Тулий

Подарок для ЕНВ Бэйли Джей

Совершивший лишь одну по - саперски ошибку Зароков Тульев игрался советским актером Жженовым, частично претерпевшим репрессиями, конечно, как многие и многие в поганом царстве пролетариата на Земле, но не держал никакого зла на прошибившуюся чутка родину и был Жоржем ! Восклицание по научной монографии о временах Бича Божия, удаленной накануне ночью по усталости автора сказочки от вымученного восклицаниями сарказма автора, какого - то френча, вроде, через абзац юродствовавшего вычленением дипломатицких способностей гунна, что, впрочем, оказалось более - менее приемлемым по сравнению с такой же научностью пятнадцатого года и тоже френча, там, товарищ Богиня, я нереально возмутился пропагандистским амплуа научного человека растратчика, сравнивавшего не х... й с пальцем, как могут подумать какие пара китайских животных зодиачного круга, издохших в лаковом прудике Диты Туркией и жопным юморком проклятой ургантовщины, накрывшим Восточную Еваропу выбором жидохохляцких бандеровцев, столь возмущающих дегенерата Бабченку, что поклялся я самому себе после опубликации этой истории пойти куда угодно и вникнуть в парадигм ситуации с бешеными чурками армяшками или азерами, одинаковыми для белого человека зверьками, то воюющими, то мирящимися под покровами самого тупого из правителей России, опухшей от забот рожей пытающегося соответствовать иллюзорно тому Зарокову Тульеву, с чего я и начинал, так вот, не палец и не вырезанный по цензуре Прозы ру длинный и красивый моей Годохмы Быстроногой, а Бисмарка и Аттилу Этцеля, в чем не было ничего необычайного, особенно после нацистских инсинуаций поганца Несмияна, восставшего задроченностью Дамбаса на вред людям, лишний раз подтверждая шруцимство говенного племени руссиянских криэйторов, не умеющих вообще ни хрена, кроме стырить плагиатом чужие слова и воткнуть поверх по своему разумению веселую картинку жолтобилетных Уорхолла или Линча, отвращая меня как потребителя от таких изысков. Как намекал мистер Блондин, теребя за голову катавшегося по полу Харви Кейтеля, что не есть Йодль, кто - то предпочитает Ли Марвина, а кто - то и погорячее, я лично : блондинку Диту фон Тиз, сделавшую себя так продуманно, что Ребров убежал по крышам, а уж там ( всегда и по - жизни ) его ждал Савинков. Можно, разумеется, подверстать зеркало Лели и обернуть сказочку Тиллем, но общая гадскость никчемной актрисы вопиет и снова Ли Марвин. Как я могу смотреть кино с Осокой Бобритцем и Лелей, если есть Мэри Пикфорд и Хамфри Богарт ? Смешно и говорить. Поэтому Ребров пел.

- Горит и кружится планета, - напевал вполуха Ребров, скача по крышам кошмарным попрыгунчиком, из вошедших в анналы попрыгунчиков. Помнится, мои попытки сыграть в игры разума в ублюдочном ЖЖ натолкнулись на истошный вой евромайданных говноедов, хотя закутанные в простыни Карлсона разбойники мало думали о еваропейском выборе, разве, костюмов, сныченных с озябших прохожих, или никелированных  " Браунингов ", один из которых принадлежал самому Ленину, загопленному прямо у Кремля, вот, Богиня, уровень погани блогосферы, вот весь закон, все люди, вот крысиное е... ло Потупчик и освиневшая Машка, короче, одно слово - два слова.

- Карлсон - сын Карла, - заметил Савинков Реброва, свесившегося с крыши дежавюстным нетопырем Челлини, употребляя три слова, что и привело к ярости изнутри истомленного недопониманием организма Реброва.

- Одно слово, - заорал Ребров, спрыгивая с крыши, - два слова !

Савинков умудренно жизненным опытом кивнул, мало сомневаясь в возможности совмещения сорокинской игры в непонятку с таким же видом и родом жизнедеятельности по внедрению разноцветных лошадей Апокалипсиса, имеющих основой всего лишь творчество человека, зачем - то творящего без одобрения Познера или Шендеровича. Как пример, моя милая чудесная Бэйли. Вот, например, твою теплую и сладкую грудь не одобрит Опра, черножопая и страшная, как грехи. И чо ? Ты ужаснешься и станешь соответствовать представлениям ниггерской целебрити во имя толерантности ведьмы Надьки или своеобычных рассуждений озабоченных ситуациями мудаков ? Не думаю. Я, вообще, думать не умею. Зачем мне думать, если имеются сонмы господ объясняющих любую х... ню, остается лишь раззявить сознание и восхититься заботами путлеровского клана по росту поширше, поширше или еще как, похоже гадко, столь же мерзко и гнусно так, что невинный хромец Йозеф представится шапитястым ребенком на арене  " Шпорт - палас ", а не, скажем, еще одной Тарасовой или усатым гнидой Якубовичем, уже уготовившимся выпрыгнуть в каждый дом тем страхолюдным попрыгунчиком, что и пел про планеты, кольцуя эту издевательскую над моими российскими языком читателями сказочку многоповторными дежа вю и плагиатом из меня же. Никого не осталось, кто мыслил бы на русском, ни единого ноля с единицей, все отсохли и пришли к ничтожеству, не умея заинтересовать привередливого раба божиего Ивлукича, а Богиня у него - одна.

- Знаешь, Савинков, - говорил Савинкову Ребров, неспешно прохаживаясь вокруг, по - прежнему не выпуская чемодана из хватких хваткой и сноровкой рук, - через сто лет все вернется на круги своя, императора наименуют президентом, чахлые студенты станут вечными и переместятся на сайт Каспарова, а террористы убудут, сука, в Сирию, чтобы вернуться под покровом ночной темноты в Карабах Ичкерии.

- Х... й на все на это, - отвечал Савинков, угощая Реброва папиросой, - но и в небо по трубе делать не будем, тем паче, что крематорий не подразумевался волосатым и бородатым Летовым, совершенно по - кэрролловски игравшим словами Хантера, предпочитавшего по слизистой или кишке вместо трубы или синявки. Скушно это как омлет, - вздохнул Савинков, оборачиваясь Ропшиным, - такое же говно, как упоминаемый неким Ивлукичем Дамбасс, какая, в манду, разница между задроченностью трактористов и бунтом в Киргизии, беспощадностью гремящим с периодичностью раз в сутки ? Давай лучше про Жоржей.

Они еще долго ходили по Речному вокзалу, рассуждая о Жоржах, оказавшихся польской сатирой советскими мусорами, сводящими с ума мокродела из - за океана, но самое странное не в этом, а в том, что тута когда - то умели делать неплохое кино, писались недурственные книжки и была хоть какая надежда если и не на перемену участи, ( то ) но на продолжение банкета минимумом Ходаковского.