Любаша

Как я смотрю, никто из читателей не открывает рассказов, где ветер рассуждает о вещах, нас повседневно окружающих. Ну да, впадать в серьёзность некогда, и незачем, ввиду наполненности окружающего мира дерьмом и бедностью, духовной и материальной. К чертям кармический закон — это всё выдумки индийских гуру, для привлечения глупцов в свои ашрамы, которые заплатят вполне реальную деньгу. Куда интереснее и любопытнее рассказик из категории «эротическая проза».

Мой тезис, или возглас, однажды в одном из рассказов озвученный, себя подтверждает: секс интересует всех, всегда, везде, — как в действительности, так и в закоулках головы, где фантазия прячет порой такие изощрённые картинки, которые, посредством полиграфа, могли бы в жизни определить кое-кого из нас в тюрьму. Навечно.

Хорошо, в тюрьму мы не хотим: там не будет секса — как минимум в том виде, как хотела голова. Он может быть и там, конечно, не исключено, но только в этом случае будет занята не голова, а задница, если она достаточно кругла и притянет взгляд сокамерного бугая.

Всё, всё, заканчиваю, аж самому стало жутко и неуютно от такого отклонения от темы. У нас на повестке утра, дня, вечера и ночи нормальный секс, с подружкой, которая моложе лет на двадцать, стройна, грудаста и ногаста, с умелым ртом, и любит восхищаться нами за пятиминутный секс.

Ой, извините, я снова не туда. Понятно, мы все владеем искусством любовности, как великий Казанова, и секс — он в наших жилах, ДНК, и счастлива должна быть та, которую мы выберем для услаждения небес и наших тел на алтаре любви, — широкой и удобной кровати в сумрачной тиши алькова.

Не всегда бывает так, что есть кровать. Секс может быть не менее сладок и на случайной скамейке ночного парка, кушетке в раздевалке стадиона, в туалете кинотеатра, в салоне личного авто, и даже на палетах в кузове рабочего грузовика.

Я расскажу о подсобке магазина. О раннем утре, когда шалят гормоны, и вдруг встречается она, которую желал давно, но безуспешно: звезды не вставали в нужную позицию, а в это утро, надо же, луна и асцендент совпали.

Я эту Любу знал давно. Это она меня всё время забывала. В первый раз её увидел на вечеринке, которую устроил шеф для всех своих работников. Что-то типа корпоратива, без стриптизёрш и Аллы Пугачёвой. Двор, столы, шашлык, вино, весёлый гул, тосты за шефа, за повышение зарплат и всё такое.

На вечеринке был друг шефа, с женой, изящной статуэткой, от вида на которую все закоулки головы реагировали коротким замыканием мозговых нейронов. Мечта всех Казанов мира, к ногам которой можно было кинуть даже жизнь, — не свою, конечно, — троюродной прабабушки, если бы она была ещё жива.

Муж рядом, понятное дело, никаких движений. Жена же моего шефа, подруга этой Любы, за мною наблюдала, сказав впоследствии о том, что на моём лице читалось всё: и восхищение, и похоть, и сдержанность, сумевшая отринуть безрассудство. Шутя сказала, что Люба слаба на передок, почти что нимфоманка, и часто с ней делится секретным желанием «познать чужого», но муж её уж очень бдит, так как она уже давала повод для сомнений.

Прошло лет пять-шесть, наверное. Однажды, осенним утром, примерно в полвосьмого, я должен был доставить груз по адресу: две больших канистры с моторным маслом. Фамилия заказчика показалась знакомой, но вспомнить, кто такой, не удавалось.

Приехал, позвонил. Открыла Люба. Удивилась, что привёз канистры сюда, домой, а должен бы на фирму к мужу. Опять напутали, но делать нечего, пойдем, открою гараж, поставим их туда. Улыбчивая такая, взгляд изучающий: спинным мозгом почувствовал благоприятность момента, и помня, как охарактеризовала раньше её подруга, хотел попробовать трюк с чашкой кофе. Меня она не помнила, конечно. Спросила, почему я с ней сразу заговорил по русски, неужели это видно? Я с дурости сказал, что знаю ее мужа: вспомнил по фамилии в квитанции.

Лицо Любы разом «схлопнулось», и даже испуг проступил в её глазах. Чиркнув подпись в получении, быстро зашла в дом, захлопнув дверь. Ну Гоша, ну лопух!

Прошло ещё несколько лет. Всё давным давно забылось с Любой, думал, шанса уж не будет на новое свидание, но нет — оно случилось, и так, как надо.

Есть у меня на маршруте магазины, куда я должен привезти товар в шесть часов утра. Опоздание на десять минут уже грозит штрафом. Понятно, стараюсь быть вовремя на месте. Сам магазин открывается в восемь или девять, а на приёмку товара всегда приходит кто-то, чья очередь, или чей жребий выпадает на данный день.

Приехал. Ровно в шесть открывает... ну надо же, Любаша! Немного располневшая, но всё так же хороша. Я улыбнулся что есть мочи, сказал, нарочно по немецки, что это счастье, когда день начинается с вида на самое лучшее, что есть на свете — женщину, похожую на богиню красоты.

Меня она не помнила всё так же, зато я хорошо знал, какой ошибки в этот раз не стоит допустить.

Пока разгружался, немного говорили: помогал ей тянуть тяжелые палеты. Как будто случайно увидел её имя на шильдике рабочего халата, сказал: «Ты наверное русачка, так могут звать только «наших». Она сначала думала, что я итальянец и обрадовалась, услышав родную речь. Через двадцать минут мы смотрели долгими взглядами друг на друга, и она ждала инициативы с моей стороны, это было видно.

Закончив разгрузку, спросил, когда придут на работу другие продавщицы; она ответила: «Как минимум, через час».

— Мы можем поговорить, у меня есть время. Ты сваришь кофе?

— Да, сварю, идем. У нас уютная подсобка.

Довольно просторная комната подсобки вмещала стол и стулья, маленький диванчик, кухонную стенку с микроволновкой и автоматом для варки кофе. Свет Люба не включила, оставив приоткрытой дверь. — Хм, наверное, это неспроста.

Сумрак помещения заставил нервы зазвенеть, а голос произнес: «Люба, я не хочу кофе. Когда рядом оказывается такая милая молодая женщина, то голова не думает о кофе, — хочу узнать, какого вкуса твои губы. Думаю, ты понимаешь, что обстановка ни о чём другом не говорит. Мы знакомы уже целых полчаса, и поцелуй не будет наглым и нескромным. Дай твою руку».

Подав мне руку, Любаша позволила себя и притянуть. Поцелуй с первых секунд был мощным и конкретным. Она ответила мне страстью, прижавшись и обняв за шею. Уже через минуту мы раздевались, каждый сам. В подсобке было тихо и тепло, отчётливо было слышно наше глубокое дыхание, звуки открывающихся замочков, шорох снимаемых одежд. Было видно — она хотела! Наверное, это было видно и по мне. Я же хотел не только секса, но и наслаждения телом. Такое тело встречается нечасто, и это должно быть оценено губами, и конечно, языком. Вкусить амброзии чудесной женственности можно было только на столе.

Обцеловав Любашу всю, куда смог дотянуться, я постелил её халат, как получилось, на стол; уложил её наполовину, наискосок, к углу стола, так, чтобы бёдра лежали на поверхности, а ноги были в стороны, подставив под них стулья, открывая доступ языку к её главной интимности, скрывавшей в себе жемчужину, дарящую экстаз.

Долго и с наслаждением ласкал ту ягодку, ощущая, как она увеличивается немного, наливаясь кровью; как в тихом ритме бьётся тело, подстраиваясь под импульсы, идущие наверх, наверное, из матки, и по прерывистому дыханию, по сокращениям низа живота, я видел, как приближается оргазм. Чудеснее картины не бывает.

«Цветение любви». «Припадок страсти». «Приход рассвета». «Взрыв эмоций». «Победа чувственности». Вот все названия этой картины, да и вообще, что может быть красивее туго входящего в вагину члена?!

Он был уж наготове, и ждал начала действия. Любаша спела нужный звук, протяжно «а-а-а-а», сжав ногами мои щеки и содрогнувшись. Пора, дружок, узнать, как горяча подружка изнутри. Теперь уместно и вторжение.

Мы испробовали всё, что позволяли обстоятельства, в ускоренном варианте, чтобы не упустить ни одной позы, несущей наслаждение. В любовности мы оказались на одной волне, и потому мы офигели друг от друга оба. Горела страсть, был секс, и нежности нашлось довольно места. Расстались мы в тот день сладчайшим поцелуем. Мы всё успели до прихода её коллег, и оба пожелали новой встречи.