Сундук мертвеца и пулемет Кольта

Замечательным сайтам рунета, позволяющим бесплатно и без мудацкой регистрации скачивать просто хорошее кино, музло и книги с подобающими ситуации голыми бабами и трансами до кучи

" Безбожность румбы - пасадены, перешедшей все грани, как Божеские, так и человецкие, предустановленные Малхом в книге пророчеств святого пророка Дамьятты Каролингского, отдавшего собственную супругу Алиенору в грядущность братоубийственной распри, гласящие : " Числом дней слева триста, справа - сто, блажен, кто. "

- Окончательно свихнулся, - шептались в сенях ординарцы, испуганно посматривая в щель между неплотно прикрытой дверью и пришибленным гвоздями к притолоке большевиком, прихваченным разведкой Гуцул - джергена накануне в пойме Серенгети, куда и пробивался вторые сутки отряд барона, - сменил тамшур на пулемет Родригеза.

Чуткий Унгерн услышал перешептывания и бешено вскочил, уронив стул. Чернявая Роуз Макгоун щелкнула затвором и припала на одно колено, настороженно выставляя пулемет. Барон подскочил к ней и ухватил за прядь волос.

- Почему не блондинка ?

Жидкие рыжеватые усы гневно затрепыхались, скрывая жилку на левой щеке. Унгерн заорал :

- Эй, кто там есть !

В горницу заглянул, аккуратно заламывая пехотную фуражку на затылок, ротмистр Чернов, пощаженный бароном весной. Примчал в дивизию охлюпкой, без седла и удил, свалился с коня под ноги начштаба полковника Реваз - Нахичеванского и спал потом в обозе трое суток. Придя в себя, поведал, как сумасшедший атаман Семенов приговорил его, ротмистра Чернова, к повешению и за что ? За спаленную к такой - то матери слободу. Пролетавший мимо Унгерн остановился и вслушался в сбивчивый речитатив беглого.

- Жидовский бог, - бил себя в грудь Чернов, всхлипывая, - как у красных Котовский, так у нас Семенов.

Барон усмехнулся и взял ротмистра в ординарцы, предупредив, что малейшее недовольство командира Дикой дивизии закончится для него не виселицей, не расстрелом, ставшим уже привычным для шатающихся по стране бесчисленных отрядов и покорных ко всему насельников бескрайних лесов, равнин и буераков, а натуральное распятие на ближайшей лиственнице или кедре.

- В первую сотню сучку, - мотнул крутым подбородком Унгерн, - вместо павшего жеребца есаулу Долгушеву передашь.

Чернов прекрасно знал, что Долгушев никакой не есаул, а простой телеграфист, мало того, что не их подчинения, так вообще не присутствующий налицо в Зауралье. Пребывал Долгушев в армии Буденного, форсировал Збруч, маленько мародерил, насилуя евреек и пуская в расход польских улан, уже неся в своей крови чуть слышный привкус авиационного керосина, так как гремел, подпрыгивая,   " Фарман " капитана Фаунт - ле - Ро, чей пулемет и разорвет грудь телеграфиста. Спорить было бесполезно, это ротмистр понял уже через пять минут разговора с бароном, когда подвел его Унгерн к как раз случившейся возле обоза лиственнице и, играя витой камчой, ткнул в узловатый ствол. Чернов тогда еще вприщур осмотрел дерево и убедился в возможности распятия, на таком растении можно было всю сотню разместить да еще место осталось бы для интендантской команды.

- Дааааа, - протянул Вишневский, стараясь не смотреть в глаза Артему, - наворотили делов.

Торчавший за приставным столиком Платонов хохотнул. Вишневский пристукнул по столу пальцами, рванул заскрипевший ящик письменного стола и вытянул бутылку водки. Разлил и первым маханул. Закурил и уставился в сереющее сумерками окно. Веселый выпил, отнес третий стакан Платонову и устало упал на подоконник. Думать ни о чем не хотелось, как и говорить. Из троих повезет именно Вишневскому, хотя ...

- На, сука !

Унгерн сплюнул кровью, словно набирая воды в рот, чуть раздул щеки и снова сплюнул. Размолотый  " Георгий ", осколки зубов и кончик языка, откушенный бароном, шлепнулись к блестящим сапогам начкара. Тот уважительно козырнул и предложил арестанту жестом папиросу. Унгерн отрицательно покачал головой, встал, одернул желтый халат и вышел в раскрытые двери во двор, где у саманной стены его ждал конвойный взвод.

- Вот кому повезло, - сказал Вишневский, - жил - как умел, умер - как хотел, при жизни стал легендой, а Ивлукич, - он сморщился, будто попробовал выпитую водку на вкус, - вспомнил номер его приказа.

- Да он его никогда и не забывал, - буркнул Платонов, тоже заглотнув национальный напиток, - то ли придурял, то ли сооружал непонятую игроками подачу. Ему надо прямо херачить, мол, тыр - пыр, е... ся в сраку ...

- Да уж лучше так, - отвечал Вишневский, протягивая Веселому пачку папирос, - чем животный уровень СМИ и блогосферы.

Ну а я, пребывая всего лишь потребителем цифровой информации, с такими мастерами слова и спорить не стану. Как раньше говорили про затейных каллиграфистов, подпуская гороху в пищу для вящего понимания, так и мне не понять глубины декоративной крысы рунета, получившей неустановленной цифры приказ грызть соседнего диктатора, не делая того же по отношению к еще более мерзотному чухонцу, а касаясь понимания спорта ... Бери дальше, кидай глыбже, как обычно для мускулистых гладиаторов, использующих мозг вестибулярно и ласкательно - уменьшительно.