Игра с тенью. Глава 5. Тениш. Тематика: Семейная инцест игра

Глава 5. Тениш

Розовые свечи горели в золочёных канделябрах, розовым воском светились округлые ягодицы разомлевшей Герти, но уже пора было собираться. Там холод, предрассветный туман; отсыревшие башмаки липнут к ноге. Но надо идти. Встречу с Вехлином пропускать не следует.

— Когда увидимся, милый?

Лукавый чёрный глаз смотрел на него из-под кудрявой чёлки.

— Ты же знаешь. Как смогу — извещу.

Он наклонился к лежащей и нежно коснулся губами мягких губ. Горячие руки обвили его:

— Милый, милый…

— Пора.

Мягкий изгиб тела, умоляющий взгляд, вздох смирения:

— До встречи, милый…

***

Колокол на Соборной площади пробил четыре. Я успевал вовремя.

Тучи над городом уже разошлись, и малое двоелуние давало достаточно света. Едва видимая над горизонтом Белонка подсвечивала розовым абрисы домов, а голубая Белота бросала наискось пласты призрачного света на стены. Призрачный синевато-розовый сумрак повис над Нимом. Фонари в этой части города были редки, а одинокий факел в нише освещал только сам себя.

В дальнем углу площади вместо потёртой казённой берлины — обычного экипажа Вехлина — стоял огромный дормез невесть каких времён. Лишь подойдя поближе я различил на дверце стёршийся герб, похожий на распятую летучую мышь в четырёхчастном поле. Детская память подсказала — Комоэ. Откуда извлекли это чудовище — достояние давно исчезнувшего рода? Когда матушка заставляла меня заучивать эти эмблемы, гербы, родословные — то не для того, чтобы сейчас я мог узнать этот рисунок на сыщицкой карете? Комоэ... Глава рода четвертован за измену, половина его братьев сгнила в казематах, половина была обезглавлена. Род так и не поднялся. Намёк?

Внутри громоздкого экипажа могла разместиться и  рота солдат… но зачем? Ради одного начинающего журналиста? Я внутренне усмехнулся: не бредь, Тениш, врядли ради твоей персоны сюда пригонят солдатню или жандармов. Для твоего ареста хватит и одного эмиссара. Скорее всего, берлина сломалась и Вехлин взял первое, что попалось в каретном дворе.

Чёрт! Да не всё ли равно?!

Дверца приоткрылась и Вехлин кашлянул, давая узнать себя.

Я полез внутрь.

Внутри царила кромешная темень. Шторы были тщательно задёрнуты, салон кареты просторен, но я сразу же почувствовал присутствие третьего человека. Не прикосновением, нет, может быть, дыханием? Запахом? Пахло очень приятно, не пряно-женским, а мужским, сухим терпким запахом. Что-то ещё… Ирисы? Лилии?

Вехлин излагал дело своим обычным бесцветным, но внятным голосом, кратко и по обыкновению сухо. Романтическая история похищения и убийства молодой женщины, аристократки, невесты, так и не дошедшей до алтаря, становилась обыденным убийством с целью ограбления.

Я задал несколько необходимых вопросов; тот, кто сидел рядом, никак не реагировал на них, предоставляя Вехлину вести беседу, но к концу разговора я уже был уверен, что этот третий — птица высокого полёта. Сила его присутствия гнула едва не к полу, Вехлин оставался невозмутим — но такова его маска, а быть может и натура — я никогда не мог понять его реакций. Если у него и есть эмоции, то он сам и является их гробом, эдаким сундуком с мертвецами. Его невозмутимый игнор этого третьего почему-то подсказал мне, что именно он, неизвестный, и есть пружина, движущая сила расследования.

Кем приходилась ему эта пропавшая девушка? Не знаю. Может быть, возлюбленной? Или родственницей? Впрочем, тридцатилетняя давность…

Сколько ему может быть лет? Я потянул носом, стараясь учуять запах лекарств, болезни, немощного тела. Но нет. Сидящий в темноте был свеж, крепок, пах так, что... Где-то расцветало лето. Терпко пахла земля, ирисы цвели, горячий песок шелестел в сухой траве...

Ни тины, ни гнили, ни смрада.

Быть может погибшая — его тётушка? И он просто рассчитывает разыскать наследство? Тридцать лет спустя... Хм.

Незнакомец никак не желал выдавать себя и сидел неподвижно и беззвучно. лишь в конце разговора он шевельнулся и я увидел короткий алый взблеск.

Драгоценность?

Рубин?

Странно, что в луч не попала рука...

Кстати, интересно, каковы его руки?

Леазен, о чём ты думаешь? — одёрнул я себя.

Неужто достаточно запаха и рубинового блеска, чтобы ты дрогнул? Какое тебе дело до этого — возможно, одного из сильных мира сего и его расследований? Тебе заплатят, тебя прикроют при надобности — чего ж ещё желать опальному отпрыску погибающего древа? О, Комоэ!..

Я невольно вздрогнул.

Мне есть о чём подумать и без романтических бредней.

Я отчаянно барахтался в волнах своих чувств, тщетно взывая к здравому смыслу, рассудку и всему, чему научила меня жизнь. Но ощущая опасность этого человека, чуя волну его мощи, вдыхая в тесной сырости кареты его запах — ирисов и горячего песка, я всё же терял голову.

Неужели он начинает меня интересовать?

Да. Начинает. Да, интересует.

<предыдущая-глава-следующая>

глава 1