Дом среди ясного неба

ДОМ среди ясного неба

“Я, Максим Костров, бесповоротно и навсегда умер” - убеждал себя художник, летая над кладбищем, где справлялись его похороны. Серое усопшее тело уныло лежало в глупом чужом костюме. Над гробом шморгали носами пресытившиеся печалью живые. Больнее всего было видеть некрасивую от горя жену. Костров любил ее, но любить по-настоящему всегда мешал тот гнусный факт, что они находились в законном браке. Еще в момент бракосочетания Кострову казалось, что он совершает что-то скверное. С того самого мига, как нежная жизнелюбивая Веточка стала Ветой Борисовной Костровой, в ней умерло нечто сокровенно важное. Каждый раз в постели с женой Костров мечтал о той воздушной и взрывной Веточке, которой она была до свадьбы, но той девушки уже не существовало. Она лишь изредка выглядывала из сурового лица Веты Борисовны, и мгновенно исчезала, если Макс заставал ее врасплох.

А сейчас, даже глубоко несчастная, она была той самой Веточкой. И Костров подумал, что это, оказывается, он сам испохабил прекрасное произведение природы, а теперь, успокоившись после похорон, она снова расцветет. Значит хорошо, что он умер.

Недалеко от жены искренне рыдал нудный сокурсник по художественной академии, которого Костров всегда недолюбливал. В его голове пульсировала единственная горькая и тревожная мысль “Я потерял лучшего друга!” “Я потерял лучшего друга!” “Я потерял лучшего друга!” 

“Никогда не считал его другом” - дивился Костров - “по мне убивается человек, который вечно меня раздражал. Наверное,   хоть раз нужно было ему сказать об этом”.

А лучший друг пейзажист Коля Кожемякин философски смотрел в небо и думал: “Лети Макс, там лучше. Какие виды, небось, в Раю! Какая натура!   Как прибудешь - сразу писать. И припаси мне коробочку ирийских красок и угольный карандаш, небось получше итальянских - а главное бесплатно! Я останусь пока, мне бы роспись дома культуры окончить, а потом жди. И расскажи там Главному по живописи, как наш брат живет. Передай, чтобы с коммерческим сюжетом почаще работали, не то весь живописец в небо на заработки подастся”.    

В стороне тихо стояла натурщица Лиля. Душа Кострова заметалась. “Даже попрощаться не успели” - страдал он. “Какое чудное создание! Какое мудрое сердце! Эх бы сейчас обхватить эти скульптурные ножки… Я умер. Послушай Лиля, Послушай! Послушай! Послушай! На любой планете, в любом измерении, как бы там не случилось - мы встретимся! Обещаю!”

Гроб закрыли и начали забивать гвоздями. Лилю обнял хмурый мужик и Костров, послав всех к черту, направился прочь от кладбища. Он шатался по улицам, подслушивал мысли и разговоры. На лавке скандалила молодая парочка:

-  Когда ты, наконец, найдешь нормальную работу?

-  Мне моя нравится.

- Но это разве зарплата? Что на нее купишь? Мне стыдно перед родителями. Они не обязаны нас кормить…

На остановке троллейбуса мать говорила с сыном:

- А геометрия что?

- Меня вызывали.

- И?

- Формулу Геррона забыл.

- Как забыл? Мы же вчера до полуночи сидели …

В парке шумно спорили двое накидавшихся интеллигентов.

- Ну что плохого в интеграции? Любой национализм на руку только политикам - с его помощью проще разжигать войны.

- Не скажи! Громадное общество неуправляемо, оно не сможет выжить даже экономически. Самые успешные цивилизации - маленькие. Возьми Швецию, Данию, любую европейскую страну - маленькая замкнутая цивилизация более жизнеспособна! В селе, где все друг друга знают, легче объединится для одной цели. Возьми Японию. Они сохранили свою культуру почти неприкосновенной, и они самая сильная нация, как экономически, так и культурно.

-Это от рабской психологии. Нас не научили распоряжаться свободой.

-И кто придумал общество, объединенное чем-то поумнее политики? Ты? Что ты можешь предложить?

-Интеграция должна произойти в мировоззрении, а не в политике...

Костров решил в последний раз посмотреть на море. Это, единственное, что ему было по-настоящему жалко покидать. Он сотни раз пытался нарисовать море, перепачкал уйму холстов, использовал килограммы краски. Он старательно копировал позолоченную солнцем гладь и кипящую ледяную муть, годами бился над изображением лазоревой прозрачности волн и кружевной белизны пены. Но никогда не удавалось написать движение. Вечное, великое, совершенное содружество воды и ветра подвластно лишь кисти Бога, создавшего этот шедевр природы. Надо сказать, что Господь конечно иногда частично передавал крупицы своих изобразительных полномочий Айвазоскому, например. Но Кострову досталась слава портретиста. Ему удавались женские образы. Они получались глобальными, пронзительными и понятными.

Солнце плавно спускалось вниз, докрасна возбуждая небо. К Кострову пришла важная мысль. Если Бог с такой виртуозностью создал землю, как должно быть красивы другие космические картины! Как художник, он не мог лишить себя возможности убедиться в этом. И душа живописца с восторгом понеслась вверх, будто притянутая космическим магнитом.

Спустя неопределимый отрезок вечности Костров очутился на необъятном зеленом поле, со всех сторон окруженном чистой линией девственно прямого горизонта. Пространство было заполнено играющими, танцующими, болтающими и музицирующими людьми в белых старомодных одеждах. Дамы носили белоснежные широкополые шляпы, джентльмены - бежевые картузы.

Навстречу Кострову неслась бабушка. Она тоже была наряжена в белое платьице с кринолином и кружевную шляпку. Бабушка расцеловала Кострова, и потащила его знакомиться с родственниками. Смотри Максимка, это твои прабабка с прадедом, а вон бабочек ловит, с усами, такой, видишь - это мой братик Фаня - помнишь, его на войне под Берлином убили? А вот седенькая с зонтиком - это твоя двоюродная тетя Анюта. Ой, а вон баба Феня, ты должен помнить, она в три года тебя нянчила. Баба Сеня, дед Афанасий, дед Толя с сыном... Ой, Максимчик, баба Клава бежит!

Бабушка Клава в свою очередь основательно расцеловала Кострова, и принялась оправдываться:

- Ты извини внучек, я за отрезом на платье ходила, вот и задержалась! Спасибо, Нина, что вовремя подошли, а то бы Максюша растерялся на первый раз.

-А как же! - подтвердила бабушка Нина. Где же эта зараза шляется?

-Кто?

-Дед наш, кто же еще! Идет! Вспомни про… Саша, иди сюда, Максимка приехал!

Дед был таким же, каким Костров привык его видеть. Когда-то они с бабкой швыряли друг в друга посудой и неделями не разговаривали. Он подошел со скупой улыбкой и похлопал внука по плечу.

“Ну, пора!” - сказала бабуля Нина и потащила Кострова по полю. Вскоре перед ними нарисовалась гигантская лужайка-зверинец, по которой носились толпы разнопородных собак и кошек, порхали разноцветные стаи попугаев, бегали лошади, свиньи, коровы, козы и прорва прочей домашней живности.

- Смотри, Максимчик - вот тот, черненький - Тобик, у нас с тридцать шестого года жил, умный собака был, а этого рыжего хитрюгу-кота, я еще девочкой у прабабки застала. А вон Кеша - какая птица была мудрая!

И тут Кострова сбил с ног верный друг детства доберман Дима. Он вскочил на любимого хозяина и стал счастливо облизывать, обдавая горячим собачьим дыханием. Костров даже всплакнул. Он поднял с травы палку, запустил ее вдаль, и Дима тотчас помчался ее отыскивать. Они долго бегали вдвоем, как в юности, вываливались в пыли. Им было так хорошо вместе! Тем более, это была космическая пыль.

- Максим, поди сюда! - позвала бабушка, рядом с которой стоял большой длинноволосый юноша в пенсне и с двумя чемоданами.

-Привет! - сказал юноша. Извини, я опоздал, меня на собрание ангелов вызывали.

Костров всматривался в странно знакомое лицо парня, которое было ему необыкновенно приятно.

- Я твой ангел-хранитель - представился очкарик.

-Макс - протянул руку Костров.

-Женя - назвался ангел.

-Я где-то тебя видел?

- В последний раз - тридцать четыре года назад, перед самым рождением -  усмехнулся Женя.

-Ну да… - растерялся Костров.

-В добрый путь! - благословила бабушка и крепко обняла внука.

-А это что? - спросил Костров, глядя на чемоданы, когда бабушка Нина скрылась за горизонтом.

-Точно, я же ангел, а не носильщик - держи - это твое барахло!

-Мое?

-Это опыт. Все важное, что ты приобрел в предыдущих жизнях.

-А можно глянуть?

-Валяй!

Костров открыл желтый кожаный чемодан и отпрянул, наткнувшись на женский лифчик и красную матерчатую косметичку.

-Я что в прошлой жизни был геем?

-Дурак, в предыдущей жизни ты был женщиной!

-Женщиной?

-Ты первая в Мюнхене начала носить брюки!

-Я жила в Мюнхене?

-Под конец жизни ты даже основала феминистское движение и купила целую фабрику по пошиву женских штанов, которая, правда быстро разорилась.

-Почему?

-Ты на редкость бездарно вела дела.

-Терпеть не могу феминисток!

Костров  вытащил толстый фотоальбом, обвязанный индийским платком тонкой ручной работы. Первая же фотография кольнула его странным чувством. На ней улыбалась молодая женщина с крохотной дочкой на коленях. Обе были красавицы, и глаза обеих вызывали в Кострове ощущение глубокого знакомства.

-Это кто?

-Младшая - твоя позапрошлая мать и последняя жена, а взрослая - сестра в предыдущей жизни, а в последней - Коля Кожемякин.

-Вета была моей мамашей, а Коля сестрицей? Я всегда замечал, странно они как-то друг на друга смотрят! Какой бред!

-Твои жизни - тебе решать!  

Костров перевернул страницу и в наголо бритом подростке узнал Лилю.

-Это она?

-Надо же! Узнал! А она только что здесь была!

-Как?

-Да ты с ней пришел!

- Бабушка? Этого не может быть! Бабушка умерла, а Лиля еще жива!

-Как мне надоели ваши земные стереотипы! В реальности всего этого нет!

-А что есть?

-Все, Ничего. Я обычный хранитель. Сторож твоей души, понимаешь? Задай эти вопросы Сэнсэю.

-Где я найду Сэнсэя?

-Очень скоро тебе представится такая возможность.

-А с чего ты решил, что все эти шмотки важны для меня?

-Ты сам решал. Как только ты думал : “Я не могу без этого жить!” или “Вот то, к чему я стремился!” или “Это и есть смысл моей жизни!” - я складывал твои убеждения и желания  в чемодан.

Костров запустил руку на дно второго кейса и с удивлением нащупал каменную глыбу. Он вытащил ее наружу и обомлел. На обломке бетонной стены в неподатливом слое зеленой эмали было старательно выцарапано “Ненавижу!”

-Это тоже смысл моей жизни?

-Ты сделал эту надпись в ночь перед смертной казнью.

-Я был политзаключенным - диссидентом?

-Ты был маньяком, который умертвил и расчленил больше пятидесяти женщин. Кстати, все они есть на портретах твоей кисти.

-Ты тоже не похож на ангела! - разозлился Костров. - Где крылья, нимб, арфа?

-А ты стал бы ходить в парике с буклями, камзоле и белых чулках?

-В средневековье, может, и стал бы.

-Ну вот. Крылья и нимбы вы, люди, приписывали нам именно в те времена.

-А в чем вы на самом деле ходите?

-На самом деле мы чистые сущности, а не фотомодели.

-Но я же вижу тебя в джинсах!

-Ты привык обуславливать все формой, но это пройдет. Ох уж мне это НПО “Аккумуляторных технологий!”

-Каких технологий?

-Ладно, пойдем.

И они отправились пешком по плотному лучу света, простиравшемуся вдоль сотканных из световых пятен абстрактных ландшафтов и цветных отражений. В пространстве порхали легчайшие золотистые точки и полупрозрачные пушинки. А на горизонте пылали дивные сияния, плавно перетекавшие друг в друга и отбрасывающие густые искры, которые мягко отсвечивали во всех частицах мира. Наблюдая великолепные виды, художник упорно пытался представить подходящую технику, в которой было бы возможно передать этот немыслимый пейзаж. Акварель? - очень поверхностно, масло? - слишком плотно. Карандаш? Рапидограф? Уголь? Пастель? Ни за что!

-Зачем тебе краски? Рисуй пустотой! - подслушал его размышления Женя.

-Это как так?

-Рисуй не поверхностную текстуру картины - рисуй сущность картины.

-Вообразить идею? Но кто увидит такую картину?

-Если ты будешь думать о признании - ты будешь рисовать резервами эгоизма на материале эгоизма твоих почитателей. Это не искусство. Настоящее искусство возможно только тогда, когда ты забудешь себя и сделаешься кистью Творца.

-Ага. Пустым бамбуком и сопилкой в руках Будды. Я это сотни раз слышал.

- Странная интерпретация. На сопилке играл Кришна. А Будда … Ну хочешь, пусть будет Будда.

- В этом и проблема. Вот, допустим, ваши священники! Они сотни раз повторяют слова Христа о пощечинах, а при малейших конфликтах в своих патриархатах таскают друг друга за косы упорнее депутатов в Верховном Совете! Все истины у вас под носом, вы настолько привыкли к ним, что считаете банальнее своего ушлого бытия, а живут они у вас только в словах! Слова для вас мусор. Нет смысла повторять формальные знания - ими нужно пользоваться!  

Костров принялся вписывать суть моря в подвижный переливающийся фон. Он совершенно увлекся непривычным материалом, которым являлась ничем не обусловленная творческая сила, выпущенная на волю огромным желанием писать. Он изобразил вечное движение водной стихии, и ему впервые удалось передать хрупкость тончайших переплетений пенного кружева, холодную прозрачность водной поверхности, изящность женственного изгиба волны, бесконечную праздничность густого бисера солнечных лучей.

На горизонте показались три силуэта.

-Это Сэнсей со своими ученицами Адой и Райей - объяснил Женя и поторопился вперед.

По мере приближения силуэты проявились бородатым старцем с сияющими глазами и прекрасными юными девами. Как только Костров с хранителем подошли ближе, фемины тотчас подхватили Макса под локотки, и затрещали наперебой.

-Художник, нарисуй мне прелестный домик с кухонькой, подвальчиком, спаленкой и маленьким чердачком.

-Чтобы стоял он в садике с прудиком, в котором бы плавали миленькие гусики.

-В чудненькой деревушечке на опушке лесика.

Костров в порыве благодатного вдохновения молниеносно исполнил желания юных муз, и они завизжали от восторга.

-Они не для себя просили - сказал Сэнсэй. Ты создал место, в котором скоро родишься на земле.

-Еще жить? А нельзя ли остаться здесь? Может быть, у вас найдется свободная вакансия живописца?

-Ты не отработал программу материального благополучия. Твоя душа не готова. Ни в одной из жизней тебе не удалось достойно обеспечить себя деньгами.

-Но разве это важно? Я презираю деньги.

-Глупо. Дело не в самих деньгах, а в способности быть самодостаточным на всех уровнях. Научись принимать мир таким, какой он есть, во всех его проявлениях. Нельзя построить дом без фундамента, взобраться на лестницу, минуя первые ступени, освоить науку, пропустив первый урок.

-И сколько жизней мне еще придется прожить?

-Это зависит от уровня твоей осознанности. Если в следующем воплощении тебе удастся стать удачливым бизнесменом - путь заметно укоротится.

-Теперь о тебе, Женя. Я говорил со старейшинами. Мы приняли решение. Сложно представить, как ангел может сомневаться в Величии Божьем.

-Да что вы, Сэнсэй, я только говорил о возможной ликвидации НПО “Аккумуляторных технологий”.   Вы же знаете, как необратимо они калечат человечество!

-Тебе не кажется, что они уже слегка подкалечили тебя? Ничего не существует без смысла Великого блага. Зло - фикция. Никто не способен калечить человека без его на то согласия, остолоп ты недостойный! Как ты мог сомневаться? Сомнения - удел демонов низшего разряда, которым ты станешь, если не изживешь эти позорные для ангела убеждения.

-Умоляю, Сэнсэй, только не в черти! Лучше уж болтаться человеком в карусели космической бесконечности.

- Дело хозяйское. Но помни, на исправления у тебя осталась всего четыре земных жизни твоего подопечного.

-Я все понял Сэнсэй!

-До встречи! Пойдемте, девочки.

Сэнсэй с послушницами растворились.

-Вот что ты за экземплярчик! Без пяти минут демон! “Истина у вас под носом…”, а сам? - посмеивался Костров.

Женя запустил руку в джинсовый карман и протянул Кострову железнодорожный билет.

-Извини, с этим собранием я не успел в аэропорт, и тебе достался общий вагон Серого поезда. Ваши Католики называют его Чистилище.

-Я куда-то еду?

-На землю.

-Туда возят на поезде? Да еще через Чистилище?!

Дивный сияющий пейзаж мгновенно обратился вокзалом.

-Вот твой поезд - вторая платформа. Я помогу тебе донести вещи.

-Ты же хранитель, а не носильщик.

-Да, ладно тебе!

Женя взвалил на спину чемоданы и направился к первому вагону. Костров поплелся за ним. Проводница Чистилища обладала на редкость неприятным лицом, напоминающем драную мешковину, а глаза … Глаз у нее совсем не было.

-Прошу прощения - обратился к ней Женя, нельзя ли договориться, чтобы этого человека поместили в другом вагоне? Или устройте его где-нибудь у себя.

-Это вам общий вагон, а не кулуары Святого Петра!

-Он по моей вине в Сером поезде едет…

-Раньше надо было думать! Отходите, нечего маячить. Сейчас он вообще никуда не сядет! Не видишь что ли - аншлаг!

-Ты главное скорей садись, займи свое место и не слезай. Какое у тебя место?

-Пятьдесят третье.

-Мысленно накинь на него непроницаемый колпак - и его никто кроме тебя не заметит.

-Ладно, накинул. Давай прощаться.

-Глупый, я ведь твой ангел-хранитель! Я всегда рядом. Только когда у тебя снова появится социальное тело - ты перестанешь меня замечать. В Чистилище я с тобой не могу пойти, но как только ты воплотишься на земле - мы сразу встретимся. Пока ты будешь ребенком - мы будем играть вместе, а повзрослеешь - снова про меня забудешь.

-Ну, тогда, до встречи! Смотри там, не угоди в демоны, а то, как же я без тебя?!

Костров вошел в вагон. Его чуть не стошнило от нестерпимой духоты и вони. Когда он обследовал все купе, выяснилось, что пятьдесят третьего места в вагоне не существует. Последним было пятьдесят второе. Мало того, у всех пассажиров на билетах значилось именно пятьдесят третьи места. Побродив по переполненному вагону, он обнаружил пока еще пустовавшую третью полку и взобрался на неё, наблюдая, как беспрестанно прибывает народ. Когда поезд тронулся, и десятки людей ложились от безысходности на пол, Костров сам себе позавидовал. Сложившись в узком и коротком вместилище, стараясь крепко держаться за края полки, он впал в полусонное состояние.

Кто-то упорно сверлил его взглядом. Костров повернулся в сторону назойливых глаз. Они оказались завораживающе красивыми, и принадлежали девушке, ютившейся на полу среди прочих дрожащих от неудобства и холода силуэтов.

-Альтаир. Помнишь меня?

-Звезда первой звездной величины? Не очень.

-Жаль. Я та, что вечно люблю тебя. А ты меня вечно - нет.

-Разве я мог тобой не увлечься?

-Увлечение - слабое слово.

-Прости.

-Не за что. Это моя проблема.

Поезд остановился. Альтаир, прихватив драное пальтишко, поднялась к выходу. Костров не отрываясь следил, как в ее движениях проявлялось животное. На станцию она вышла грациозной собакой с шерстью цвета неповторимой звездной голубизны.

Внезапно Кострову стало ясно, почему чистилище человеческих душ выглядит поездом. В поезде, ты остаешься наедине с собой, несмотря на шумную кашу попутчиков, скучающих под монотонные ритмы колес. Есть время подумать.

Предпоследнюю станцию “Земля” Костров чуть не проспал. Он скорей торопился выйти, ведь следующая остановка совсем не вселяла оптимизма.

Прочь из затхлых берлог! Бегом, бегом, в пшеничные степи далеких свобод! Скорее к воздушным мостам ненадежных облаков, к острым печалям и рваным рукам, к разбитым цепям, к глупому ужасу глаз! Брызгами против ветра наперекор, вопреки, бездумно и безвозвратно! Долой пирамидный мир! В землю прокисшую любовь!

А теперь мы наденем масочку. Тужься,! Тужься! Больно! Жить не хочется. Руки, лица, кровь…

Вон отсюда, из тесного, глупого, бессмысленного накопительства! Туго. Невыносимо туго. Нет выхода. Выход - смерть.

Эфир. Режут. Кровь. Больно!

Распороть, разорвать душный мир, прожечь отчаянным потом, пробить беспросветным криком, на волю! Мама! Мамочка! Здравствуй, Лиля, я так соскучился! Послушай, к чему между нами врачи?

-Аркадий Гранитович, к вам журналист!

-Пусть заходит. …Все. Да, закажи партию серых.… Ну, тогда желтых бери, только немного. Ладно, я занят. Пресса пришла. Интервью даю. Завтра жду.

-Здравствуйте! Я корреспондент информ-агенства “Медиа - плюс” Макс Костров.

-Очень приятно. Садись. И что?

-Если возможно, я бы хотел начать с истории вашего предприятия.

-Можно с истории. Наш завод основан сто лет назад. В апреле отпраздновали юбилей. Раньше мы были государственным органом, после перестройки простаивали, а в конце девяностых преобразовались в ЗАО НПО “Аккумуляторных технологий”. Вот и все. Работаем. У нас, в отличие от других, с заказами перебоев нет.

-В силу особой специфики сырья, как вы налаживаете поставки, по каким критериям его сортируете, занимаетесь ли переработкой утиля?

-Вы, вообще, способны понять, о чем спрашиваете? У вас есть техническое образование?

-Нет, я закончил институт международных отношений.

-Почему вы тогда этим занимаетесь? Как я вам, неспециалисту, все это объясню?

-Вы ведь понимаете, журналист не может всего знать, мы ежедневно сталкиваемся с самыми разнообразными сферами.

-Ага. А потом напишете чепуху, перевернете с ног на голову, и вся страна будет говорить, что директор Чернов - дурак! Значит так: без моего согласия не публиковать ни слова! Вот моя визитка, как напишешь - мне на электронку скинешь, я проверю, внесу свои замечания - потом печатай.

-Нет проблем.

-Надеюсь. Иначе можно и в суд. Итак, сырьё. Оно у нас нежное, хрупкое, поставляется, не сочти за кощунство, самим Господом Богом. На профессиональном языке мы называем их “светлячки”. В религиях их принято окрещивать душами. В общем, мы берем природных светящихся особей, в тот момент, когда они только готовятся воплотиться в человеческом теле, попросту говоря, собираются родиться. Они представляют собой сгусток света определенной окраски, и на первом этапе мы их просто идентифицируем. Затем каждая особь с помощью сложной системы микрочипов подключается к нам через сознание матери. Модель вживляемого аппарата конструируется в зависимости от цвета особи. Эта конструкция и называется социальным телом человека.

Основная работа над телом средней сложности длится - до 6 - 8 его земных лет. Дальше над ним трудится отлаженная веками система школьного образования. Над постоянным обновлением школьного инженеринга работает целый отдел аналитиков. В то время, как физическое тело учится создавать иллюзию свободного перемещения в пространстве и общаться с окрестным миром, социальное сознание проходит через конвейеры наших цехов. Пойдемте, посмотрите сами.

Галочка, будет кто спрашивать - я в цеху.

-Хорошо, Аркадий Гранитович!

Люди в серебристых халатах глядели в объективы диковинных приборов, а на многочисленных бегущих лентах конвейеров не было ничего, кроме таинственной пустоты.

-Здесь же ничего нет! - возмутился Макс.

Директор завода подло расхохотался.

- Ну как можно разговаривать с непрофессионалом? Умора!    

Промакнув рукавом пиджака брызнувшие от смеха слезы, Аркадий Гранитович подошел к одному из рабочих - "Валя, подвинься. Смотри, корреспондент, вот в этот глазок."

Макс приклеил один глаз к резиновой трубке прибора и вскрикнул от неожиданности. На конвейере проявились серые коконы, в которых рабочие ковырялись невидимыми невооруженным глазом лучами.

"Это каркасы" - пояснил Аркадий Гранитович - "на них уже будет нанизываться оснащение. Но вначале сырьё нужно обработать - иди сюда!"

Директор завода увлек Макса в соседний цех, на конвейерах которого обычному глазу виделась все та же пустота.

"Гляди" - пригласил Гранитович, подтолкнув репортёра к обтянутой приятной резинкой глазку. Макс увидел целую линию световых сгустков, которые упаковывались рабочими в  плотные скорлупки.

"На этом этапе мы блокируем никчемную сущность светлячка, чтобы освободить место для начинки."

- А каковы объемы производства вашей продукции, скажем в год? Насколько окупаемы затраты на такое сложное оборудование?

- Это уже коммерческая тайна. Все очень даже окупаемо, тем более, что все технологии разрабатываются нашей научной базой, которая, кстати, и составляет основную статью расходов. И именно высокий потенциал наших ученых позволяет, как вы говорите, окупать эти самые затраты.

- Может быть, поделитесь информацией о последних разработках?

- Мы, молодой человек не маргарин производим! Разработка - это плод многолетнего труда. Тем более, вы не специалист! Вот, к примеру, сейчас мы разрабатываем новый вид брака. Последняя модификация, которая постепенно утверждается на мировом рынке - это однополый брак. Пресквернейший, хочется отметить, суррогат - продукция европейских технологов, которая годится лишь для весьма редкого сорта светлячков. Массовым успехом на рынке это эксклюзивное безобразие, как вы понимаете, не пользуется.

Мы работаем над совершенно новым типом альтернативной модели семейственности. Однако первые результаты исследований будут известны, в лучшем случае, лет через десять, поэтому говорить об этом преждевременно.

- Извините, но то, что вы делаете - дьяволизм!

Директор закашлялся от очередного приступа циничного смеха.

- Как зовут?

- Кого?

- Тебя, кого еще? Забыл, извини.

- Макс.

- Так вот..., Макс. Илюзобраз дьявола сконструировали наши коллеги в далеком средневековье, на основе такого известного образования, как Кощей, или как там еще это называлось? Сейчас наш отдел религий продолжает активную модернизацию религиозных концептомифосутей, в том числе и образа дьявола. Правда, в последние сто лет, они все больше теряют свою актуальность. Гораздо эффективнее политоморфозы, а еще больше экономорфозные стимуляторы. Короче говоря, человечество всегда остро нуждалось в бабайках, хотя бы потому, что нужно на кого-то сваливать собственные чудовищные поступки.

- А почему человеческие особи иногда конфликтуют?

-Ты, студент, Харуки Мураками читал?

-Ну, читал.

-А “Страну без тормозов и конец света”?

-Читал.

-Так чего же тогда спрашиваешь? Конфликты происходят из-за того, что люди пользуются разными формулировками одних и тех же явлений.

- Вы уж меня простите, сами говорите, что непрофессионал, но все же... Каким образом все это возможно? Какими реальными единицами измеряется эта ваша система? Что это за микрочипы такие, таинственные?

- Ну это ты уже совсем... Библию что ли не знаешь? Вначале было что? Слово! Слово. Понятно? А уже потом все остальное. Свет, тьма, твердь, жидкость и тэ. дэ. и тэ. пэ.

Когда ты научился говорить "ма-ма" что по-твоему произошло?

- Подключение?

- Произошло то, что ты впихнул массу совершенно бесконечных явлений в одно узкое понятие, а это понятие сузил до одного микроскопического сочетания звуков. Так постепенно, принимая на веру то, что некоторое сочетание звуков означает нечто, ты стал идентифицировать явления мира согласно этим понятиям. Поверив взрослым что окно - это квадратное отверстие в стене, а не просто четыре бессмысленных буквы, ты принял это, сделал своим знанием и своей уверенностью, и с этого момента стал мыслить словами. А что такое мыслить? Это значит всего лишь составлять бесчисленные коллажи из ранее усвоенных цитат и обрывков засевших в памяти условностей. Когда ты освоил язык слов - ты забыл настоящий мир и стал жить внутри иллюзорных куцых, давно утерявших всякую ценность понятий. Ты изолировал себя от всей космической бесконечности в одном единственном домишке, искусственном мирке чужих ограниченных понятий, которые принимаешь за свои собственные. В этом доме и обитает весь социум, со всеми его ограничениями - войнами, искусствами, дьяволами и богами, политиками и народами. Причем входная дверь в это убогое здание заперта на смехотворную защелку, но эта дверь представляется трусливому человечеству жутчайшим из зол. Страх к этой двери культивируется буквально всем, что насоздавала вся человеческая семейка. Страх бесконечности. Страх безграничного. Страх всего, что нельзя выразить словами. Вот именно на страже этой трухлявой дверки и сидит сонный бабайка, изнывающий от безделья, поскольку редко ему удается развлечься случайным проходимцем.

Сечешь, корреспондент? С того самого момента, как человек научился говорить - он наш. Все остальное вы делаете за нас сами. Первая и самая грандиозная единица манипуляции - это слово!

Ты о сути своей работы часто задумывался?

- Всерьез об этом задумываться страшно.

- Во! Страшно. Именно!

- Еще вопросы есть?

- Да. Для чего все это нужно? Зачем и кому необходимо управлять людьми?

- А сам думать умеешь?

- Деньги?

- А что же еще?

- Но послушайте, какой же смысл в постоянном накоплении капиталов, если в любом случае все управляются друг другом? Почему человечество на это пошло, зачем создана вся эта система ограничивания?

- Вспомни старую, как мир, поговорку - мы ценим только то, что теряем. Как ты можешь оценить свободу, если не знаешь что такое рабство? Это путь к развитию.

- Что же это за развитие, если его предел - это то, что было в начале пути.

- Круг, интернетчик ты безголовый, круг замыкается - только тогда возникает совершенство. Закон вселенной. Вначале пути ты просто не догадываешься о существовании хоть какого-то пути, а когда ты возвращаешься к исходной точке - только тогда ты способен понять, что счастье твое и бесконечное богатство - в совершеннейшем ничего. Тогда ты выходишь на новый виток спирали. Потому что лишь одно слово существует в человеческом языке, которое может намекнуть на мир, находящийся за той самой ужасной дверью - НИЧЕГО. Там нет слов и понятий. Только сплошное гармоничное великое космическое НИЧЕГО.    

- Огромное вам спасибо за интервью, Аркадий Гранитович - я о таком даже мечтать не мог - это общечеловеческая сенсация!

- Еще бы! Ну валяй! И без того столько времени у меня отнял...

- До свидания!

Аркадий Гранитович, фыркая и посмеиваясь, направился в свой кабинет.

- Галочка, детка, а ну идентидифицируй мне этого недоумка - Макс  Костров, корреспондент “Информ-медиа плюс”. И скажи пожалуйста, который час?

- Без пятнадцати три.

- Очень хорошо. Да, ну что там?

- Тип - желтый, код 1449477944000404042240000еп. Пароль - ивопшендебуиус. Коконный ящик трехсот четвертый слева.

- Спасибо, детка, соедини меня с Валей.

Валя? Слушай  желторотика 1449477944000404042240000еп. Пароль - ивопшендебуиус, трехсот четвертый слева - сотри у него в буфере времени - от двух до без пятнадцати три, все что есть, и вставь какую-нибудь пиарщину... Ну что там есть новенького? Клонирование какое-нибудь, в мифо-отделе что зря штаны протирают? И быстро - чтоб не успел до редакции донести.

- Зачем я с ними вожусь? Забавно иногда бывает... А ты думал?

Полусонное тело Макса Кострова шумно свалилось в люк. Дышшш!

По наскучившей дороге, мимо заспанных пятиэтажек и зевающих витрин супермаркета,   Костров энергичным шагом опаздывал на работу. Крышку люка  украли воскресной ночью. Обнажившееся отверстие разверзлось посреди трассы и обдавало паром юркие кузовы автомобилей.

“Дерьмо!” - подумал Костров и принялся исступленно орать: “А-А-А-А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Твою мать! Выпустите меня отсюда!”

В кружке, мерцающем над головой,   проносились равнодушные колеса, и нервно дребезжал бледный клочок неба.

Костров сделал попытку  повернуться, но тут же понял, что его правая нога намертво застряла между труб.   Он кричал до тех пор, пока не охрип. Его отчаянный зов, вырываясь к свету, бесследно растворялся в грохочущем ритме трассы.

Костров выбился из сил, но нога так и не освободилась, и на помощь никто не приходил. Единственной более-менее утешительной переменой было то, что глаза привыкли к темноте и могли обследовать злосчастное пространство. Тело Макса глупо торчало между плотными звеньями журчащих труб, будто игла, вогнанная неумелой медсестрой, и застрявшая между венами неведомого организма.

Когда Костров устал бороться с нелепым обстоятельством и даже вздремнул, начиная привыкать к своему плачевному положению, под ним вспыхнул свет. Он нашарил глазами его источник - и обомлел. Метров в десяти от намертво застрявшей ноги располагалась громадная бальная зала, а он висел над ней, как какая-нибудь несуразная люстра.

Зала была освещена толстыми двухметровыми свечами, которые возвышались вдоль стен красными и черными колоннами. Стены были грубо оштукатурены, а паркет из красного дерева - отполирован до медного блеска. Около сотни невообразимых персонажей с рогами, увитыми плющом, с ослиными и медвежьими ушами, мохнатые и морщинистые, похожие на земноводных и насекомых, человекообразные, чертоподобные, по мышиному нежные, по-пантерьи пластичные, грубые как дубовые срубы, тучные и полупрозрачные, угловатые и бесформенные...

Костров недвижно висел над этим жутким сборищем, дрожа от страха и изумления.

Внезапно, будто принесенный ветром, в залу вплыл нарастающий зловещий полушепот:   "NEMERG FAZ НАКZ  RESSIZ TAUA NOTTA ". Он становился всё реальней и ощутимей: "ZARGIE DET ESHIM  AMTHONA AAL TAGGOT" -  затем сделался громогласным и повелительным криком: "KAINEO AMNI VIRVAO AID TAGAR NEHAT!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!"

В залу впорхнул сильный ветер и стал закручивать гикающих чудовищ в шустрый вихрь. Из самого центра вихря выскочила огненно-рыжая полуголая девочка, лет двенадцати, опутанная лесными цветами. На ее ногах были ролики, а в руках - метла, украшенная цветками лаванды и вербены, еловая веточка с шишкой, паутинки, травинки, былинки. В длиннющих рыжих кудрях тоже торчали цветки и листочки.

"AID TAGAR NEHAT!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!"- заголосила девчонка зловещим воем и совсем по-ребячьи захихикала, виртуозно кружась по зале на своих коньках, и размахивая метлой.

- Вот так ведьма! - только и смог подумать Костров.

Чудища прекратили вертеться в воронке и поклонились девчонке.    

- Приветствуем тебя, королева!

- Где то, что я просила?

- А вон! - сказало мохнатое медведеподобие, ткнув лапой в Кострова, - под потолком болтается, аки мешок с мусором.

Кострова пробрал противный мороз.

- Это он?

- Вы сомневаетесь, королева?

- Я знаю, что вы не посмеете, или посмеете, а???????????????????????????

В залу ворвался ледяной ветер - и чудища задрожали.

- Как вы могли подумать? - захныкал двухметровый мышеёжик, постукивая по паркету длинным хвостом.

- Смотри у меня, пригрозила девчонка тонким пальчиком и вперилась в Кострова зеленым сиянием глаз, - Сними его оттуда!

- Мышеёжик посопел длинным носом, омерзительно взвизгнул, и Костров позорно растянулся на скользком паркете.

-  Ты не сильно ударился? - спросила она поднимающегося  и оттряхивающегося Кострова.

- Нет, что вы, полет был восхитительным - нервно отозвался он.

- Это что! Сейчас ты ещё не так полетаешь!

Девчонка уселась на декоративную метлу и пододвинулась к краю.

- Садись!

- Этого ещё не хватало! - разозлился Костров, разминая изголодавшиеся по движению конечности. Кто ты вообще такая?

Девчонка протянула мелкую ручку, с серебряными бубенцами на запястье:

- Альтаир. А тебя как зовут?

- Макс - сказал Костров, пожав теплую ручку.

- Ну вот. Полетели?

- Ты вытянешь меня наверх?

- Еще как!

- На этом венике?

- А ты что боишься?

- Нет, непривычно как-то!

- Ну да - сказала Альтаир. - Садись, или ты хочешь остаться с парнями? Симпатичные, правда?

Симпатяшки зареготали и Костров подумал, что девчонка на роликах явление по большому счету обычное, вон их сколько во дворе скачет, ну подумаешь, с метлой! А вот с монстрами в подвале ничего хорошего ему точно не светит, и он залез на метлу, вспомнив себя пятилетним, когда мамина метелка представлялась ему желтогривой лошадью.

- Только держись очень крепко!

Костров вцепился в метлу крепче.

- Так ты далеко не улетишь! - засмеялась бестия. За меня держись, как на мотоцикле.

Костров, сконфузившись, обнял ведьмочку за талию.

- Ну поехали, пока ребята! Пригнись, мы будем вылетать из люка!

Едва Костров успел прижаться к спине девчонки, они сорвались с места. Макс чуть не заорал от страха. Точно вписавшись в отверстие люка, метла выпорхнула на улицу и полетела над грохочущей трассой.    

- Ну как, классно? - подзадорила девчонка. Бледный Костров молчал. - Сейчас на машинках прокатимся! Подожми ноги!

И в тот же миг они очутились на отполированной крыше черного опеля. Альтаир отдышалась и слегка оттолкнувшись, съехала с крыши по лобовому стеклу на капот и оттуда, как с трамплина, перепрыгнула на идущую впереди хонду. С хонды они вылетели на покатую поверхность спортивного автомобиля, переметнулись на синий фольцваген и, взметнув метлой, ведьма, скакнула на широкую крышу автобуса. В этот момент Костров не удержался и повис на увитых цветными лентами прутьях метлы, разбив ногами окно.

Альтаир ловко подхватила его, как пушинку, и водрузила на место, взмывая к небу. Покалеченный автобус остановился у обочины. Из него высыпали шумные пассажиры и недоумевающий водитель.

- Я же сказала - держись крепко!

Костров вцепился в метлу побелевшими пальцами.

Ошалевшие пассажиры и водитель автобуса так и не поняли причину странного крушения, и, рассевшись по местам, поехали дальше, страдая от чудовищного сквозняка.

Костров никак не мог понять, почему водители, по машинам которых они так лихо скакали, будто и не заметили девчонку на роликах и помятого парня в черном костюме - тройке с порванной брючиной.

- Эй, как, говоришь, тебя зовут? - прокричал Костров в нежное ушко, украшенное занятной серьгой-звездочкой.

- Альтаир - не так уж трудно запомнить! - обиженно отозвалась девочка.

- Спускай меня на землю - Альтаир. Поиздевалась - и хватит! Я на работу опоздал - меня уволят!

- Еще чего! - возмутилась ведьмочка, и направила свою метлу высоко в небо.

- Куда ты меня тащишь? Что вообще происходит?

- Заткнись! - отрезала девчонка и каким-то немыслимым способом прибавила скорости - у тебя все-равно нет выбора!

“Это точно!” - подумал Макс, с ужасом глядя вниз, на проносящийся под ногами город, стал смиренно ждать разворота событий.

Под ними проплывали степи, извилистые речки и живописные деревеньки. Люди с большой высоты казались сонными муравьишками, а вскоре и вовсе исчезли, потому что Альтаир направила свой декоративный транспорт в сторону дикого леса. Костров недоумевал - его географические познания не отличались безукоризненностью, но о существовании дремучих лесов неподалеку от родного города он раньше не подозревал.

Ведьмица услышала его мысли и, как бы между прочим, заметила: “А мы уже очень далеко отлетели, можно сказать, четверть земного шара обогнули! Теперь приземляемся!”

Девчонка направила метлу вниз, и они стали падать в зеленую гущу леса. Альтаир заставила метлу сделать крутой вираж и медленно поплыть над густо растущими деревьями. Когда Макс заметил изящный замок из голубого камня, возвышающийся над овальным прудом, метла затормозила, и девчонка, спрыгнув на гладкие плиты, закружилась вокруг Макса на своих роликах.  

- Теперь можешь болтать - сказала она. Да слезай же с метлы, приехали!

- Куда приехали? - промямлил оторопевший Макс, переступая через метлу и становясь на голубоватые плиты.

- Куда, куда - в гости ко мне!

- И чем обязан? Я без гостинцев...

- Обязан, обязан! Рассчитаемся позже. Ой, смотри, мои лапочки бегут!

Костров обернулся - на них надвигалось белое полчище меховых комков, при приближении очерчивающихся в целое стадо кроликов во главе с гигантским белым медведем. Снежное месиво повалило девчонку на пол и стало ее методично облизывать.

- Ну все, все, хватит! Соскучились, ребятки? Да ладно вам! - приговаривала Альтаир, извиваясь в объятиях ласкового медведя, и счастливо хихикая от щекотки любвеобильных кроликов.

Костров застыл на месте, потеряв связь с реальностью. И в самом деле - что он, старший менеджер одного из самых увесистых рекламных агентств города, делает в абсолютно фантастической сказке в разгар рабочего дня? Видимо его тело заснуло, запутавшись между труб, а сознание упорно бродит по сновидениям, отказываясь просыпаться.

- Пойдем в дом! - приказала девчонка, наконец наобнимавшись со своими пушистиками, которые запрыгали в сторону пруда. Это даже хорошо, что ты думаешь, будто спишь. Во сне ведь возможно все, правда?

- А ты хочешь сказать, что я не сплю?

- Ну, понимаешь ли, все относительно! На самом деле ты спал всю свою жизнь, а теперь, возможно, у тебя появился шанс проснуться.

- Я больше не вынесу! - застонал Костров. - Объясни мне что происходит! Ради чего я сегодня потерял высокооплачиваемую работу?   Почему какая-то странная девчонка позволяет себе играть с моей жизнью, как с куклой?

- Ну да, ты у нас парень серьёзный, у тебя работа важная... Получишь объяснения. Только рассказывать долго и слушать ты не готов. Идем, идем, там все поймешь.

Ведьма отворила скрипучую дверищу и они вошли внутрь чудесного каменного замка. Их встретила дремучая старушка в чепчике с ласковыми глазами.

- Здравствуй, лапушка, у нас гости?

- Это Макс. Обед готов?

- Как же не готов - сейчас подам! Очень приятно, Макс - улыбнулась старушка и выставила сморщенную ручку для поцелуя. Костров, сразу почувствовав себя галантным джентельменом, одарил бабулю ритуальным поцелуем и поклонился, как требует старинный этикет.

- Ты оригинал - засмеялась девчонка - с прислугой обращаешься как с графиней, а графиню, которая, к тому же, спасла тебе жизнь, вообще ни во что ни ставишь!

- Дык она ж... - растерялся Макс.

- Сама руку подставила? - продолжала издеваться дечонка.

- А ты графиня?

- Старинного рода, но тебе ведь все - равно?

- Не то, чтобы...

- Ладно, проходи в столовую, я скоро к тебе присоединюсь.

Девчонка разула ролики и босиком впорхнула вверх по спиральной лестнице, скрывшись за грубой каменной стеной.

Старушка милостиво поклонилась Кострову:

- Тебе нужна ванная - это по коридору налево. Гардероб рядом - не ошибешься, выберешь что-нибудь по размеру. А придешь в себя - заходи в столовую - это тут. Прислуга тыкнула пальцем в массивную дверь и удалилась.  

- Спасибо! - бросил Макс ей в затылок.

Откиснув в медной ванной, Костров, прикрывшийся на всякий случай порванным пиджаком, озираясь, направился в гардероб. Обнаружив десяток новёхоньких смокингов и столько же мушкетерских сорочек с кружевными жабо, Макс приуныл. Девчонка снова решила поиздеваться и подсунула ему, взрослому современному человеку, старинные шмотки, в которых принято разгуливать мультипликационным принцам. Спасибо и на том, что не заставляет напялить чулки с буклями - подумал Костров, обряжаясь в театральные вещицы, которые, надо отдать должное, сидели на нем, как влитые. Рассмотрев себя в венецианском зеркале, он неожиданно остался доволен. Решив принять вызов рыжей молокососки, он водрузил на голову цилиндр.

Натянув белоснежные перчатки и улыбнувшись себе самому в зеркало, Макс, преисполненный злорадной решимости ввязаться в детскую игру и без труда выйти из нее победителем, отправился в столовую. Открыв, указанную старой служанкой дверь, Костров очутился в просторном колонном зале. В таких когда - то проводили балы, а в наше время устраивают выставки классической живописи. В середине зала стоял большой стол, накрытый шелковой скатертью. Во главе стола сидела изысканная дама, в синей шляпе с вуалью и павлиньими перьями, в синем платье из бархата и тончайших кружев ручной работы. Костров выписал грандиозный поклон, стянув с головы цилиндр.  

- Макс Костров к вашим услугам!

Дама, едва склонив голову, хитро оглядела его с головы до ног, и захихикала гнусным девчоночьим смехом.

- К нашим, к нашим, садитесь не стесняйтесь!

- А, это ты! - вздохнул Макс - хорошо выглядишь!

- Спасибище! - ехидно поблагодарила девчонка и спрятала во рту ломтик сыра. Садись обедать!

Костров сел в другой конец стола, где для него были приготовлены приборы. Стаскивая перчатки и незаметно засовывая их в карман, он не сводил глаз с ведьмы. За полчаса, которые они не виделись, девчонка повзрослела на несколько лет. Сейчас она выглядела на шестнадцать-семнадцать, и дело было не только в одежде. Лицо заметно округлилось, а главное - грудь! У полуголой роллерши, прокатившей его по воздуху, грудь была едва наметившейся, девичей, а сейчас на этом месте красовались вполне пристойные бугорки. Наверное дело в лифчике и косметике, решил Макс, намазывая бутерброд икрой. Положив на серебряную тарелочку кусок жареного банана, Костров с удовольствием принялся за трапезу. Служанка готовила волшебно, за что Макс собрался ей сообщить при ближайшей встрече.

- Я тоже люблю, как она готовит - сказала девчонка и Костров невольно взглянул на нее. То, что увидели глаза, заставило его подавиться печеным яблоком. Напротив сидела молодая женщина лет двадцати пяти, все в том же бархатном платье и широкополой шляпе. Костров закашлялся и покраснел.

- Ты читаешь мои мысли? - прохрипел он, глядя на улыбающуюся во весь рот красотку.

- Ага - невозмутимо ответила она необычайно женственным голосом – Что там читать, у тебя все на лице написано! Тебе вообще какие девушки больше нравятся, постарше или помоложе?

- Разные - отбрехался Макс и уставился на нее с откровенным ужасом.

Лицо ведьмы менялось на глазах - черты заострились, скулы выступили, а кожа стала увядать и морщиться. Макс побледнел. Есть совсем расхотелось. Тело, не справившись с эмоциями, принялось дрожать. Только что перед ним сидела дама бальзаковского возраста, которая мгновенно переплавилась в старушку, на глазах высыхающую, как бревно, брошенное в огонь. Единственное, что не менялось - это насмешливые глаза рыжей девчонки, вытянувшей его сегодня из люка. Макс зафиксировал на этих глазах все свое внимание, после чего они сразу же потускнели и провалились внутрь истлевающего черепа, на котором все так же изысканно возвышалась синяя шляпка.

Костров вскочил и бросился к двери, но она оказалась заперта. Он встал посреди зала и заорал, изо всех сил сжимая кулаки. Со стула, ссыпался прах, а синяя шляпка вместе с платьем, упала на пол. Он закрыл глаза, до боли сжимая веки, но легче не стало. “Проснуться, скорей проснуться!” - приказывал себе Макс. В его ушах прозвенел младенческий лепет. Сейчас я проснусь - настроил себя Костров и разомкнул ресницы - по полу ползало трехмесячное дитя, путающееся в синем бархате.    

- Прекрати! Хватит! - что было сил вопил старший менеджер, не пришедший сегодня на работу. Дитя с радостью подчинилось и, хохоча, за долю секунды выросло в четырнадцатилетнюю девчонку.

- Ладно, не сходи с ума! Просто я хотела тебе кое-что показать. Теперь ты не будешь думать, что я всего лишь ребенок?

- Еще тот ребенок! - выдавил из себя Макс.

- Успокойся. Вреда я тебе не причиню, так что бояться нечего.

- Это еще почему?

- Я люблю тебя, Макс! Люблю уже две тысячи лет. Ты отверг меня множество раз, и вот - мы опять встретились.

- Я раньше тебя не видел.

-Этими глазами может не видел, а другими - старался не замечать. Успокойся, поешь - или тебе разонравилась стрепня моей чудесной служанки?

- Спасибо я сыт.

- Тогда потанцуем!

Дверь, которая только что не поддавалась обезумевшему от страха Максу, растворилась и в зал вошли музыканты, несомненно побывавшие в том же гардеробе, где недавно приоделся и он сам. Оркестр замузицировал и Альтаир положила ему руку на плечо.

- Давай, Макс, ты же кончал школу бальных танцев!

- Откуда ты знаешь?

- Глупый менеджер упивается своей важностью! Ты все еще сомневаешься в моих способностях?

Вместо ответа Костров схватил девчонку за талию и закружил по комнате, позволив телу вспомнить давние уроки танцев, навязанные в детстве материнским воспитанием. Альтаир смеялась, а Макс все больше улавливал в ее лице неожиданно знакомые черты. Вместе с тем, ни на одну из встречавшихся в его жизни женщин она не была похожа. С другой стороны, она была похожа на всех разом.

- Кто ты такая?

- Я та, что вечно люблю тебя. А ты меня вечно - нет.

- Что значит вечно?

- На протяжении множества жизней.

- Я не верю в реинкарнацию!

- Мало ли во что ты не веришь! Микробы, к примеру, не верят в существование людей. Разве это доказывает, что тебя нет, Макс?

- Ты страшно меня запутала! Я скоро начну сомневаться в собственном существовании!

- Браво! Хороший мальчик! Сомневаться полезно.

Танцевать с Альтаир было приятно, а разговаривать - боязно. Поэтому, когда она остановилась и отпустила оркестр, Макс снова напрягся, ожидая очередной гадости.

- Ты бледный, пойдем на воздух!

- И за что же ты меня любишь? - спросил Макс, когда они дошли до пруда.

- Ты хочешь, чтобы я подсчитала в долларах? Какие скучные у тебя мозги, старший менеджер! С художником было общаться гораздо приятнее!

- С каким это художником? - вдруг неожиданно для самого себя Костров поймался на ревности, и тут же осекся, понимая, что он насквозь виден, как на ладони. Альтаир расхохоталась.

- Уже присвоил меня, дружок? Мощное у тебя эго! Ты просто очень жалкий на самом деле, мелкий, плоский, ограниченный дурачок, Костров! И что я в тебе нашла?

- Не, я просто...

- Ага! Не так давно ты был художником.

- Я? Да я рисовать вообще не умею. Если бы не мама со своими танцами, то искусство вообще бы не принимал!

- Единственное, что осталось от тебя прежнего - это любовь к морю.

- Правда! Я люблю море! Я бы сейчас с таким удовольствием искупался! Море всегда меня успокаивает и дает силы. Рядом с морем нет никаких тревог и сомнений, жизнь становится замечательной и простой.

- Вот и сходи к морю!

- Шутишь? Мы ведь черт знает где!

- Ближайший путь к морю - этот пруд.

- Сравнила! Прудик твой симпатичный, конечно, но море! Море это великая сила!

-Глупость тоже великая сила! - хихикнула Альтаир и толкнула Макса. Костров плюхнулся в воду и забарахтался. В конце концов, он понял волшебное свойство пруда удерживать тело на поверхности и расслабился, развалившись на водной глади, как на перине. - По краям ты ни за что не утонешь, но в самом центре вода втянет тебя ко дну, как не сопротивляйся. Главное - не бойся тонуть. В любом случае - не захлебнешься и останешься жив. Сквозь грунт проходить неприятно, но ничего, потерпишь. Понял?

- Нет! - честно ответил Макс.

- Ладно, плыви к середине - сам все прочувствуешь. До встречи!

- Куда ты? - крикнул Макс вслед удаляющемуся силуэту, сваченному синим бархатом. Но услышать ответа он не успел - сердцевина пруда со страшной силой втянула его ко дну и стала всасывать в зыбкую толщу ила. Костров трепыхался, как карась на крючке, пока рот и уши не заполнились песком. С закрытыми наглухо глазами, Макс протискивался все глубже в песок, прощаясь с жизнью. “Все-таки погубила - ведьма малолетняя” - думал он, ощущая как кожу ранят бесчисленные ракушки. Но тут ноги почувствовали пустоту и песочное пространство выплюнуло его тело в соленую воду. Костров лихорадочно заработал конечностями и вскоре выплыл на поверхность моря, всего в десяти метрах от берега. Выбравшись из воды, он узнал свой любимый пляж, на котором проводил чуть ли не каждый выходной, приходя сюда в любую погоду. Отплевавшись, он сел на гладкий, поросший мелкими водорослями, камень, и разглядывал волны, пока солнце не высушило смокинг.  

По дороге домой Макс с неожиданным удовольствием ловил изумленные взгляды прохожих - человек в мятом и грязном смокинге хоть не такая уж фантастическая вещь, но и не слишком обычная для современных улиц.

Попав домой, Костров с изумлением уставился на календарь. Он твердо помнил, что вчера вечером оторвал листок с датой, который сейчас упрямо висел на месте. Сославшись на несовершенство памяти, он включил телевизор, и заварив чаю, стал наслаждаться спокойствием. После блока рекламы начались воскресные новости и разум Кострова потребовал помощи. Лихорадочно пролистав записную книжку, Макс набрал номер приятеля по агентству.

- Алло, Коля? Как там на работе, искали меня сегодня?

- Дружище, какая работа? Сегодня же воскресенье!

- Правда? - Костров почувствовал себя идиотом, но ум успокоился, услышав что привычный мир находится в полном порядке, и только его хозяин почему-то не в себе. - А какой был вчера день?

- Чудак, суббота! Это цитата из новой шутки? Что-то я тебя не пойму! Давай поговорим завтра, мы с женой собираемся в театр...

- Да, конечно, извини! До завтра!

Макс положил трубку. Облачившись в махровый халат, и бросив парадный костюм странного происхождения в стирку, он твердо решил думать, что видимо совсем заработался и потерялся в датах.

Чтобы окончательно избавиться от сомнений, Макс отправился спать. Сон всегда действовал на него благотворно, неуклонно подтверждая бабушкину поговорку о преимущественной мудрости утра перед туманной реальностью вечера.

Но не тут то было! Лишь только Костров отключился, Альтаир предстала перед ним в четырех снах и четырех воплощениях.

Сон первый

Макс возвращался с рынка. Пальцы онемели и побелели от сумок. За ним плелась грациозная дворняга с серебристо-голубой шерстью. Переходя через трассу, Макс оглянулся - собака тащилась следом, самоотверженно игнорируя стремительные автомобили. Костров остановился и посмотрел ей в глаза. Глаза были лучезарными, преданными. Она тоже замерла, и не спускала с него взгляда. “Есть хочешь?” - сжалился Макс. “Посмотрим что у нас тут... Ладно - бери целый окорочок - и отвяжись!” Костров бросил в траву жирный кусок курятины, но собака даже не взглянула на шроскошный подарок, продолжая стоять неподвижно и изучать Макса. Пожав плечами, Костров пошел дальше. Псина потрусила за ним. “Чего ты хочешь? Я отдал тебе здоровенный кусок мяса! А ты и ухом не повела! Даже обидно как-то!”

После этих слов, дворняга мигом вернулась к курятине, подхватила ее зубами, и догнав Макса, снова побежала за ним, с куриным окорочком в зубах.

“Мне не нужна собака, слышишь? У меня и квартиры нет. Я снимаю комнату в коммуналке, понимаешь? Я вообще не люблю собак!” - яростно кричал Костров, подходя к дому. “Хотя ты все равно не поймешь!” - с этими словами он захлопнул двери парадной и вошел в лифт. Собака разлеглась посреди улицы и с печальной нежностью принялась поглощать подарок.  

Сон второй

Стеснительный подросток Костров с трепещущим от страха и наслаждения сердцем, стоял на пожарной лестнице дома учительницы музыки. Окно учительницы было только наполовину прикрыто бежевой шторкой, и Макс мог видеть, как она сидит у рояля в домашнем халате. Ее руки были увлечены игрой, а халат все сильнее распахивался, при каждом резком движении тела, слегка обнажая грудь. Костров с затаенным восторгом ждал этих рывков, и когда грудь учительницы снова оказывалась доступна его глазам, в животе сладко ныло.

Но тут в комнату вошел муж учительницы. Он направился к ней и с грубым безразличием к незаконченной пьесе Рахманинова запустил обе руки под халат. Учительница улыбнулась, а Костров зарыдал.

Макс спрыгнул на землю и, яростно сжав кулаки, понесся по двору. Дорогу преградила толстая зеленоглазая одноклассница. Костров остановился и посмотрел на нее. Глаза были лучезарными, преданными. Она тоже замерла, и не спускала с него взгляда.

- Ты опять подсматривал? - спросила толстуха с печальной нежностью в голосе.

- Дура! - крикнул ей в лицо Макс, вытирая рукавом слезы.

Сон третий

Макс ехал в машине старой подруги. Это был порш. А она была за рулем. Она добивалась его всю жизнь, а он всю жизнь был ей мудрым другом.

- Я люблю тебя, Макс.

- Я давно это знаю, Аля.

- Я ни капли тебе не нравлюсь?

- Почему? Ты хорошо выглядишь.

- Послушай, Макс. Послушай! Послушай! Послушай! На любой планете, в любом измерении, как бы там не случилось - я вечно буду тебя любить!

- Ты единственная, с кем мне по-настоящему хорошо, и единственная с кем я не могу быть. Ведь ты - Альтаир. Звезда первой звездной величины. А мне не нужны звезды! Мне нужны женщины, ясно? Сейчас мы поедем к тебе и займемся сексом. Сейчас - и больше никогда!

- Делай, что хочешь. Просто всегда знай - я люблю тебя, Макс!

Поршик взлетел на воздух. От взрыва в дороге образовалась пробоина, в которой после дождя собралась вода. Лужа со временем расширилась и перестала заживать даже от очень жаркого солнца.

Раньше Макс никогда не снился себе мертвым.

Сон четвертый

Стаи стекоз и бабочек радужными брызгами носятся по цветочной поляне, на которой мирно пасутся крылатые овцы. Макс - дома! Он алый луч в жарких объятиях оранжевой зари. На горизонте виднеется башенка его чердака. Эээх!

Навстречу - она - голубой свет. Они несутся друг к другу, сталкиваются, и с восторгом, не дожидаясь приветствий, СЛИВАЮТСЯ В ОДНО. Теперь нет ни его, ни ее, ничего - лишь единый лиловый свет мерно плывет в уютное чрево мудрого дома. Дом лениво вздыхает, распахивает входную дверцу, и впускает. В тот же миг - все окошки и щелки засвечиваются лиловым.

Костров проснулся от назойливого лунного света, беспощадно сочащегося сквозь штору. Он понял, что в комнате кто-то есть. Задумавшись, не спит ли он до сих пор, Макс потрогал своё лицо - действительно проснулся. Рассеянное отражение луны собралось в обнаженный силуэт женщины, которая едва заметно качнула бедрами. Костров вскрикнул.

- Зачем ты боишься меня, Макс?

- Опять ты? Я думал, ты сон, или наваждение.

- Я пробралась в твою жизнь из другого мира. Ты и представить не можешь, как это было трудно! Я заставила всех этих демонов уронить тебя в люк. Я выкупила тебя Макс, ценой, которую ты не сможешь сейчас осознать.

- Зачем я тебе?

- Нет ни тебя, ни меня, есть только любовь, которая может все.

- Откуда ты знаешь мой адрес?

Альтаир засмеялась и вместо ответа начала петь тихим красивым голосом:

“Обогрело Мать-сыру-землю Красно Солнышко.

Родила Мать-сыра-земля мураву-траву.

Напиталася трава водами, наласкалася лучем солнышка,

потянулася, да на белый свет.

Не дает расти мураве младой грозный камушек Бел-горюч.

Набралась у Земли у матушки дюжей силушки дева-травушка,

и пошла цвести, понеслась ползти, все в огибочку, вкруг да около.

Поползла трава, расстелилася, по лесочкам да по поляночкам.

Пробежал по ней, да мохнатый зверь - всю повыщипал,                

повытаптывал.

Дождалась весны в Земле-матушке, проросла, поди, новой травушкой.

Как бежал в лесу тот лохматый зверь

Тот голодный зверь от охотника.

Ноги - страх его, в сердце - боль-тоска,

По пятам за ним - злая смертушка.

Заскочил тот пёс за крутой утес, там изба была человечая.

Ободрался весь, поизранился, силу буйную израсходовал,

да упал в траву, приклонил главу.

Стал хозяин избушки той по траве-мураве расхаживать,

не гадал, не знал - зверя отыскал.

Отходил песика, накормил досыта - у себя оставил.

На потеху-забаву, авось друг дружке сгодятся!”

- У тебя красивый голос! Я включу свет.

- Не надо, лучше зажги свечу!

Макс перегнулся через тумбочку и достал с полки большую декоративную свечку, которую ему подарили на корпоративе, в канун прошлого рождества. Нащупав зажигалку в кармане халата, он оплавил непорочный фитиль, и обжигая палец накалившимся кремнем, дал свече разгореться.

Альтаир была совершенно голой. На это раз она выбрала тело девушки лет двадцати и Макс, завороженно созерцающий безупречность его изгибов, подумал, что это оптимальный выбор. Она присела на край кровати и зашептала:

- Все - волшебство, Макс. Жизнь, смерть, овсяная каша, водяная лилия, созидание и разрушение. Нужны только глаза художника, уши музыканта, осязание влюбленного, ноздри парфюмера, язык гурмана - и никуда не спешить.

Волшебство тотально, им преисполнено все! Не бывает, никогда нигде и ни в чем не бывает рутины, не существует обыденности. Бывают лишь вещи, с которыми ты встречался тысячи раз, но ни разу не попытался рассмотреть их. Потому, что нет времени. Потому, что надо бежать, опаздывать и снова бежать! Будто живешь с закрытыми глазами, механически, мимолетом. Всмотрись однажды в любую мелочь - и увидишь волшебство. И поймешь, что мелочей не бывает. В каждом атоме - космос, и каждый космос по сути своей - атом.

Если всегда жить, вглядываясь - все будет источником великого восторга. Счастье вездесуще и единственная возможность быть несчастным - это прятаться от него в лабиринтах механически обусловленного существования.

Волшебство - это красота. Не бывает ничего некрасивого! Только задержи взгляд чуть больше минуты на чем угодно! Ведь красоту одной только песчинки невозможно рассмотреть за целую жизнь, как же не восхищаться песчаным берегом? В чем отличие шизофреника от гармоничного человека? - Альтаир замолчала, и Макс понял, что вынужден отвечать.

- В наличии диагноза?

- Шизофрения - это когда твой разум теряется от неохватываемой многоликости и расщепленности мира. А гармония - это когда ты понимаешь, что все щепотки и лики взаимосвязаны. И ты восхищен красотой их одновременного единства и разнообразия!

- Я люблю другую женщину.

- Лилю?

- Какую еще Лилю? Ее зовут Светлана. Она избегает меня. Муж у нее ревнивый.

- Не важно как ее зовут, важно, что ее тоже нет, как меня и тебя. Есть любовь, свободная от твоих условий, правил и пониманий. Все, что ты знаешь - формы одной и той же необъятной любви. Невозможно изменить любви с ней же самой. Зачем отвергать саму любовь, ради воспоминания об отблеске, которое однажды побудило ее почувствовать?

- Я не понимаю ничего из того, что ты говоришь!

- Меня невозможно понять головой!

- А чем же?

Животом - сказала Альтаир и поцеловала Кострова в живот. Макс сдался и полюбил. Но любимая на рассвете исчезла. И он снова подумал, что это был просто сон.

Жилой трехэтажный дом ослеплял своей новизной.

- Вы из “Декор-сервиса?”   

-Дизайнер Макс Костров, к вашим услугам!

-Очень приятно, входите. Я - Леонид Шор - владелец этого дома. Его, как видите, сдали совсем недавно, и в скором времени начнется заселение. Квартиры уже распроданы, все коммуникации налажены - работа осталась только для вас. Здесь, как видите 4 этажа. На четвертом - хозяйственные помещения, приемная, а также мои апартаменты. На всех остальных - по три квартиры. Все это - в распоряжении вашего профессионального чутья.

-Послушайте, а есть ли смысл сдавать абсолютно готовые квартиры, разве будущие жильцы не станут переделывать их по-своему?

-Дело в том, что квадратные метры в этом доме очень дорогостоящи, но качество строительных работ, поверьте, отменное. Согласно договору, мы предоставляем клиенту абсолютно готовое жилище, включая мебель и даже аксессуары. Кроме того, мы полностью берем на себя бытовое обслуживание и регулярный ремонт коммуникаций. Другое дело, что у каждой семьи есть отдельные пожелания, которые для нас - закон.

Специфика работы нашей фирмы в том, чтобы клиент не просто остался удовлетворенным, а стал в нашем доме счастливее. Это, если хотите, сверхзадача нашей компании и отличительная черта бренда. Мы культивируем качественно новое отношение к строительному бизнесу. Дом - наиболее важное место в жизни человека и поэтому к его строительству и обустройству нужно подходить с точки зрения самой тонкой психологии. Я думаю, вы в этой сфере гораздо больше меня смыслите, так что не буду вас больше нагружать, а приглашаю самому пройтись по, так сказать, полю деятельности.

Костров проводил взглядом домовладельца и остался стоять один, напротив входа в  одну из квартир. Он аккуратно повернул ручку - и дверь мгновенно подчинилась. Прихожая ослепила его белоснежными стенами и блеском полов из лакированного дуба. Он глубоко вдохнул свой любимейший из  ароматов - насыщенный букет из запахов красок, лака и свежайшей штукатурки. Воображение сразу принялось оббивать стены синим шелком с золотым орнаментом и выписывать в выемках воображаемой мебели золотистые вензеля.

Деревянные двери и окна идеально сочетались с полом. Комнаты и кухня были тоже девственно-белоснежными, оттеняемые дубовыми полами и вызывали у Кострова священный трепет, как пачка белых листов у литератора, или как у художника нетронутый холст. Позже они могут представлять из себя что угодно - мещанский будуар воплощенной безвкусицы, образец японского минимализма, сюрреалистический изыск, рационалистичный хай-тек, или пример буржуазной классикомании.   Но сейчас - это воздушная безграничная пустота  питала Кострова спазмами глубокого восхищения. Подобные ощущения Костров мог сравнить только с молитвой. Да какой там! Никакие религии не могли его заставить так самоотверженно любить Бога, как созерцание величественной пустоты.

В завороженном состоянии  Костров обошел все девять квартир, которые отличались между собой лишь размерами и планировкой. На каждом этаже располагались однокомнатная, двухкомнатная и трехкомнатная квартиры. Распрощавшись с Шором, Костров отправился домой обдумывать будущие чертежи. Но как только он вошел - задребезжал телефонный звонок. Его размышления прервала редактор журнала "Дом" Малашкина, которая, со свойственной ей бесцеремонностью, приказала к завтрашнему утру накрапать статейку о функции цвета в интерьеротворчестве. С мыслью о гонораре, дизайнер взялся за сочинительство.  

Музыка и магия цвета

Цвет - волшебная палочка дизайнера и его основной инструмент. С помощью краски можно превратить дряхлый пожилой стул в юный мебельный шедевр. Уставшая от жизни комната после покраски переживет настоящую реинкарнацию, как впрочем любые детали и аксессуары. Цвета по эмоциональному воздействию похожи на ноты, и именно они создают музыку пространства. Цвет - это жизнь.

От цветовой гаммы дома, квартиры или офиса напрямую зависит эмоциональное состояние, карьера, личные отношения,   работоспособность и жизненные силы людей. Цвет воздействует на психику и физиологию. Мало того, человек ощущает это не только посредством глаза, но и кожи. Венские ученые проводили эксперимент, в ходе которого группу испытуемых завели в красную комнату с завязанными глазами - пульс резко ускорился, затем их поместили в желтую комнату и пульс нормализовался, а в синей - замедлился…

Выплеснув на бумагу свои рассуждения о цвете, а заодно и энтузиазм, припасенный для оформления трехэтажной новостройки, Костров уснул.

В течение всего срока, выделенного для работы над проектом нового дома, Костров страдал. Мучениям дизайнера не было конца. Он прокручивал в голове тысячи вариантов декора гостиных и спален, кухонь и кабинетов, ванных и детских - но ничего не грело его искушенную душу, и листы для чертежей были по-прежнему пусты. Дело было не в том, что его постиг творческий кризис - Костров в любую минуту мог выдумать множество вариантов. Ему не давала покоя собственная добросовестность. Сотни раз он наполнял новой жизнью истерзанные пространства. Но безупречность новейших стен, еще не присвоенных жильцами, настолько поражали своей завершенностью, что он не смел поднять руку на совершенство пустоты. Любое вмешательство было излишним, даже кощунственным. Любая деталь грозила своей неумолимой обусловленностью и засоряла изысканную воздушность.

Впервые в жизни он внезапно погрузился в интерпретацию концепта великого квадрата Малевича. Если геометрически очертить произвольный клочок существования и вглядеться в его суть - пред тобой, во всей своей пугающей прелести, предстанет грандиозное НИЧЕГО. Бесконечное ВСЁ и есть нескончаемое НИЧЕГО - а все другое - мусор иллюзий. Даже мысль о том, что невинно-снежные стены и гладкие, как тихое озеро, полы вскоре будут испорчены следами суетливых жильцов, приводила Кострова в смятение.

В день сдачи проекта Макс был, как никогда, угрюмым - чертежная бумага по-прежнему оставалась просто бумагой. И уложив чистые листы в папку, он побрел на встречу с Леонидом Шором, предвкушая самую бесцветную из катастроф.

Однако реакция Шора сразила дизайнера наповал. Домовладелец стонал от восторга. "Вы гений, Костров, вы определенно гений! Не зря я остановил выбор на вас! Максимушка, это потрясающий ход - это космически, ей богу, это именно то, что нужно!" - распалялся Шор, влюбленно вглядываясь в безмерное отсутствие чего бы то ни было - "Вы достойны двойной оплаты - я сейчас же позабочусь об этом, пойдемте друг мой, клянусь - это великолепно..."

- Я понял, почему. - Крикнул Макс в пустоту, в небо! Нет, - в воду, стоя на пирсе под брызгами холодного штормящего моря! - Я не могу тебя полюбить! Потому что ты такая какая-то бесконечная, многослойная, непонятная, неуловимая… Странная такая, вездесущая, много тебя, неохватимо много! Не могу я с этим справиться, понимаешь? Дорогая моя, любимая, ненавистная, не могу! Я мечтаю о простой, незамысловатой земной бабе. Пусть в каждой из них почему-то неотвратимо мне чудишься ты. Какая-то твоя часть, аромат предчувствия... Но я не могу!

- Тогда будешь любить меня по чуть-чуть! – Звонко и яростно прошипела вспенившаяся волна, из которой возникла на миг богиня. Усиливая голос, она продолжала свое сладкое проклятие почти нараспев. - В каждой своей мелкой ничтожной жизни будешь испытывать доступный тебе глоток, той степени моей любви, которая окажется для тебя доступной!

Август 2004 - Ноябрь 2005. Одесса - Киев - Одесса.