Глава восьмая. Щетка пани Божены

Вскоре для Марека нашелся и второй педагог - учительница литературы пани Божена, элегантная маленькая женщина неоределенного возраста - от тридцати до сорока лет. На уроки она одевала узкое черное платье и черную же маленькую шляпку с вуалью, закрывающей верхнюю половину лица. Ансабль завершали черные блестящие туфельки.

Придя на первый урок, пани Божена поздоровалась с юношей и протянула ему руку для поцелуя. Этот ритуал повторялся каждый урок. Пани Божена входила в класс, а Марек должен был встать и, склонившись, приложиться пане Божене к ручке...

Звонко цокая каблучками, учительница обошла класс, полюбовалась зеленым плющом на окне, осмотрела грифельную доску. Небрежно взглянув на козлы для порки и чан с розгами, женщина покачала головой и сказала юноше:

— Обойдемся без этих примитивных средневековых орудий, У меня с паном Казимиром совершенно разные педагогические подходы.

С педагогическим подходом пани Божены Мареку пришлось познакомится уже в конце первого урока. Все шло хорошо, пани Божена понравилась юноше. Красивая, стройная, остроумная, много шутит и сама смеется на своими шутками.

Проходя мимо Марека, пани Божена ерошила ему волосы, гладила по голове. Юноша смотрел за окно, любовался точеной фигуркой учительницы, ее ногами, грудью, изящным задиком и совершенно не слушал, что она говорит.

Внезапно учительница остановилась и резко спросила юношу:

— О чем это я сейчас говорила?

Марек растерялся и не знал, что ответить.

— Будьте так любезны, юноша, повторить мою последнюю фразу! - голос пани Божены приобрел стальную твердость, - Ну же?

Марек молчал. Пани Божена невесело улыбнулась и покачала головой.

— Ну, тогда, назовите мне трех польских поэтов 19 века?

Марек не смог назвать ни одного.

— Моё терпение вовсе не безгранично, молодой человек, – сказала на это пани Божена. – Поверь, я очень хорошо умею воспитывать в учениках внимательность и отучать их витать в облаках.

Учительница вынула из стоящей на подоконнике дамской сумочке большую деревянную щетку, овальную, с удобной длинной ручкой и плоской обратной поверхностью.

— Это мой любимый педагогический инструмент, моя верная помощница. – сказала пани Божена Мареку, – С ней хорошо знакомы многие поколения невнимательных и ленивых учеников и учениц. Сейчас настала пора познакомиться с ней и вам, молодой человек. Встаньте сбоку от парты!

Марек поднялся. Щеткой его не наказывали ни разу, и юноша подумал, что это, конечно, не так больно, как розгами.

— Спустите штанишки. И трусики - тоже… Невнимательных мальчишек наказывают только по голой попке. Девчонок, впрочем, тоже... Полагаю, вам уже стыдно? – пани Божена была серьезна и сурова, но глаза ее смеялись.

Мареку было стыдно, стыдно вдвойне. Каждый раз, раздеваясь для порки в присутствии женщин, он испытывал жгучий стыд. Но самое страшное было то, что от стыда у него предательски напрягался пенис и юноша ничего не мог с этим поделать и не всегда мог скрыть свое возбуждение от присутствующих.

Вот и сейчас пани Божена заметила юношескую проблему и, пытаясь успокоить Марека, сказала:

- Ничего, ничего, это бывает со многими. Скоро пройдет...

Лучше бы она этого не говорила! Теперь Марек точно знал, что женщина видит его приподнятый пенис, а тот, словно назло, поднялся еще сильнее и встал торчком.

"Скоро пройдет... Знаю, что пройдет, а сейчас-то как быть?" - думал юноша, стоя со спущенными на щиколотки штанами, красный, как рак.

— Лягте на парту. Руками возьмитесь за край и держитесь крепко-крепко. Если вы оторвете руки и попытаетесь прикрыться, я начну наказание сначала.

— Да, пани Божена, – послушно сказал Марек.

Пани Божена погладила его по голове и сказала бархатным голоском, в котором явно проглядывала ирония:

- Какой хороший, послушный мальчик... А уж каким он станет после порки...

Юноша лежал животом на парте, крепко схватившись руками за ее край и ждал удара. Пани Божена не спешила, рассматривая что-то.

- Расставьте-ка ноги пошире! - велела она. - И впредь извольте на моих уроках не отвлекаться на посторонние предметы и думать только о теме урока.

— Да, пани Божена. - Марек был согласен на все, лишь бы наказание поскорее кончилось.

Учительница задрала юноше низ рубашки и погладила его худой мальчишеский зад. Потом слегка похлопала ягодицы гладкой стороной щетки. В ожидании порки юноша испуганно и часто дышал.

— Ну, будет, будет, – успокоила его пани Божена, – может быть, будет не так уж и больно.

Невысоко взмахнув рукой, женщина звучно шлепнула Марека расческой по голой коже. Боль была совсем не такая как от розги. Скорее это было похоже на ожог. Марек подумал, что пани Божена права и он легко вытерпит эту порку. После пана Казимира его такой не напугаешь!

Увы, скоро стало ясно, как он ошибался! Пани Божена звонко шлепала юношу то по одной, то по другой половинке его многострадальной попки. Это было очень больно! Каждый новый удар обжигал все сильнее и сильнее, попа просто горела огнем! Марек, лежа лицом на парте, вначале глухо мычал, виляя задом, потом начал стонать.

— Не смейте отвлекаться! – говорила все тем же ласковым, бархатным голоском женщина, – На уроках ловите каждое мое слово!

Еще после нескольких шлепков Марек не выдержал и попытался подняться. Терпеть уже не было сил! Рука пани Божены, вдруг ставшая твердой и сильной, легла ему на затылок и прижала к парте.

- Будьте мужчиной, в конце концов! Стыдитесь, вы не можете вытерпеть не такой уж сильной порки! Да я девочек наказываю сильнее!

"Бедные девочки!" - подумал Марек и, несмотря на боль и стыдную позу, в голове у него стали мелькать соблазнительные картины множества девичьих попок, вишневых от порки. Впрочем, пани Божена на дала ему долго наслаждаться этой картиной. Словно читая мысли, учительница стала часто и сильно, сильнее, чем раньше, шлепать юношу по раскаленной, зудящей коже.

— Простите! Простите, пани Божена! Пощадите! – завопил у Марека.

- Вас еще рано щадить, молодой человек! - отвечала ему безжалостная учительница, ни на секунду не прерывая шлепков. - Урок не усвоен, вас надо пороть еще и еще.

Наказание превратилось в сущую муку. Терпеть Марек уже не мог. Юношу казалось, что с его задницы совсем содрали кожу, каждый новый шлепок стал пыткой, от обжигающей боли на глаза наворачивались слезы. Мареку показалось, что еще несколько ударов и он потеряет контроль над собой и обмочится. Пан Казимир порол сильно, но не часто, он делал интервалы межлу ударами... А тут сплошной поток огня и боли!

Юноша зарыдал в голос:

— Пани Божена, миленькая, умоляю! Ну, пожалуйста, довольно уже! Ну, пожалуйста, сжальтесь! Я больше никогда-никогда не буду!

Услышав рыдания молодого человека, пани Божена остановила уже занесенную щетку и обойдя парту, заглянула в лицо Марека.

— Неужели так больно? – спросила она участливо и удивленно.

Марек, не в силах сказать ни слова из-за рыданий, мог только кивать головой. Наконец, он сбивчиво произнес:

— Простите, пани Божена! Я больше никогда-никогда...

— Экий вы... чувствительный, – пристыдила его учительница, - нельзя же так! Наказание надо довести до конца!

Марек в ужасе замер. Дав ему немного прийти в себя, пани Божена шлепнула его ещё несколько раз щеткой по ляжкам, целясь по внутренней поверхности расставленных ног. Несильные удары оказались самыми болезненными - нежную кожу обожгло пламенем. Марек опять начал плакать.

Потом шлепки прекратились. Марек лежал животом на парте и тихо всхлипывал. Он было подумал уже, что наказание кончилось, но на его горячие, словно угли, ягодицы вдруг легла прохладная маленькая женская ладонь. Марек обмер, потому что это было несказанно приятно… Внизу живота стало горячо и сладко заныло, пенис начал подниматься и твердеть.

И тут пани Божена крепко сжала руку и впилась ноготками в попку Марека. Юноша закричал от неожиданности, от боли и обиды! Марек чувствовал, как ногти царапают кожу на ягодицах. Он закричал. Пани Божена убрала руку, и несколько раз сильно шлепнула Марека по и без того нестерпимо болевшей коже.

Задумчиво поглаживая рукой щетку, учительница отошла к окну.

— А пани Фелиция говорила, что порет вас часто... Вы же совершенно не умеете терпеть! Ну, ничего, я буду пороть вас часто и вы привыкнете. - говорила пани Божена, поправляя шляпку. - Нам, однако, пора вернуться к уроку. Приведите себя в порядок и садитесь за парту. Впрочем, если угодно, остаток урока можете стоять… Если дело совсем плохо, можете и штаны не одевать. За свою педагогическую практику я видела столько мальчишек со спущенными штанами, что удивить меня чем-то новым трудно. Пошевеливайтесь, нам надо продолжать...

Юноша вытер слезы, кривясь от боли, подтянул штаны, заправил рубашку, застегнулся, сел на скамью и тут же подскочил на ноги.

- Я, пожалуй, постою...

Урок продолжался.

- Среди польских поэтов 19 века выделяются Мицкевич, Словацкий и Красинский, которые писали в стиле романтизма, – говорила пани Божена ровным лекторским голосом, и зеленый солнечный свет падал на ее точеный профиль.