Частная жизнь мимолётна. Гл. 1. Из сборника Жизнь проституток

Начиная с некоего поворотного момента в судьбе, Льва стали преследовать странные события и совпадения, одно за другим. Он истово надеялся, что не роковые. Но что, собственно, она, эта самая судьба, имела в виду, оставалось туманным…

Рассказ Казанцевой «Альдомара» попался на глаза депутату Льву Львовичу Танку случайно, в студенческой газете, которую ему подсунула предусмотрительная Нина Фёдоровна – для предварительного ознакомления, так сказать, с аудиторией ЛПК - литпедколледжа, куда он собрался с агитационным мероприятием. В газете даже имелась крошечная фотка – сияющее личико неопределённого пола. Как ни странно, он запомнил и рассказ, и смазанное лицо на фотке, и имя: Анна Казанкина.

И вот Лев в колледже. Анна Васильевна Казанкина сидела во втором ряду, подчёркнуто прямая, немного отсутствующая, но с вежливой полуулыбкой.

Несомненно, она слушала, ибо реагировала, как положено, на самые ключевые, остроумные или злободневные моменты его речи – кивала, удивлённо вздымала брови, смеялась, шевелила губами, стреляла глазами по сторонам, но в блокнотике не «чирикала» (по выражению сына Игоря), вопросов не задавала и в дискуссии не участвовала. А зачем, если в группе без неё хватало шустрых, язвительных и разговорчивых?

И всё равно, у Танка порой возникало чувство, что он говорит для неё одной, и тогда его красноречие многократно возрастало.

Лев говорил обычно спокойно, внятно и рассудительно. Логично раскладывая по полочкам и делая неожиданные, забавные сравнения или отпуская строго выверенные остроты – для разрядки; хорошо структурировал ткань речи – сказывался педагогический опыт. Время от времени снимал большие квадратные очки с напылением и в модной оправе, и постукивал дужкой о кафедру – ещё один заученный жест привлечения внимания…

И при том он отнюдь не казался роботом-занудой. Ему – человеку с большим опытом академического преподавания – легко было находить общий язык со студентами. Особенно – со студентками, которые часто очаровывались немолодёжной учтивостью и романтической обходительностью, а также отсутствием высокомерия, заносчивости и снобизма. Этакий ненавязчивый и не показной демократизм. Одним словом – популизм во всей красе.

После окончания беседы он попросил «аудиенции» со студенткой 2 курса филфака А. В. Казанкиной, и их представили друг другу.

Анна подошла со спокойным любопытством, без излишнего трепета, но зато с весёлым блеском в светлых серых глазах. Лев Львович Танк, высокий, по-старомодному обаятельный очкарик с небольшими залысинами, немного поблекший и не по возрасту усталый, держа в левой руке вырезку из газеты, правой по-мужски пожал её маленькую изящную девичью руку.

- Мне очень понравилось ваше сочинение! – с чувством сказал Танк, помахивая вырезкой, и повторил: - Очень понравилось! В этом есть… романтика, сила… и написано прекрасным литературным языком!

Девушка смотрела застенчиво, но без страха.

- Спасибо. Это всегда приятно слышать, - и ждала продолжения молча, чуть улыбаясь кончиками детских губ.

Лев Львович, очарованный скромной сдержанностью и достоинством, удивляясь сам себе, внезапно предложил: - Приходите ко мне работать в канцелярию – на каникулы. Студентам деньги не лишние. Поможете разбираться с письмами и грамотно сочинять ответы. – И подкупающе улыбнулся, акцентируя собственную ироничность. Достал из кармашка визитку и лично нацарапал золотым «паркером»  к уже имеющимся ещё парочку телефонов и имён. Всё произошло быстро, спонтанно, естественно, Анна даже не успела удивиться.

- Я скажу Нине Фёдоровне – она примет вас и оформит на зарплату.

- Благодарю вас. Это заманчиво, - голос мягкий, негромкий. – Но на нашем курсе пишут многие, и очень талантливо.

- Ммм… Но судьба подвела к вам, – он развел руками. – Так я предупрежу Нину Фёдоровну? Вы с ПК знакомы?

Аня кивнула. Действительно, отчего бы и не подработать, если так любезно приглашают? Лишними деньги не бывают никому, не только студенту, а ей нужно особенно, чтобы доукомплектовать, наконец, свой комп. Она уже жалела, что связалась, куда проще было обойтись ноутбуком, но друзьям позарез хотелось потренироваться. До каникул оставалось рукой подать – всего лишь дорога длиной в одну сессию…

…Нина Фёдоровна встретила её звонок с обречённым вздохом, но спокойно и деловито. Оказалось, что она его ждала, и что А. В. Казанкина «может приступать, но со следующей недели. Вот прямо с понедельника, к восьми-нуль-нуль извольте». Неделя проволочки – эх, как это неудобно, но уже не откажешься. Значит, придётся предупредить маму, что она задержится в Москве. А пока… Пока можно наслаждаться жизнью.

А Лев вновь погрузился в неотложные дела, радуясь, что можно забыться от этой будоражащей встречи. Но судьба-плутовка не дала продуха, преподнеся новый сюрприз.

Однажды, в дождливый, серый день, довольно поздно воротившись домой, он обнаружил непонятную суматоху.

- Ирина, – устало позвал он. – Я же просил – вечерами никаких посиделок.

- Успокойся, – сказала Ирина, появляясь не в изящной пижаме, как обычно, а в костюме. – Это спонтанно и серьёзно.

- И кто же у нас такой? – иронично осведомился Лев. – Дмитрий Певцов? – намекая на неравнодушие Ирины к этому красавцу, к которому Лев немного ревновал. Он вообще не переносил поблизости красавцев. Ирина проигнорировала иронию – жена депутата выше уколов. – Ты боялся, что твой сын не такой, как все. Так вот, он нормальный парень. Он привёл девушку. Только что. Я устроила торжественный приём.

- Вот как? Без предупреждения. На него не похоже. Это действительно серьёзно, и как она?

- Увидишь. Для тренировки сгодится.

Лев с любопытством толкнул дверь в гостиную, где Игорь стоял вместе с девушкой около огромного музыкального центра, что-то ей показывая и объясняя. У Льва вдруг захолонуло сердце. Молодые обернулись, и Лев едва не потерял дар речи, но быстро взял себя в руки.

Девушка оказалась мокрой – ибо они с Игорем гуляли без зонта; весёлой, со слипшимися волосами и в босоножках, оставляющих влажные следы: Ирина разрешила ей обойтись без домашних тапочек. Девушка смущённо улыбалась, старалась не озираться и, кажется, сожалела, что придётся оторваться от Игорьковой руки – широкой костью и надежным видом Игорь пошёл в мать.

Но главное – это была та самая девушка! При виде Льва её глаза широко распахнулись, губы приоткрылись от изумления.

- Неисповедимы пути Господни. Анна! – Лев галантно приложился к тонкому влажному запястью. – Сколько на свете чудес. Ведь мы знакомы, я не ошибся? Представь, Ирина. Сначала – заочно: мне попадается талантливый рассказ. Потом – встреча в колледже. Теперь – в собственном доме! Игорь Львович, судьба к вам благоволит – три совпадения подряд! Сын, почему же ты не познакомил нас раньше?

- Да мы только что… то есть, недавно, - пробормотал Игорь, ошарашенный отцовым напором, оправдываясь и поправляя очки: хорошо, что отец сегодня не раздражённый – значит, вечер удастся.

И вечер удался на все сто! Но вот только для кого? Жаль, что сюрприза не получилось. К тому же, в присутствии уверенного в себе отца Игорь, чувствовавший себя с Аней так свободно и легко, внезапно стушевался.

- Располагайтесь, располагайтесь на тахте, можно залезть с ногами – вижу, мокрые, наверное, замёрзли. Я пацаном любил с ногами залезать, с книгами в обнимку… - суетился Лев, и Ирина поморщилась: вот засуетился с молодухой, угодить хочет. Только им как не угождай – с Игорьком долго не задерживаются.

Лев побежал в спальню, наскоро переоделся: сменил пиджак на комфортный, лояльный к любым переменам хлопчатобумажный пуловер, родом из последней поездки в Германию, потом понёсся в обширную ванную - привести себя в порядок. Глянул в зеркало критически – ну, творческий работник! В бане у Сыча, небось, и выпендриваться не надо – любой сойдёшь: и убогий, и плешивый, и заразный – точно облезлый подвальный кот. Главное – заплати!

Жаль, принять душ некогда. А если – быстренько? Сколько ценных мгновений потеряет! Тогда – обойдёмся холодной водой. Обмыться, обтереться, взбодриться, прыснуть «Бондом» - слегка, самое чуть-чуть. Лев, помилуй Бог, говорил он сам себе, откуда эти торопливые, судорожные движения, желание непременно очаровать? Такого и во время дебатов отродясь не случалось. В Думе он больше снулую рыбину напоминает – скучно, тошно, уныло, откровенно бездарно и однобоко.

Лев опрометью выскочил в кухню, кляня «родные пространства». Подхватил из бара едва початую бутылочку любимого «Наполеона», любимые рюмки со снежинкой, забросил на поднос последние апельсины и груши, промахнулся – уронил одну грушу на пол, груша мгновенно расклякла и превратилась в неаппетитную лужицу. Махнул рукой – плевать! Как у Тони это ловко получается! Но он, увы, не Тоня. Он – депутат.

И - неспешно, степенно вошёл в гостиную, где Ирина уже сооружала на столе нехитрую дежурную закуску: рыбку, колбаску, «пармезанчик»,   помидоры с перцем, вчерашнюю запеченную курицу в кляре. (Увы, их домработница Антонина в это время уже почивала в собственных пенатах).

- Обязательно – и не возражайте, – предупредил Лев возражения, даже не успевшие зародиться, и налил всем по полной рюмке: - Никому не вредно: мне – расслабиться после рабочего дня, вам – согреться душевно и физически, сыну – раскомплексоваться, ну, а маме Ирине Григорьевне – просто за компанию. – И он подмигнул Ирине, которая недовольно поджала губы. – Ах, да, я что-то забыл! Подскажите, что? – и он понёсся в кухню за шоколадным набором, беспокоясь, не чрезмерно ли заботлив и суетлив.

- А ты, оказывается, не забыл, как быть обаятельным, только дома бурчишь, - ревниво сказала Ирина, натянуто улыбаясь и выкладывая в вазочку кокосовое печенье. – Смотри, не соврати дитя. Не забывай: она – девушка твоего сына.

- Ты же сама сказала, что это лишь тренировка для нашего малыша, игрушка, так сказать, тренажёр…

- Не лезь в бутылку. Конечно, игрушка для тренировки равновесия и манер. Не считать же первую встречную за невесту?

Лев внимательно слушал. Ирина, как всегда, права. Только его уже понёс неуправляемый весенний поток. Вдохновение. Эйфория – подобная той, что он испытывал, слушая летучее, агрессивное, феерическое «Болеро» с его тревожным, гипнотическим ритмом…

Он пил на брудершафт, угощал, рассказывал анекдоты, танцевал сам и остроумно комментировал современную танцевальную музыку, когда с Анечкой танцевал Игорёк. Он позволил себе во время танца шепнуть ей на ушко пару комплиментов её светлым глазам и стройной фигурке. И подмигивал Игорьку заговорщицки: вот, мол, учись, как надо очаровывать девушек. Перенимай опыт, пока есть возможность.

Аня захмелела, потому что была голодна, но набрасываться на еду постеснялась: неловко сразу выказать себя голодной по жизни. Когда она танцевала со Львом (а она танцевала больше со Львом, ибо он оказался подвижен и скор, а Игорёк – нерасторопен и мало мобилен), её коротко стриженая рыженькая головка делала иногда странный «реверанс» в сторону плеча галантного отца Игоря, совсем недавнего знакомца, к которому её занесло только благодаря дождю. То есть, голова вследствие алкогольного опьянения неожиданно клонилась, и её встрёпанная прядка касалась щеки Льва. А иногда ей становилось смешно, и Аня едва сдерживала смешок: как этот «депутат» вокруг неё вьюном крутится. Старый – а ловелас!

Выражения глаз за очками не видать, гладко выбрит и ухожен – и то хорошо, не противен. А физическая форма просто на пять с плюсом: хоть не «качок», но худощав, подтянут, без отвисшего пивного пуза, приятно маневрен. Анечке ещё не встречались приятные немолодые мужчины без излишних жировых отложений и всеобщей дряблости.

Заметив, что Ирина готова обидеться, Лев согнал с дивана разомлевшего Игорька: - Потанцуй-ка со своей девушкой, а я полюбуюсь на вас, молодых!

И тут же «подтанцевал» к жене: - Ирина Тимофеевна, не уходите, давайте и мы с вами подвигаемся.

Ирина усмехнулась – и подошла, положила руки Льву на плечи. Они двигались медленно, и Лев ревниво пытался краем глаза ухватить движения молодых. Ирина и расслабленная, с прикрытыми глазами, ощутила его желание.

- Шпионишь? Оставь мальчика в покое. Пусть тренируется – ему необходимо почувствовать своё обаяние, стать увереннее.

- Никак ты вздумала ревновать? - шепнул Лев ей на ушко.

- Ишь, чего выдумал. Ревновать к этой пигалице? Но ты хорош. Привык дам обхаживать, увидел молодую свистушку – и щёчки загорелись. Старый донжуан! Не опережай Игорька. Я тебя насквозь вижу.

- Такой уж и старый, – обиделся Лев.

- Ну, не старый. Но всё равно волокита.

- Игорь тренируется – и я тоже.

- Ты уже натренировался за свою жизнь. Куда ему до тебя. Не покушайся на его сокровище, дай наиграться.

Лев танцевал с женой и томился, заставляя себя не смотреть в сторону молодых. И Анечка, и Игорёк вдруг засмеялись тихонько – возможно, Игорёк рассказывал анекдот или просто смешной случай. Значит, берёт пример с него, начинает делать успехи! Похоже, с его – Льва – помощью Игорь сумеет-таки увлечь девушку. Очень реально. К тому же, их положение в обществе и материальное обеспечение весьма соблазнительны для потенциальных невест, равно как и подружек.

А дальше что? Ирина позволит сыну поразвлечься – и в один прекрасный момент начнёт давить и учить «красиво расставаться». А вдруг сам Игорёк увлечётся не на шутку и настоит на своём?

Лев вспомнил Жана Ануя. Ловкий получился план у мсье «Орнифля» с соблазнением девушки сына. Последовать этому сценарию – насколько реально? Игорёк живёт с молодой женой (невестой), а Лев втихаря соблазняет её. Так изящно, изобретательно, естественно, ненавязчиво, красиво… Лев словно бы «примерил» на себе образ обаятельного и эгоистичного «Сквозного ветерка», и передёрнулся.

А каково будет девушке? Этого нельзя допустить.

Лев едва дождался, когда закончится музыка, и они усядутся пить кофе.

Потом она сидела на обширном меховом диване с ногами и болтала ножками в розовых колготках, не замечая, что поехала петля, и даже не одна. Лев будто ненароком касался кончика розового пальчика, и отчаянно моргал и делал знаки сыну: вот, мол, как нужно. Нечаянно коснись тут, и тут, и тут, склонись, вот как я, скажи ненавязчивый комплимент – вот такой, девушки любят, когда замечают их достоинства и ухищрения, а вот сейчас поухаживай – предложи ещё печенья к кофе. И обязательно – пригласи остаться, ну не мне же делать это за тебя!

Лев знал, что всё равно перехватит инициативу. Но пусть все думают, что он старается для сына. Когда время медленно, но неуклонно подвинулось к критической отметке, и Ирина стала тяжко вздыхать и поджимать губы, Анечка начала выразительно поглядывать на огромные настенные часы с боем, а Игорёк не собирался предлагать остаться или проводить, Лев взял управление в свои депутатские руки.

- Надеюсь, Анна, вы не передумаете и останетесь у нас. Всё равно завтра – выходной. В гостевых комнатах, к сожалению, ремонт затянулся, зато тут, в гостиной, настолько просторно, что кажется пусто и одиноко. Но мы зажжём ночник – и он очертит вокруг тёплый дружеский круг. А завтра я подброшу вас и Игорька, куда захотите.

Теперь Ирина обиделась по-настоящему.

В необъятной двуспальной кровати, на которой обычно они с Ириной притискивались поближе друг к другу, она отодвинулась на край и повернулась к нему спиной, но он слышал – долго не могла уснуть. Ему тоже не спалось: а имеет ли он право теперь брать на работу девушку своего сына? Впрочем, кто узнает о таком альянсе?

… Аня тоже не спала. Ворочалась, вздрагивала от боя старинных часов с бронзовыми птицами-подсвечниками, держащими  отсутствующие свечи меж взметённых крыл.

Тяжёлые шторы скрывали от неё огни города, к которым она привыкла и полюбила – в своей комнатке она никогда не задёргивала даже лёгкий тюль. И теперь темнота, затаившаяся по углам, куда не проникал свет слишком нежного ночника, давила на неё. Пространство давило тоже: спать в бальной зале оказалось до пугающего тревожно и неуютно. Хмель прошёл, она ворочалась в белоснежных шёлковых простынях и дулась сама на себя. Игорёк, конечно же, скрыл, что он не хухры-мухры, а изрядная шишка. Попасть с улицы в такую квартиру оказалось почти «стрессово».

«Никогда больше тут не останусь», - думала Аня. – «Кондиционеры, отдельный гостевой туалет, до которого на электричке - рукой подать, с потолка – хоть на парашюте спускайся. А всё равно душно и тесно».

Аня кляла себя за то, что поддалась чарам, дала себя уговорить остаться, и что вообще связалась с флегматичным Игорем – нет хуже, чем богатые родители, капризные, переборчивые, привередливые, заносчивые. Впрочем, выбирать на той вечеринке у Пономарёвой Светки не приходилось – к таким пронырам не часто попадаешь в гости. Анечка, по сути, оказалась там нечаянно. На подобных сборищах ей, как правило, доставалось то, что похуже, что оставалось «в мешке» последним.

Вот и на этот раз ей достался крупный, молчаливый, не менее случайный парень, которого привели в Светкин дом «до кучи». Тем не менее, Анечка парню понравилась, и они стали встречаться, ходить в кино, в театр и в бар. Игорь даже небрежно, «на ходу» помогал с историей и с экономикой, на которых Анечка спотыкалась, и с математикой, которую просто терпеть не могла.

Как выяснилось теперь, парень был настолько застенчив, что, представляясь, даже назвался материнской фамилией – Скрылёв. (Кстати, он сейчас единственный во всей огромной квартире спал безмятежно и безо всяких задних мыслей - счастливец!)

Оно, конечно, будет попроще и поскромнее, чем могучий «Танк», совсем не подходящий Игорьку по причине отсутствия «пробойной силы». Скорее уж, действительно – Скрылёв, от слова «скрытный» или «скрывающийся».

Анечке удалось-таки задремать  - до следующего боя, но больше она уже не спала: хотелось в туалет, а рыскать в чужой ночной квартире – хотя бы и в поисках насущно необходимого заведения – всё равно, что почувствовать себя воришкой. Так она и мучилась до самого рассвета с переполненным мочевым пузырём, а тогда уже совсем вскочила, - оделась и побежала в туалет. На часах было пять. Нормально – у матери в селе она и раньше вставала.

Только бы потом еще забежать в кухню, попить чего-нибудь…

... Там её и «застукал» Лев Львович - не иначе, тоже не спал: причёсанный, но в пижаме и со смятой пачкой «Мальборо» в руке – это Ирина снова швырнула пустую пачку на пол у кровати.

- Аня, куда вы? Ни свет, ни заря? Даже для «доброго утра» рановато. Для многих москвичей ещё ночь длится… – удивился он совсем не заспанным голосом. – В смысле, почему вы одеты? Ой, извините, я не предложил халатик…

- Лев Львович, - прервала Аня поток слов. – Доброе утро всё же ближе к истине. И я, пожалуй, пойду. Извините. Просто не хочется доставлять вам хлопоты.

- Какие хлопоты? Оставайтесь на завтрак! А, понимаю, вы тушуетесь. Зря, право.

- Мне всё равно нужно забежать домой за билетами и распечатками. Спасибо и простите за всё.

- Вы как будто навек прощаетесь. Но работать придёте?

- Приду, конечно, уже через три дня.

- Отлично! – Танк просиял. Он с видимой неохотой открыл входную дверь, и Анечка выскользнула вон. Три дня… Это много или мало?