Wild transgressing 43 - путешествие к небу

— Энди, все люди равны между собой, и каждый должен иметь хотя бы одного раба. Я имею, это ты, — говорю утром своему мужу.

— Джей! ты, как и все женщины, навеки неполноценна, поскольку не имеешь той единственной штучки, стоящей того, чтоб её иметь.

— Намекаешь на свой cock? — смеюсь я.

— Ты догадливая…  только эту мысль не я сочинил, а дедушка Фрейд.

Пропускаю выпад против женщин и задаю следующий вопрос:  

— Энди, не кажется ли тебе, что авторы эротической прозы в душе пуритане? правильно я думаю?

— Не кажется ли тебе, что мы все находимся в аду? – вроде бы так вопрошал Сартр. Не кажется ли тебе, что слоны попадут в рай, ведь у них мозг в три раза больше, чем у Ленина? – про мозг ты сама говорила. А уличные фонари попадут в рай? –  там ведь без света никак. И это не ответ вопросами на твой вопрос. Просто причины писательства бессмысленно анализировать. Как у всякой запутанной истории может быть тысяча начал, так и у сочинительства может быть тысяча истоков… у всех по-разному. Хотя часто бывает, что писательство – это банальная попытка завоевать любовь, — усмехается Энди.

— А как это случилось у тебя?

— Ну, Джей… скажем так: все вокруг чувствовали, что я – Мессия, но ещё не понимали, как на это реагировать. Вот, я и решил помочь людям, — хихикает Энди.

— Энди, эти твои люди, читающие по-русски, они ведь избранные, — говорю я, — они глубоко чувствуют, любят классическую музыку, живопись, любят русскую природу, любят Путина – не так ли?

Энди молчит и ждёт моего продолжения.

— В этой своей избранности они очень похожи на немцев, равно как похож и Путин, который долго работал в Дрездене for communication between the KGB and Stasi agents.

— Хочешь сказать, что судьба путинской России окажется схожей с немецким рейхом, который предполагался тысячелетним? — перебивает меня супруг.

— I can’t foretell the future… Просто вижу очередной пример того, как один человек может загипнотизировать целую нацию. Мне этого никогда не понять.

— Ну… не нацию, а лишь быдло; хотя да, быдло составляет большинство. Плюс подлецы… эти всё отлично понимают, но исходят из собственной выгоды.

На этом наш диалог прерывается, потому как Энди идёт на свою пасеку, возится там полдня. Дались ему эти пчёлы. Возвращается он в дом уже в сумерках, здесь ведь рано темнеет.

…Как обычно, миссис Мона приготовила нам ужин и ушла домой к детям. Амира ещё у нас, нянькается с Натали, а маленькую Лину я уже уложила спать. После работы на пасеке Энди сидит в гостиной. Подхожу ближе, смотрю на него:   огромные зелёные глаза, загорелый лоб, впалые щёки, таящаяся в уголках рта усмешка. Красивый! люблю его до безумия.

— Энди, что мы будем пить за ужином? — спрашиваю я супруга, — пальмовое вино или тростниковый ром?

— Ром, конечно. Уже поздно, нет времени на раскачку.

I see that Andy mocks, имея в виду любимую присказку нынешнего русского царя. Дался ему этот плешивец. Достаю из холодильника-бара два внушительных стакана, бутылку “Kenya Cane”, ставлю на стол. Несу яства, состряпанные миссис Моной.

— Джей, давай на следующей неделе посетим гору Кения, — неожиданно предлагает мой супруг, когда стаканы наполнены, и мы чокаемся. — Надеюсь, твои любимые духи Loa не будут против?

— Энди, божественные духи Loa, возможно, не воспротивятся, но что мы забыли на горе?..   умный в гору не пойдёт, — хихикаю я.

Выпив ром, Энди глубокомысленно продвигает свою идею:

— Мы где живём? В Кении, а самую высокую гору никогда не видели. Джей! да вся страна названа в честь этой горы. Разве нет?

— Ну и что… — перспектива глазеть на гору, пусть и самую высокую в стране, меня не прельщает. Более того, у меня фобия к высоте; исключение, как ни странно, составляют полёты на самолёте, даже если смотрю вниз через иллюминатор. Энди этого не поймёт, потому я и не признаюсь.

— Зачем мы ездили в Ламу? — не сдаётся Энди.

— Ламу – памятник, охраняемый Юнеско, тринадцатый век. А на соседнем острове Манда, как объясняла Твига, есть старинные артефакты вуду.

— Что-то мы их не нашли, только зазря топали по жаре почти полдня, — злится Энди. — А вот гора Кения существует не с тринадцатого века, а миллион лет. Национальный парк вокруг неё тоже в списке Всемирного наследия Юнеско. Гора эта – только представь, пятитысячник! Сейчас там проложили тропу, в том числе и по леднику.   На  уровень две тысячи шестьсот метров можно проехать на машине – это  уже половина пути, а потом из турлагеря подняться на пик Ленан. Специальная подготовка не нужна, даже подростки участвуют в таких восхождениях. Не веришь, спроси у Твиги; она должна знать, ведь по преданию на горе Кения обитают духи Loa.

I sit petrified before him. Однако моё нарочитое молчание не останавливает Энди.

— Джей, как там у Булгакова? Человек смертен, но самое печальное, что иногда внезапно смертен. Да и вообще, жизнь коротка; вон, в Ливии и на Ближнем востоке люди гибнут каждый день. Хотя бы иногда стоит видеть прекрасное и радоваться.

— Ладно, — говорю, — пойду с тобой на гору, если пообещаешь любить пеггинг с собственной женой. Обещаешь?

— Мы же и так занимаемся этим.

— Я сказала «любить пеггинг»! — сержусь на своего тембо.

— Ну… попробую, — соглашается он.

— Тогда после нашего ужина… с ромом и солидной дозой размышлений, — хихикаю, — когда всё допьём… достанешь из шкафа страпон и поможешь мне надеть его, — объясняю я непонятливому тембо.

Wow! Он согласен!   А потом… так классно я никогда не пилилась с ним! Tonight I am brutal in reminding my tembo of his place. I’m sure that a worthless husband only needs some training to become a good one. To prove this theory, I treat Andy pretty roughly to make him learn his lesson.

А через неделю поутру мы с Энди отправляемся в путешествие к горе Кения.

Copyright © 2020 by  Andrei E. Gusev