Всё снаружи, всё внутри

В три с половиной года вряд ли понимаешь, что твоя голая попа не должна сверкать на всеобщее обозрение целыми днями, и мужские принадлежности не должны болтаться в свободном полёте. И уж тем более, за них не должны дергать все, кто ни попадя..

Мне всегда было больно и жутко неприятно, я начинал истошно, по-детски орать, и всегда в этот момент смотрел на мать, которая громко, пьяным голосом смеялась и приговаривала: «тяните-тяните, вот девки-то спасибо скажут».

Это самое моё яркое воспоминание о ней. В 7 лет я дрался с ней, бил маленькими ручонками, борясь за то, чтобы не ходить голым. Воровал одежду, еду. Когда её дружки меня избивали, в кровавых соплях и слезах, я мыл столы нашей таверны и драил деревянную, до ужаса грязную стойку своими штанами, полностью раздетый. Они ржали надо мной, издевались, пытались изнасиловать, прямо там, при всех. Но мать, видимо, вспоминала, что я вылез из её чрева, да и не всегда она была пьяна. Ударом кружки или ножа запросто могла ударить моего обидчика. И спасла меня таки от изнасилования, но не моих будущих жертв..

Однажды, когда мне было лет 13, её очередной мужик, назвал меня «любовником дьявола». Тогда сжигали всех, даже детей, если обвинитель мог доказать, что имеет место колдовство.

Он, как и многие другие, перестал меня унижать, когда во мне заметили такую особенность: если я пристально успевал посмотреть обидчикам в глаза, они обмякали, выпускали меня из рук и с гримасой ужаса всегда отступали.

Я думал это случайность, пока не произошел один случай.

Мать долго не спала, была как обычно пьяна и требовала своего любовника работать вместо неё, подзадоривая и зля его насмешками. Я зашел, таща за собой вёдра воды, как раз когда он затаскивал её в погреб и стал сдирать одежду, избивая её.. Я кинулся к ним, но мне дорогу преградил бугай, дружок, местный пьянчужка, замахнувшись на меня табуретом. Я замер, воткнул свой яростный взгляд в его выпуклые глазища и прошипел: «сдохни, отродье с помоек», - говоря его словами, которые он обычно кричал мне вслед. И эта громадина вдруг падает на колени, ударяется лицом об табурет и замирает.

Влетев в полуподвал, где дружок матери совал свой член ей в рот, я воткнул нож в его спину и наносил удары бесчисленное количество раз, вымещая всю боль детства, полного унижений, обид и тотальной нелюбви.

Упав от бессилия, я услышал её смех. Она смеялась, глядя мне прямо в глаза, а потом плюнула, пытаясь попасть мне в лицо.

Это была долгая дорога, мне было очень жарко. Когда я видел людей, я просил  у них попить и переночевать, чтобы вдоволь напиться, может быть даже поесть, и не умирать от жары, идя моим бесцельным путем..

Немногие помогали, но я выжил. Казалось, время странствий длилось сто лет..

Мне уже 13 лет, у меня нет никого, нет дома. Не было ничего, кроме самой жизни, которая была бессмысленна и абсолютно обесценена с самого рождения.

Её дочь кричала, заходилась от плача и на руках матери, и в люльке, и в любом положении. Я был измотан жарой, пыльной дорогой и диким голодом. Понимая, что этой семье не до меня, я все же остался, потому что просто выдохся бесповоротно. Я полулежал, опершись на стенку дома, когда красивая, но совершенно измученная женщина вынесла мне воды. Видимо я уснул, но через какое-то время крик малышки прорвал густой туман забвения. Я, сам не зная почему, вошел в дом, забрал девочку к себе на руки, тряхнул её и, успев поймать её испуганный взгляд, впился в неё своим черными, огромными глазищами. Буквально через пару секунд она обмякла у меня в руках и восстановилась оглушительная тишина.

И только тут мне показалось, что я окончательно проснулся. Но повинуясь тому же, беспричинному инстинкту, я не выпускал малышку из рук. Увидев её огромный живот, я положил свою детскую, но какую-то очень уж огромную ладонь, по сравнению с ней, прямо посередине тела и замер сам. Я до сих пор не знаю, что происходит в этот момент. Воспоминания того дня навсегда остались в киноленте моей жизни, хотя детей было ещё очень и очень много..

Видимо потому что это был самый первый раз, яркость момента не стёрли года ужасной, прекрасной, отвратительной и завораживающей, моей такой неоднозначной жизни.

Вода стала выступать просто из кожи, из-под моей руки, течь по спине ребенка.

Малышка стала тяжело дышать и я, наконец, услышал первый звук, это был испуганный крик её матери. Она кинулась ко мне, но натолкнулась на мою, не по-детски развитую фигуру. Дайте воды, тихо сказал я. Мы стали вливать ребенку воду, она кое-как стала глотать и постепенно её дыхание нормализовалось. Около часа я делал одно и то же, девочку  обдавало водой изнутри тела, как будто бы она вспотела каждой клеткой своего организма. Мы её поили. Открывался понос, малышка начинала хныкать и снова впадала в забытье.

Очнулся я, лежа на полу, в той же комнате. Солнце вовсю палило, но в комнате было ещё не жарко. Рядом со мной стояла большая бутыль молока, большие куски свежего хлеба и много, очень много каши.

Я не ел.. всю жизнь. Не было вкуснее хлеба. Не было лучше дома. Не было лучше звуков, чем улюлюканье этой малышки и гортанный, но тихий голос её матери.

Я прожил с ними около года. Это была хорошая семья, дружная, трудолюбивая и честная. Это был настоящий клан. Я впервые жил. Дышал. Работал и радовался. Тогда первый и последний раз я слышал свой смех. Это было очень удивительно, слышать себя вот таким радостным.

Я полюбил их. Но я был лишним, это была не моя семья. Они бы никогда не выгнали меня. Я спас их дочь, я лечил детей всего поселения. Несмотря на мой возраст, люди полностью доверяли мне.

Но чем дольше я оставался, тем больше была пропасть между мной и этими людьми. Мою дыру боли было не залечить чужой семьёй. Хоть я и перестал быть ребенком слишком рано, я не стал взрослым, потому что мне мало лет. Я ничего не знал о жизни. Я одинок и болен непониманием. Почему у меня не так? За что??

И это никогда не пройдет.

Мне лет 20, я очень высокий и нахожусь в большом городе, который кажется мне огромным и очень грязным.

Я стал искать место, где бы я мог жить, но безуспешно. За неделю скитаний, я поел один раз, меня трижды избили, и я упал около дома, где-то рядом с главной площадью, откуда так вкусно пахло едой и чужой, доколе неизвестной мне жизнью.

Очнулся я в прохладной комнате, спал на полу, но у меня были простыни. Они поразили меня до глубины души. Это были первые ткани, почти белые, во весь мой рост. Под которыми я  оказался голый и.. чистый. Надо же, два потрясения за пару минут.

Меня спасли, помыли, но я был слаб, я не мог встать.

Помню, её звали «Ветер», так звучало её имя. Богачка. Независимая дама, которая выкармливала меня, пока я не окреп. Она заставила меня научиться готовить, убирать, возить её, содержать весь дом. Постепенно я стал делать всё, что только ей ни приходило в голову. Но я должен был молчать. И единственное, чего она хотела, это секса. Молча, долго, часто, всегда. Это было единственным условием, при котором я мог остаться, продолжая выполнять всю работу по дому. Если бы она сказала  сразу, что я стану просто телом, может быть тогда я бы ещё отказался, глядя на её лицо и тело, которое не пожалело время.

Но через три месяца, когда я привык быть сытым, чистым и даже не помышлял уйти, я представил себе, что я никому не нужен, что опять голод, боль и вечная грязь.. Нет, я лучше стану заложником у старухи. Тем более, что она была не так уж стара, не так уж противна и.. у меня никогда не было секса. Лишь издёвки и боль. Я, несмотря, на возраст, никогда даже не целовался с девушкой. Мне страшно. Вспоминая свою мать, мне ещё и противно: а вдруг это ужасно, и потому они все пили так много вина?

Она обучала меня, я был послушным. Первый раз меня вырвало.

Она просто задрала юбку и засунула мою руку в себя. Я обомлел и меня затошнило. Она ударила меня, потом ещё раз и схватила за член. Меня стошнило, прямо на неё. Она рассмеялась и сказала: я буду помягче, в следующий раз.

Но она никогда не была мягкой.

В следующий раз она заставила меня снять штаны почти прилюдно, в саду у гостей, куда я её привёз. Возбуждалась она моментально, как-то даже преображалась. Я в испуге хотел сбежать и в тот раз, но..

Я ощутил дикое желание, мой большой член даже заболел от эрекции, и я сделал шаг ей навстречу. Она была умелой любовницей, но абсолютно извращенной натурой.

К этому я не мог привыкнуть, я сдался, она сломала меня. Она меня насиловала, заставляла насиловать её. Её любовник изнасиловал меня, а она смотрела и стонала от оргазмов, то ли от моих сдавленных стонов от боли и жесткости её любовника, то ли от собственной руки, которую она, по-моему, никогда не убирала из-под своих одежд.

Я стал уродом. А может я уже им пришел к ней? Все бы другие ушли. А я остался. Зачем? Я был сломленным и стал.. таким же озабоченным. Меня возбуждал теперь и анальный секс, и я совсем не возбуждался, если она не засовывала в меня хоть что-то отдаленно напоминающее член.

Я убил её. Долго резал её живую, орущую, я бил её, опять резал и ничего не чувствовал. Жалость? Нет. Ненависть? Нет. Так зачем же я её убил? Вы понимаете? Вот и я нет. Но я точно знал, так продолжаться больше не может.

Я оставил её тело, она дергалась, а я просто ушел.

Дважды убийца, насилуемый, презренный. Огромный рост  и маленькая, трусливая душонка.

Я не помню, сколько прошло времени, я не знаю, сколько я шел, выйдя из города, идя по дороге. Меня кто-то вёз, кто-то давал поесть. А я удивлялся самому факту жизни.

Я жив? Зачем? Чувствовать больно и я выжгу чувства.

Я ни с кем не разговаривал. Молчал, и люди стали сторониться меня. Я пришел в соседний город. Вернее, приехал со стариком, который внимательно посмотрев мне в глаза при нашей первой встрече, не только не отвёл взгляд, не замер на месте, как это делали все до него,   а даже улыбнулся мне и потрепал по плечу.   И я первый раз за всё это время почувствовал спокойствие.

Я проспал всю оставшуюся дорогу. Он даже не пытался со мной говорить. Просто показывал рукой, пройди, положи вещи. Садись, поешь..

Он был знахарь. Такой вот настоящий лекарь тел. Его знал почти весь город, а он знал почти все травы в округе. Это был самый добрый человек в моей жизни. Если Бог и создал человека, то только вот этого. Большинство - отродье сатаны. Гнилье. Никто не стоит спасения. Никто. Все ничтожество, и я первый из них.

Я так и не разговаривал. Молча помогал деду во всем, слушал его разговоры с приходящими, приносил воды, настойки, делал отвары. Я стал помощником во всех делах. Он благодарил меня. Но главное, я чувствовал, если любовь бывает, то вот она. Он меня не ломает, не издевается, не насилует. Он ничего не сделает со мной. Но это не исцелило мою дыру, лишь сузило её границы, и грудь болела чуть меньше. Я стал меньше дергаться.

Я услышал его плач и побежал во двор к нему. Он сидел над мальчиком на коленях, рядом лежала его мать и беззвучно от бессилия плакала, она задохнулась, видимо несла мальчишку всю дорогу на руках к деду. Но мне не было её жалко. Мне не жаль ребенка.

Но дед плакал первый раз. И я понял, это его внук.

Я встал рядом с дедом на колени и сделал то, что уже даже стал забывать, как будто, этого целительства и было не в моей жизни.

Я положил свою огромную руку на живот малышу, и он затих. Через несколько минут ребенок стал мокрым, он обмочился и обкакался одновременно, и я стал ему давать воды. Я занимался этим полночи. К утру, малыш казался ещё меньше, худее, но он стал розовым.

Дед не отходил от нас, мыл малыша, давал воды мне, травами поил его мать и плакал. Господи, как больно, зачем ты плачешь, Бог мой???

Стало ясно, он выжил. И тут свершилось самое страшное. Дед обнял меня, а я не выдержал. Меня никто никогда не обнимал. Никогда..

Я упал на колени и стал кричать, я так громко орал, в голос плакал, валялся по земле и выл, что всё остальные звуки умерли. Дед коснулся шершавыми руками моей души.

Как быть живым? Оказалось, очень больно рождаться заново. Без крика было невозможно.

А утром к нам стали приходить люди, они везли своих детей. Сами ковыляли, приползали все убогие и калеки города.

Нет, людей я не полюбил. Нет, я ни с кем не разговаривал. Но мне стало казаться, что дед - это Бог, который спустился ко мне, чтобы лично исправить мир Сатаны.

Он умер через пару лет. Мой Бог покинул меня, и мне стало холодно, даже в жаркий полдень. Меня пекло изнутри негодование, злость иссушила мои мысли. И однажды ночью я просто ушёл.

Зачем помогать, лечить, если единственный  смысл жизни – смерть?!

Я вернулся в город греха, разврата и жадности. После смерти я много думал, почему мне не встретились в городе другие люди. Где они, те, кого можно назвать хорошими людьми??

Много лет у меня не было ответа.

Я пришел на площадь, где иногда кормили нищих и убогих. Без смысла, я вернулся на площадь, с которой началось моё падение в бездну и мрак. Мне перепал кусок хлеба и вонючего мяса. Я сидел на земле и отчаяние, тупое, неприглядное, парализующее душу, накрыло моё тело с головой. Я вяло пожевал хлеб, отдал мясо собаке, и она вдруг легла мне на ноги. Я не стал её гнать, какая разница. Я думаю о своей смерти уж полдня, как это сделать. Размышляю о воде, в которую можно спрыгнуть со скалы или просто войти и плыть до изнеможения, но большая вода так далеко. Я туда просто не дойду.

Крик был таким пронзительным, что все собаки площади загавкали, люди стали кричать, шум поднялся невероятный. Но собака на моих ногах лишь подняла голову и посмотрела мне в глаза. Я понял, она умирает. Я поднял её и положил  руку ей на живот. Мне было не видно источника шума, да и желания узнавать не было.

Безразличие - стало моим дыханием этой гнилой жизни. Собака впала в какую-то летаргию и стала опорожняться на мне. Вонь стояла жуткая. Вокруг меня стояли пара зевак и  громко обсуждали, что я живодер  мучаю животину на глазах  всех. Через пару минут они просто кинулись на меня и стали дубасить ногами. Я сложился пополам и просто лежал, прикрывая собаку собой, вздрагивая от ударов и думая, вот и пришло решение, принесшее мне смерть.

Я открыл глаза и попытался понять, – умер? Темнота, но вдалеке я видел факелы, потом сознание окончательно осознало боль тела, и я  разочаровано застонал.

Когда кровь перестала мешать видеть, я увидел сидящего напротив пса и чуть вдалеке пару калек, нищих, которые били меня до этого и ещё пару зевак.

Они окликнули меня и задали самый нелепый и глупый вопрос в жизни, сын ли я Сатаны?? Я засмеялся, и боль ударила меня в живот, а я захлебнулся в крови.

Очнувшись второй раз, я обнаружил себя уже в какой-то комнате, рядом лежала собака и пахло травой. Как же хорошо пахнет.

Утром пришла девушка, с огромными карими глазами, улыбнулась, поставила еду собаке и подошла ко мне, вопросительно смотря на мой живот. Молча подняла тряпку, смочила её какой-то пахучей жидкостью. Сменила повязку. Так же молча взяла меня за голову и поднесла к моим губам воду. Я пил и приятное тепло разлилось в моём теле, казалось, что и в моей душе. Я не помню, сколько я спал, лежал в  забытье и пил настойку из её рук. Она не произнесла ни одного слова. Собака лизала мне руки, пальцы ног, подходила к лицу и зализывала мне лицо. Я не сопротивлялся. Даже лизнул её в мокрый нос и собака бешено закрутила хвостом. Я улыбался. На входе стояла девушка и улыбалась, глядя на счастливого пса.

Я стал ходить, есть, и я, и собака, полностью окрепли и даже ходили в соседний лесок. Девушка молчала, кормила  нас и показывала, что мне нужно сделать. Носил воду, чинил в доме довольно много отвалившихся досок.

«Кто ты? Как тебя зовут? Зачем ты меня притащила сюда?! »

Она подошла ко мне близко, наклонилась и открыла рот. Языка не было. Ну.. он был, какая-то часть, но я понял, что она может только издавать звуки и никаких разговоров. Шок я не испытывал давно. Стыд? Я так долго злился, что ни помню стыда или каких-то других чувств. Я опять был полон гнева. Какой урод выдумал эту жизнь, кто ему дал право издеваться?

Мы жили вместе, я стал торговать овощами с её огорода, переделал весь дом, переложил его. Собака ходила за мной хвостом, повсюду меня сопровождая.

В скором времени, после выздоровления, на рынке ко мне подошел нищий, который не такой уж и больной и нищий, а просто ленивый и жадный, так зло я подумал. А быть «нищим» на рынке, это было, в общем-то, достаточно сытной жизнью.

Он показал на собаку и сказал:

- «Ты что вылечил собаку руками??? »

Я молчал и только сплюнул в его сторону. Но неожиданно вечером эта история получила продолжение. За диким шиповником стояла женщина и на руках держала ребенка, у которого безвольно свисали и руки, и ноги.

Интересно,   Бог решил мне доказать, что у жизни есть смысл?? Глупые эти властители. Глупые и отвратительные лжецы.    

Если бы мать ребенка кричала, умоляла или плакала, я ни за что бы не подошел к ней. Но она просто  стояла и протягивала мне руки с сыном. Вдалеке маячил нищий.

Я взял ребенка и ушёл в дом. Я даже подумал, что он мёртв, настолько он был неподвижным, но тут я увидел чуть вздымающуюся грудь малыша.

Больше не было рынка, овощей, да и самой жизни. Поток людей, они сидели, спали, ели, жили рядом с нашим домом и я их ненавидел.

Даная помогала мне, всегда была рядом и готовила травы, настои и следила, чтобы я ел хотя бы раз в день. Мало того, она кормила этих несчастных около дома! Чего-чего, а еды теперь и денег у нас было вдоволь. Мы никогда их не считали. Странно, она явно была вторым настоящим человеком, которого я встретил в этом убогом мире. Дед и Даная – два странных подарка небес.

Во дворе стояла коробка, в которой всегда хранились монеты. Но нас даже обокрасть не могли, ведь десятки людей ВСЕГДА жили или бродили около нашего дома. Невыносимо!

Как же всё это нелепо. Бессмысленно и осточертело всё это..

Утром я вышел из дома и просто пошел, я не знал куда, но точно туда, где не было этих страждущих людей, которые тряслись за тела своих детей, но были ничем не лучше меня. Убийцы, извращенца, не имеющего души выродка бездны. Они мне надоели. Все.

Я был так зол, что в последнее время, стал постоянно толкать, отпихивать, подгонять Данаю. Я пренебрежительно кричал её имя, нарочито коверкая. Смотрел, как мне казалось, презрительно и старался её унизить, чтобы она меня сама выгнала. Но она терпеливо, невозмутимо смотрела на меня своими тёмно-оливковыми глазами и делала шаг в сторону. Она не отступала назад. Она УСТУПАЛА мне дорогу.

И я не выдержал, ушёл сам. Шёл я долго и думал, что не хочу возвращаться, даже из-за благодарности, что Даная приютила меня, спасла. Вспомнил, как первый раз услышал её имя, когда чрезмерно говорливый сосед осмелился и зашел к нам. Он был пьян и всё пел «ах, Даная – кому дана я», с любопытством смотря на меня.

Выгнал я его быстро, потому что всё так же не люблю  людей. Особенно таких. Да и никого на свете.

Б-Е-С-С-М-Ы-С-Л-Е-Н-Н-О

Тогда почему же мне ТАК больно, что и меня никто и никогда не любил? Даже старик меня всего лишь жалел.

Я не заметил, что сделал крюк и оказался близко к площади нашего города. Издалека увидел пылающий, огромный костёр, вокруг было множество людей. Любопытство взяло вверх, и я пошел к центру происходящего. Знал бы я тогда, глупец, что я увижу..

Я крайне удивился, когда я увидел, что горожане тащат полуголую, в кровавых лохмотьях, патлатую женщину к костру, а она безумно смеётся и плюётся на всех подряд. Я ни разу не был на сжигании ведьм, потому что и сам часто боялся, что меня повесят или сожгут, когда в детстве обнаружил свой дар, парализовывать людей взглядом. Оттого и сторонился всех этих чёртовых церемоний.

Но я даже не представлял, что это адово пекло предназначено ей..

От изумления я замер на месте. Но ошибки быть не могло. Мы встретились взглядом, и.. я закричал, побежал к ней со всех ног и стал отбивать её у жаждущих зрелищ. Потом орал ещё громче и просто бил всех подряд.

Я шел на верную смерть. Но моё время явно не пришло. Кто-то узнал меня и толпа загудела, что этот  ТОТ САМЫЙ ЛЕКАРЬ. Люди постепенно стихли, но сомкнулись вокруг нас, ещё более тесным кольцом.

- «Кто она тебе? Зачем ты спасаешь ведьму? » - я смотрел на толпу и боялся сказать правду. Увидев, как кровь текла из её ран, как её тело было разъедено нескончаемыми язвами, я непроизвольно вытер ей струю крови со лба, которая уже залепила её правый глаз. И тут она посмотрела на меня, и гримаса исказила её  старое и ужасающе грязное, исковерканное годами, лицо.

- «Пабло? Сынок…» - гул голосов тут же разнёс по площади эти слова.

«СЫНОК.. сынок.. Это его мать.. Он её сын.. Мать, какой ужас.. »

Я тащил её на себе. Нашлись двое, кто поддерживал меня, когда я уже выдохся, но от ужаса мы не хотели останавливаться даже на минуту.

Нас отпустили. Такого никогда не было. Зачем опять Бог спас меня? Или это тот же Сатана, собирается меня дальше мучить.. Но ответа не было.

Она была вся в язвах, и я точно понимал, что жить ей всё равно осталось пару месяцев. Это была заразная болезнь, и я запретил Данае заходить в комнату к матери. Но впервые она меня не послушала. Она слабо, но с уверенным выражением на лице, отодвинула меня и вошла в комнату.

Мать умирала, а я сидел рядом и держал её за руку и слова полились из меня черной, безудержной лавой обвинений, с всхлипами жалости, желанием найти оправдание ей  и надеждой на её ЛЮБОВЬ.

Ответ её был так нужен мне, это я понял только сейчас..

Я не жил нормально, ни минуты, без осознания любви той, которая произвела меня на свет.

Уничижающим шепотом её слова разорвали мне сердце и убили мою душу окончательно.

- « Да ты же уродец, дьявольское отродье. Ты должен был сдохнуть. Любить? Да кто будет любить такое чудовище как ты, это НЕВОЗМОЖНО! » - и она презрительно засмеялась. Я умер именно в этот миг. Тело ещё жило, ходило, но меня уже не было..

Её тело сожгли, а я жалел, что не могу сжечь свою память о ней.

Девушка, лет 20-ти привела своего сыночка ко мне на лечение. Я провел с малышом час. Отдал его Данае, чтобы она отпаивала его и мыла. А сам..

Я так злился при любой мысли о матери, о своей наивности, что потерял связь с реальностью.

Именно в это мгновение меня охватило дикое, давно не посещавшее меня сексуальное возбуждение. Я посмотрел в глаза матери ребенка и она стала как тряпичная кукла в моих руках. Я насиловал её, получая невиданное доселе удовольствие. Оргазм был настолько сильным, что я чуть не задушил её своими ручищами.

Я не помню, что же послужило спусковым крючком, не знаю, зачем я это делал, но я стал насиловать кого-нибудь почти каждый день, испытывая неконтролируемое возбуждение при мыслях о сексе.

Когда приходили молодые парни, я перестал брезговать и их телами, моё сознание не делало различий. Больше того, я хотел их унизить, воткнув в них свой большой член и пытаясь сделать всё как можно грубее. Я стал монстром, дав выход сильной злости и безысходности в насилии. Я ненавидел себя. Но не останавливался.

А через пару недель народ стоял около моих дверей  и требовал отмщения. Я вышел с очередным ребенком на руках и людям пришлось отступить.

Моё тело стало покрываться язвочками, какая ирония жизни, я заразился от матери. Кто меня породил, тот меня и убил.. дважды.

Совсем худой, высохнув изнутри и снаружи, я стал безобразным воплощением болезни.

Я слег через месяц, Даная терпеливо ухаживала за мной, лечила моё умирающее тело травяными настоями.

Она держала мою руку, а я перестал смотреть ей в глаза.   С первого своего безумного насилия я больше не поднимал головы в её присутствии.

Смерть была так желанна и так близка. Я никогда не любил, поэтому ждал её, как свою любимую, которую, наконец-то увижу и успокоюсь.

Я закричал, Даная склонилась ко мне, и я увидел её оливковые глаза, полные ЛЮБВИ, СОСТРАДАНИЯ и слёз.

Господи, так она же любит меня по-настоящему, как я мог быть таким слепцом?? Я так был зациклен на себе. На своей боли и порочности, своём стыде и ненависти так сильно, что в душе не осталось места любви.

Я прожил зря столько лет, не рассмотрев единственного родного и любящего меня ЧЕЛОВЕКА.

Меня любили, а я не позволил себе хоть кого-то ЛЮБИТЬ.

Я умер.

Регрессия, переложенная в рассказ.

*** запрос был по огромному чувству вины и невозможности построить отношения.

*** что происходит дальше?

- Я долго ходил рядом с Данаей и не мог поверить, как я пропустил единственную Любовь на свете. Даная жила долго для тех времен, она продолжала помогать всю жизнь детям, старикам. Она продолжала жить, а я ходил следом, и не было на свете призрака печальнее.

Я долго «висел» в межпространстве. Но однажды она пришла ко мне. Не знаю точно, как происходит у других. Но наши энергии слились и я больше не был один.

*** что сейчас Вы чувствуете?

- Ту же печаль, что так бесцельно и напрасно прожил жизнь, а встретив свою «вторую половинку», даже не узнал её.. мне очень больно.

*** В ваших словах постоянно слышны религиозные представления, бог, сатана, небеса, ад и т. д. Откуда у Вас это в прошлой жизни?

Клиент долго молчит.

- я понял! Это священник, который постоянно пил в таверне матери. Он грозил всем расправой и наказанием, при этом был абсолютным пьяницей. Вот оно, я хочу себя постоянно наказывать и не разрешаю себе вступать в отношения, пока не искуплю вину!!

*** Вы же понимаете, что это Вам нужно простить себя. Вы сам себе бог и сатана, это Вы и только Вы сами судите себя.

- Да теперь я всё понял.

Школа регрессологов Марии Монок