниз нижнюю губу. – Мне нравится твой плащ. И цвет что надо. Ты в нем совсем другой.

В знак преданности она еще раз коснулась своими губами моих губ.

- Давай уйдем отсюда. – Мне хотелось покинуть это место, которое, казалось, навсегда сохранит память о моем унижении.

Эшли кивнула, и я встал и подал ей руку. Я держал ее рядом, эту девушку в чарующем наряде, которая впервые доверилась мне. Разум и страсть вступили в изматывающую меня битву. Страх против отчаянья, осторожность против страсти, спокойствие души против бури чувств – и все это здесь и сейчас, под стук ее каблучков, смех и поцелуи в щеку.

-Эй, Рич! Может, сядем? Очнись! – Она толкнула меня кулачком в руку.

-Прости, милая, я опять замечтался.

-Надеюсь, о нас с тобой. Если ты опять казнишь себя, то я тебя стукну. Вот так! – И ее маленький кулачок впился мне в бок.

Мы подошли к скамье в одной из аллей парка, засаженного желто-зелеными кленами и  красной рябиной. Эшли села ко мне вполоборота и принялась расспрашивать о моей работе и жизни до нее. Вновь стал накрапывать дождик. Она льнула ко мне, будто хотела согреть меня своими нежными ласковыми объятиями. Я гладил ее по талии, играя с пряжкой ее ремня, нежно касаясь ее плеч и вкушая этот волшебный запах ее пушистых русых волос.

Капли стекали по моему плащу реками счастья от касаний моей любовницы, моей Эшли, которая целует меня, оставляя во рту вкус вишни и карамели, ласково тая в своей нежности.

-Я, кажется, тебя понимаю, – мечтательно сказала она.– Правда, Ричард. Мне кажется это очень интересным. Давай уже скорее попробуем. Мне и самой уже хочется. Пойдем уже скорее. Мы можем даже не уходить из этого парка…

Я  предложил прогуляться и повел ее по умытым дождем аллеям.   Она молчала и лишь посматривала на меня, как смотрит ребенок за взрослым, который обещал что-то радостное и хорошее.

Наконец, я увел ее с аллеи в чащу парка.   Ее нетерпение и мягкий голосок били меня, словно разряд тока. Моей подруге, уже охваченной предвкушением удовольствия, было трудно сдерживаться. Самая лучшая женщина – это та, которая знает, что получит удовольствие и знает, что достойна этого. Такой и была игривая и немного шумная Эшли, которая хватала меня за руку и громко смеялась, тиская меня, будто большую игрушку. Я завел ее за дерево, прикрытое с двух сторон большими зелеными кустами, и она вновь накинулась на меня. Сквозь пульсирующую в висках кровь я услышал ее стон.

Ее поцелуи, долгие, сильные, словно рывки в спорте, захватывали меня. Я сжимал ее в своих руках, чувствуя, как бьется ее сердце, утопая в ее нежности и слушая, как кожа ее плащика соприкасается с моим.

-Мистер Пэлхэм, Ваши  руки  и губы так мучают меня своим жаром! Умоляю, пощадите!

Она медленно опустилась на колени и обняла меня пояс. Ее пальчики медленно расстегнули пуговицы на моем плаще и потянулись к ремню. Наконец, она получила то, что так хотела.

Когда я почувствовал на своем члене ее пальчики в лакированной черной коже, мир провалился. Я вдохнул глубже в тщетной попытке захватить как можно больше свежего воздуха, чтобы  погасить пленительную силу огня, шедшего изнутри. Эшли своими пальчиками уже завладела моей плотью. Ее касания были нежными и аккуратными. От ее ласк я терял ощущение контроля над телом. Эшли что-то шептала или уточняла, будто спрашивая разрешения, но я уже давно ждал ее движений. Поначалу она действовала робко. Ее пальчики  прошлись по моему члену, как по клавишам на пианино. Эшли призналась, что очень давно хотела сделать что-то подобное.

Кончики ее пальцев опустились ниже к головке. Ее руки закрыли мой член от меня, а потом я почувствовал прикосновение ее губ. Охваченная смелостью и растущим желанием, Эшли стала целовать куда смелее, прихватывая нижнюю часть члена. Ее поцелуи щедро одаряли каждую клеточку моего тела. Ее язычок вдруг обвил все, что скрывается за гульфиком брюк, доводя меня до дрожи в коленях. Я вцепился в ствол клена, буквально подавляя в себе желание закричать, но Эшли, увлеченная этой игрой, не была намерена останавливаться. Кожа ее перчаток, движения языка, свежесть воздуха и шелест ее плащика – все это сводило меня  ума.

Эшли прикоснулась своей нежной ручкой к тому, что Адам прикрывал фиговым листком.   Кончики ее пальцев начали массировать окрепший член, неприлично красневший в руках моей спутницы. Ее губки плотно обвилиего, и принялись медленно скользить по нему, то захватывая целиком, то отпуская. Внутри живота все дрожало от этой перемены ощущений. Юная бестия была будто создана для этих ласк. Наконец,   силы природы взяли вверх. Сжав зубы и закрыв глаза, я чувствовал, как исторгается из меня белая волна, сильная и горячая. Казалась, она могла бы пробить землю до самого основания и, как в древних мифах, оплодотворить ее, зародив новую жизнь. Эшли успела и сделала все, как надо.

Ноги едва держали меня, и я без сил опустился на траву. Вновь я на коленях, но на этот раз в этом жесте не было ни намека на былые унижения.

Эшли разглядывала меня с неподдельным интересом. В ее глазах читался немой вопрос: «Тебе понравилось? ». Вместо ответа, я притянул ее к себе, не желая отпускать больше никогда. Ее намокшие волосы упали на плечи ее плащика, такого блестящего от капель дождя, так утягивающего ее формы, такого, что хочется впиваться в него губами и ласкать Эшли Прайер – эту несносную смелую девчонку, отправившуюся за таким  сумасшедшим, как я. Может, ее это и возбуждало, что она связалась с психом, не похожим на других. Мне было плевать. Я знал, что и она, и я – мы оба получаем от этого удовольствие, и плевать на весь мир с его предрассудками.

Опомнившись, я принялся поспешно надевать штаны, но Эшли остановила меня. Юная нахалка бесцеремонно заявила, что, как именинница, имеет право смотреть на свой подарок сколько угодно.

Капризы этой девчонки были возмутительными, но я с радостью их исполнял. Даже для меня это было запредельным уходом от норм морали. Я демонстрировал свой член в парке на виду у сумасбродной смеющейся   школьницы, которую сам нарядил по своему вкусу, и которая упивалась своеобразной формой интимных отношений.

- Как же ты справлялся до меня? Может, покажешь мне, как ты… –она игриво засмеялась и показала, что хотела увидеть.

-Даже не подумаю, – ответил я, заправляя рубашку в брюки.

-Такой стеснительный! Ты был куда послушнее, когда  я... – Она засунула свой пальчик в рот и протянула вверх-вниз.

От одного этого вида я уже был готов кричать, но мне пришлось сдержаться и изобразить искреннее возмущение. Эшли звонко засмеялась и, выскользнув прямо из моих рук, неуклюже побежала по сырой траве. Я быстро схватил мою ненаглядную беглянку и закружил в своих объятиях. Эшли принялась махать руками и сквозь смех просить отпустить ее. Мы посмотрели друг на друга пару секунд, а потом она взорвалась хохотом,   увидев мое лицо. В наказание за ее дерзость, яповалил девушку на траву.

Мои руки в перчатках переместились на ее бедра. Полы ее плаща раскрылись; я аккуратно расстегнул пуговку на ее джинсах и добрался до нижнего белья. Черные кружевные трусики подчеркивали бледность ее кожи, даже синие вены на ее ногах были видны.   Я видел ее лоно, покрытое небольшим  пушком  русых  кудряшек. Эшли терпеливо ждала меня, чуть дрожа, то ли от холода, то ли от предвкушения главного таинства любви. Она, видимо, решила еще больше раззадорить меня и начала касаться своими перчатками своего клитора и губ, переходя к лобку. Эшли так раскованно действовала, что меня проняло от возбуждения.   Я поцеловал ей  руку и попросил ее лишь придерживать полы плаща.

- Да, разумеется, мистер Пэлхэм, – возбужденно зашептала она.

Неожиданно в ее руках вновь оказался ремень. Мгновенье – и она перетянула им мои глаза. Не имея возможности видеть, я стал ориентироваться только по своим ощущениям, разыскивая рукамии губами лоно моей любовницы. Я нежно покрывал ее тело первыми и робкими поцелуями. Хитрая Эшли! Ее саму возбуждала моя беспомощность. Ей нравилось наблюдать за моими неуклюжими  движениями.   Но вскоре я нашел вход в ее мир удовольствий. Эшли вспыхнула, пораженная моей находкой. Ее смешки и шуточки кончились.   Моя спутница теперь ощущала всем нутром мое присутствие в самой нежной и чистой части ее тела. Она задышала глубже. Мои губы были ядом, лишавшим ее рассудка. Мои губы были лекарством, спасавшим ее и меня от тоски и одиночества. Мои губы были оружием, которым я добился ее любви, ее ласки, ее признания. Мой язык старательно курировал вертикально-горизонтальным линиями, оставляя место для  зигзагов, приводивших Эшли в состояние неустойчивого положения. Ее руки властвовали надо мною, она вдохновляла меня на все большую нежность и изворотливость. Ее стоны,   изгибы тела, касания  рук и пальцев по мне, соки ее плоти– все это вскружило мне голову. Я хотел сделать так, чтобы эта девчонка со вздорным характером умоляла  меня пощадить ее.   Чтобы забыла все на свете, помня лишь меня и те ласки, что я доставил ей под пышным кленом  в общественном парке ее маленького городка.

Она сползла в мои руки, и я, сорвав ремень с глаз, торопливо, трясущимися от волнения и удовольствия пальцами, управился с ее одеждой. Эшли, будто пьяная, схватила меня за шею и целовала, пока я проделывал эту процедуру. Наконец, я смог освободиться от ее ласковых объятий, перевести дух и оглянуться по сторонам – как ни крути, нас могли видеть.

- Я хочу, чтобы ты был моим. Только моим, –  шептала мне она, пытаясь вернуть те ощущения, которые на испытывала несколько минут назад и явно рассчитывая на продолжение.

Но, как назло, над парком пронесся раскат грома, и дождь вновь ударил по нам с неба.

- Эшли, нам нужно уйти отсюда. Я не хочу, чтобы ты промокла и заболела.

Я помог ей встать и отряхнул ее, как маленькую девочку. Она прижалась ко мне, и мы еще долго трогали друг друга, убирая капли и попутно целуясь.   Несмотря на дождь, нам обоим не хотелось уходить. Казалось, что там, за пределами парка, развеется этот прекрасный сон, и мы снова разбежимся по своим будничным делам, как будто ничего и не было.

- Мы оба знаем, что нет идеальной жизни, есть только идеальные моменты, и один из них только что был у нас с тобою, моя милая.

В ответ она крепко сжала мою руку и улыбнулась, пытаясь заглянуть в глаза.

- Значит, я хочу ещё пару идеальных моментов. Отведи меня в свою гостиницу, Ричард.

- Ты уверена?

- Ещё как! Я никогда не ночевала в гостиницах, и вообще – ты ведь тоже этого хочешь!

Разумеется, я этого хотел, и мне ничего другого не осталось, кроме как согласиться на все ее требования.

Мы вышли на тротуар и направились к гостинице. На улице уже темнело, и повсюду стали зажигаться желтые фонари, даря сногсшибательный блеск плащу моей спутницы. Я не мог сдерживаться и целовал ее всякий раз, когда видел новую искорку света на талии или груди, а Эшли капризничала и жаловалась, что я мешаю ей думать над планом.

Мы подошли к гостинице, и Эшли поспешила достать помаду и зеркальце – миссис Пэлхэм не может выглядеть неряшливо. Она просто светилась самодовольством,   подкрашивая губы –сама придумала всю легенду для портье.  

Худой и дерганый портье по имени Теодор сходу поверил (или сделал вид, что поверил),   что миссис Пэлхэм присоединилась к мужу поздним вечером и счастлива, что догнала своего ненаглядного. Мне показалось, что он вовсе и не слушал её историю, а только оценивающе рассматривал девушку.

Когда все формальности были улажены, мы поднялись в номер и заперли дверь. Вот и все –  мы оказались одни в темной комнате, подсвеченной лишь тусклой настольной лампой.

- Может, выпьем немного вина? – Эшли нервничала, и я понимал ее волнение.

Я вызвал по телефону портье. Теодор принес бутылку и нарочито долго возился с пробкой. Эшли не выдержала первой и попросила его выйти, что тот поспешил сделать, смущенный от стыда и тайного желания соучастия.

Я посмотрел в окно - ветер и дождь слились воедино, создавая серую, едва различимую пелену, когда мостовая, здания и фонари смешиваются в причудливых очертаниях. Мои мысли прервала Эшли:

- А где здесь ванная? Я хочу привести себя в порядок.

Я объяснил ей, куда идти, и она вышла из комнаты в плаще и сапогах, взяв с собой полотенце. «Вот Теодор обрадуется», – усмехнулся я, представляя, как этот дерганый увидит мою милую фетишистку, шагающую в душ в таком виде.

Тут я заметил на тумбочке какой-то листок. Карандашом косыми линиями на нем было написано: «Встань у зеркала на колени и жди меня». Когда она только успела это написать?

Я встал, как и требовалось, и посмотрел на себя в зеркало: бледное загнанное лицо, мешки под глазами – усталость и дорога сделали свое дело. Погруженный в свои мысли, я  уже не слышал ничего. Даже того, как вошла моя Эшли.  

В желтом свете настольной лампы я увидел лишь ее силуэт, медленно  приближавшийся ко мне. Ориентируясь только на слух, я сфокусировался на цокоте ее каблуков и скрипе перчаток, которые она сжимала и разжимала, доводя мое сердцебиение до немыслимых величин. Я едва поднял глаза. Нет! Это не Эшли Прайер! Это неведомая мне чаровница. Она улыбнулась мне, и я отвел взгляд от ее обнаженного тела, закутанного в черную утонченную кожу. Она была будто в старинном платье с большим интригующим вырезом и тонкой талией. Дразнящие блики на отворотах ее плаща доводили меня до немоты в челюстях.

Юная леди аккуратно несла себя, будто у нее на голове был чан с водой. Она ступала  столь грациозно и аккуратно, что  я не мог оторвать от нее взгляд.   Эшли встала позади меня, разглядывая нас. Ее изящные кисти в перчатках опустились на мои плечи. Капельки пота проступили у меня на спине. Ее пальчики начали гладить мои плечи, будто делая массаж. Эшли выпрямилась, изогнув спину.

-Как же приятно прийти чистой к своему любовнику!   Чистой, сексуальной и готовой ко всему. Знаешь, почему я надела этот плащ? Для того, чтобы ты знал: все, что под ним –это только для тебя, милый. У бедняги портье чуть штаны не лопнули, когда он увидел меня. Но ему ничего не достанется.

Эшли склонилась надо мной. Передо мной предстал ее глубокий вырез и грудь, выпирающая из-под черной кожи. Я взял ее за талию и притянул к своим губам. Эшли обняла меня. Ее пальчики бегали по моему плащу, цепляя за пуговицы. Потом она разглаживала складки, пьянея от звуков кожи и  моих вздохов. Находясь в неописуемом восторге, я потянул ее в постель.

-О, какой ты нетерпеливый, –захихикала она, получив возможность отомстить за долгое ожидание. – Уже натискался? Ну, тогда пойди сюда…

Помню, что начал не сразу. Сначала мои касания были мягкими и слабыми. Потом руки начинали массировать ее бедра, покрывая ее  хорошие ножки мириадами поцелуев. Она чуть не кричала от нетерпения, но я знал, что должен продлить ей эйфорию.   Мы сошли с ума в той комнатке. Сведенные стечением обстоятельств, объятые похотью  и запретной страстью, мучимые жаждой наслаждений,   мы пили из одного источника. Разные мотивы, идеи, цели, интересы –все это рассеялось перед нашей могущественной целью – получением наслаждения через утоление жажды в обладании себе подобным.

Я не мог оторваться от моей прекрасной леди и не знал, что в ней нравится мне больше. Красота ее ног была бесконечной, но, увидев ее лицо, я уже вновь хотел окунуться в ее русые густые пряди ее волос. Я был будто богач, перебирающий свои монеты, но Эшли стоила куда больше, чем все золото мира. Я наслаждался каждой клеточкой ее тела. Я боготворил ее – мою Эшли –красоту в зените моих мечтаний.

Я запустил свои руки под ее плащик, чтобы ощутить ее  нежное белое тело. Ее груди, набухшие, как сочные плоды, стали моей добычей. Она вдыхала и выдыхала, будто тая под моими касаниями и поцелуями. Мои губы описывали танцы вокруг ее прелестей, постепенно подбираясь к самим вершинам, чтобы там сотворить жертвоприношение в знак преданности щедрой Богине, отдавшей свое тело для любви.

Милость женщины так кратка! Секунда – и вот она уже превращается в фурию, желающую власти над твоим телом. Эшли закрыла мне рот рукой и, навалившись на меня телом, очутилась наверху. Она целовала меня, одновременно закрывая мне воздух.   В ее глазах я увидел возбуждение от моей беспомощности. Владея мной и даже моим дыханием, Эшли застонала, чувствуя прилив сил.

Ее лоно рвалось к  наслаждению, но она мучила себя и меня. Я вновь оказался в чарующих и сводящих с ума коготках моей хищницы. Кошечка ловко забралась своими лапками на верхушку моего члена и ловко начала водить им по своему клитору. Я чувствовал, как с каждым прикосновением ее клитор становится все больше и больше. Эшли слегка прикусывала губу, и прядь ее волос постоянно опускалась на ее носик. Когда мой член оказался близок к своей цели, она, словно ужаленная, отбросила челку и сказала, что боится не выдержать такого массивного вторжения, и тут же захихикала, целуя меня и удерживая в своей власти.

Мое возбуждение она тормозила тем, что прихватывала в нужный момент своими пальчиками основание члена, не давая мне извергнуться.   О, она была настоящей мучительницей!

-Я люблю видеть, как мужчины теряют голову из-за меня. Многие хотели бы оказаться на твоем месте, но сегодня я сведу с ума только тебя, Ричард!

Ее рука опустилась на мою грудь, и кошечка вновь выпустила свои коготки, пощипывая мои соски.

Изведенный  до отчаянья этой пыткой, я, наконец, почувствовал, как вхожу в ее лоно. Два тела слились в одном танце любви. С той секунды у нас было одно дыхание, один ум и одна ночь на двоих.   Она уже не мучила меня этой игрой, теперь она отдавалась мне, ожидая  той живительной силы, что разольется по ней. Мое тело стремилось к ее телу; чем громче она кричала, тем глубже я хотел зайти. Мои руки обвивались вокруг ее талии, переходя к груди и далее за спину опускаясь к бедрам. Я знал, что нужно ласкать ее всем, чем можно. Эшли стонала, но ее всхлипы только дразнили меня. «Пусть завидуют», – рассмеялась она на мою просьбу быть чуть сдержанней.

Она жадно целовала мое лицо и губы, хватая кожей своих перчаток все мое тело. Мне нравилось, когда я чувствовал, насколько глубоко я вошел в нее, и как она выгибается в моих руках. Мне нравилось буквально подминать под себя ее тонкую талию и удерживать в напряжении, покрывая поцелуями ее маленький пупок, опускаясь в своих ласках либо ниже, либо выше.

Она была пьяна, но не от вина, а от моей страсти. Свет от лампы ударил мне в лицо, и вдруг стало очень-очень жарко. Я снял с себя внезапно опостылевший мне плащ и раздел Эшли. Обнаженные и свободные, мы наслаждались собой такими, какими нас сотворила природа.

В тот момент я осознал, что люблю Эшли Прайер. Пусть даже эта любовь и продлится недолго, но она оставит след в моей жизни, как моя первая искренняя, нечем не стесненная любовь.

Я почувствовал неимоверное облегчение. С каждым поцелуем, объятием, взглядом я становился все легче и легче, словно в полете. Это было мое освобождение из плена наваждений и глупостей, которые я нагородил вокруг себя и своей жизни.

Эшли Прайер заснула на моем плече. Ее носик слегка сопел, согревая меня ее теплым дыханием. Ее волосы были на моих плечах. Я любовался выражением ее лица, таким нежным и умиротворенным. Эта ночь изменила нас обоих: она стала настоящей женщиной, а я обрел свободу. За окном завыл ветер; Эшли чуть повернула голову, уткнувшись мне носиком в грудь. Она не проснулась, и я укутал ее в утонченное кожаное пальто. Теперь это было для меня просто пальто, и не больше.

Я силился не закрывать глаза, и все смотрел на лицо Эшли, пытаясь запомнить ее такой: нежной, невинной, с пушистыми волосами и длинными ресницами.  

Вокруг разлилась темнота, освещаемая лишь одной маленькой настольной лампой, придавшей ее лицу персиковый цвет и подарившей ее волосам рыжий оттенок.

«Я только прикрою на секунду глаза и поцелую тебя, милая Эшли, и буду опять глядеть на тебя…»

Утро было мерзким. Я не умею пить, и даже бутылки вина хватит, чтобы размозжить мою голову. Едва встав, я массируя виски, подошел к столу. На нем лежал листок, свернутый пополам. Этот листок  еще хранил запах ее пальчиков.

Любимый. С трудом я пишу тебе эти строки.

Знаешь, я тебе буду всегда благодарна. Благодаря тебе я поняла, зачем приходят женщины в этот мир.   Мы приходим сюда, чтобы спасать мужчин от их глупых мыслей и чтобы дарить им любовь, вселять надежду и вдохновлять на подвиги. Не знаю, как будет потом, но для меня  ты был самым искренним и честным мужчиной, которого я только знаю.

Сначала я рассчитывала на мимолетную интрижку. Потом, узнав тебя, я выдумала, что мое предназначение – помочь тебе. А потом, ночью, когда ты уснул, я проснулась и, встав, задела ногой твою сумку. Из нее выпали тетради. Я подошла к столу и, включив свет, поняла твою истинную страсть. Твою настоящую и ЕДИНСТВЕННУЮ страсть.

Я верю, что утром ты проснешься и станешь другим, обновленным и сильным. Мы сделали друг друга счастливее, а теперь нам пора расстаться. Мы же оба знали, что так все и будет, правда?

Прошу тебя, не беги за мною и не ищи! Люди порою приходят лишь на несколько часов, но меняют тебя навсегда. И я хочу остаться в твоей жизни таким человеком, твоей идеальной незнакомкой.

Помни что,   ты будешь замечательным и хорошим писателем. Я в тебя верю. Иногда вера одного сильнее, чем ложь многих других людей. Надеюсь, когда-нибудь увижу тебя в шоу  перед этим снобом Кингом, и ты будешь рассказывать о своем успехе.

Знай, Ричард Пэлхэм,   я любила тебя эти часы и буду любить, наверное, уже всегда.

P. S.

Ричард, разреши мне оставить плащ и сапоги. Вещи и правда хорошие, к тому же, погода ужасная. Дождь так и льет!   Потом, спустя несколько десятков лет,   когда ты будешь  живой  легендой,   я продам их за миллион долларов!

Ладно, шучу, никогда не продам…

P. S. S.

Перчатки оставляю тебе – хоть какая-то память обо мне.

Целую тебя,

Эшли, которая не боится причуд

Едва накинув брюки, я выскочил босиком в вестибюль, еще сжимая листок в своей руке.

-Сэр, она ушла, едва солнце встало, – сообщил мне уставший портье. – Ничего не сказала, просто ушла.

Я сел на высокий барный стул. Бармен подал мне полный стакан, запотевший от виски с привкусом дуба.

- Это за счет заведения.

Наверное, он хотел поговорить о моей ночи с нею, и этим стаканом планировал расположить к разговорам, но черта с два. Это  только наше с нею, и ничье более.

-Оно того стоило?   – спросил он у меня.

Я лишь кивнул, нервно глотая, пытаясь заглушить приступ боли, которая вот-вот проснется. Виски начали пульсировать. Треск сквозь мембрану не отвлекал меня до тех пор, пока портье не коснулся моего плеча.

- Сэр, это Вас к телефону, – он подал трубку и отошел  к стеллажам.

Я схватился за телефон в надежде услышать Эшли, но ошибся. Знакомый, чуть простуженный голос редактора  сообщил, что произошла ошибка, и что мой роман оценен положительно и будет напечатан. Он добавил, что меня очень ждут в редакции и просят уточнить, когда я приеду.

День назад  я бы умер от счастья, а сейчас?   Нет. Точно нет. Я знаю, кто помог мне с этим. Остальное было будто в тумане. А может, я просто устал, и дорога дала о себе знать.   Переодевшись и лениво жуя ветчину с яичницей в кампании словоохотливого  торговца, я  услышал по радио, что опоры моста укреплены и железная дорога функционирует в штатном режиме.

«Спасибо за все, Эшли Прайер! » – шепнул я сам себе под нос, когда садился в поезд.

Прощай, город, ставший местом любви и точкой преломления моей судьбы. Я не забуду тебя, город, давший мне силы и в то же время так ранивший меня. Никаких обид, моя милая спутница! Чистый, обновленный и свободный от всего, я покидаю тебя.

Металл лязгнул, поезд тронулся. Мое путешествие продолжилось, как будто и не было этой остановки, и эта история как будто не происходила. И только кожа ее перчаток, которые я сжимал в кармане, будет напоминать мне о наслаждении и боли на протяжении всего моего пути, длиною в жизнь.