Генеральный директор

—  Ты, сионист, и наш генеральный директор уже совсем мышей не ловите. Мне Катя из бухгалтерии рассказала по секрету, что у нашей компании дебиторская задолженность растет — а наш гендир и не чешется.   Спасибо, что банк замироточил и дал кредит. А то бы точно кассовый разрыв был. И эта перспектива была вовсе не так туманна и отдалена, как кое-кому может показаться.

И ты, христопродавец, тоже спишь на ходу последнее время.

— Кукла Лена, и я, и наш гендир думаем только о благополучии нашей компании.

— Клацает он зубами в бессильной ярости, знает, что я права. Да вы два старых дуремара! Знаю я, о чем вы думаете.

Я думаю, что это очень и очень плохо. Поэтому молчать и задерживать дыхание от восторга по этому поводу не собираюсь, так и знай. У него, кстати, тоже есть содержанка. Совсем ослабел, уже и пукнуть может с трудом, да и то по вертру — а все туда же. Ну и на что вы нас содержать собираетесь, многонациональная вы семья представителей Малых народов Севера?   Отцы и тети, блин.

Ну откупорю я бутылку шампанского над могилой, а дальше я что без тебя делать буду? Кому я нужна с сыном-третьеклассником и больной мамой? Ты об этом подумал? А его узбечка тоже на что, кроме постели годится? С ней то что будет?

В общем, ситуацию надо менять коренным образом. Поговори с ним, объясни, что ему наконец за ум надо взяться...

... Мы с гендиром дружим еще с советских времен. Когда-то я был молодым врачом, а он молодым сотрудником ОБХСС (Отдел по Борьбе с Хищениями Социалистической Собственности) и вел следствие по обвинении меня... В общем, мы договорились и дело по обвинению меня закрыли за отсутствием состава преступления.

Потом наша дороги надолго разошлись. А потом он меня нашел и предложил мне поработать в Новом Уренгое в компании, где он был гендиром. Сулил золотые горы и кисельные берега.

Я в это время жил в Израиле, моя жена давно умерла, дети уже взрослые, я вышел на досрочную пенсию... И я согласился.

И не жалею, хотя горы оказались не столь золотыми.   В России я купил УАЗ Патриот, на заднем сидении которого познакомился с куклой Леной...

Которую я люблю, кстати...

— ... Челку он мне поправляет. Что ты безмолвствуешь и о чем стыдливо умалчиваешь? Скажи что-нибудь в свое оправдание. Я правда волнуюсь.

— Рекорды нынешние, кукла Лена — лишь ступень к будущим! Бухгалтерша Катя просто драматизирует. Если человек затравлено озирается, заходя в сортир — возражать ему не стоит, но и безоглядно верить ему нельзя. И вообще — эта Катя — клуша, хоть и бухгалтер. На самом деле, кукла Лена, все говорит о скорой и неизбежной радостной метаморфозе.

—  Подбодрил, так сказать, словом, кормилец… Умеешь ты все-таки вселять солнце в души людей, сионист! Хотя разговариваешь со мной, как с дурочкой. Правда ничего страшного?

— И ты, и его узбечка должны о другом думать.

— О чем же?

— О добросовестном выполнении своих должностных обязанностей.

— Растягивает он мне кофточку, обормот. Упрекает он меня — совести у тебя нет. Да разве я тебе в чем когда отказала?

А бухгалтерша Катя дура! Да и на внешность она страшная. Но, по сравнению с ее характером, внешность у нее — просто ангельская.   Пусть купит три вибратора и засунет их себе во все физиологические отверстия через кружевные трусы. Это ж надо так меня напугать!

— Кукла Лена, хочешь анекдот?

— Раздел он меня, пока суть да дело, ну конечно.... Ну рассказывай, раз уже начал.

Людоед приходит в Детский Дом:

— Я хочу усыновить ребеночка.

— Которого?

— Взвесьте вон того, толстенького...

— Кошмар какой, и он меня пугает, нехристь Я же простая женщина из народа, хоть и прошедшая тюнинг. В брендовой одежде с трендовыми аксессуарами и другими купленными тобой игрушками. Что правильно, потому что любой труд должен стимулироваться в финансовом эквиваленте. Тем более, что жизнь все дорожает.

Мне ведь так страшно без тебя остаться, мировая ты закулиса — я даже сказать не в состоянии. Вприпрыжку бегать за две копейки знаешь как не хочется.

Демонстрирует он улыбку беспросветной радости (см. картинку над текстом), обормот. Разбаловала я тебя. Хочешь, я тебе....