Вегас как рыба лабардан

Я знал все коварство этого зелья, плохоочищенного и в комочках ; смуглый мекс, втиснувший нам его, косился многозначительно на перламутровую рукоятку заткнутого за ковбойский ремень дамского револьвера, любят они такие, что сутенеры в цветастых рубашках с длинными кончиками воротников, что русские эмигранты в развращающих правосознание финских дутышах, этих вопиющих половых признаках превалирования над окружающими в условиях тотального дефицита хотя бы минимального привкуса рухнувшего на Потупчик п... ца, малопонятого девкой, ежели судить по неадекватности считывающей технологии Сноудена кошелки, то поминающей ублюдка Куравлева, то белобандита Корнея, по вздорной бабьей суетливости даже не вкуривая зловещую сущность неунывающего коалы, прямо предупреждавшего о выворачивании требухи читателей на потребу себе, моральному уроду.

- За гран - полпенса, - кривил губы мекс, вынимая из - за пазухи гадкие фотокарточки древних лошадей, гнусных и покрытых той неуловимой патиной шероховатостей и повреждений целлулоида, что испокон веков служила понимающим тревожной рындой : не смотри. Как Вий или новогоднее шоу в Брисбене, как сюжеты на Бибисях или кинофильмы Бертолуччи, вот просто не смотри. Не открывай глаз и при следующем мимолетном взгляде в зеркало, по - любому увидишь умного человека две ноги - два уха.

Доктор Гонзо недовольно хмыкнул. Удерживая в кулаке целый пенс, покачался на каблуках полусапог, инновационно выведенных космическим генералом Рагозиным, чью доспешную отставку потребовали господа Сенат за недосугом, и дернул за рукоять револьвер мекса. Щелкнул курком и мягко притопил собачку, выпуская все пять никелированных пчел с мягкими медно - цинковыми носиками ему в живот.

- На, сука !

Я бросился на угол. Выглянул. Трое нигеров по - прежнему обтирали стены возле Таммани - холл, ожидая почетного выноса старичка Байдена, раз в месяц позволяющего себя выносить в расшитом девственницами Магриба паланкине, черно - белая тачка с сонными копами притулилась у закусочной Жимми, одинокая харьковчанка устало брела по улице, ища целесообразного Монфиса, сгинувшего в героиновых пучинах притона Циммельмана, мешающего кандагарский порошок с известковым налетом на своей вставной челюсти. Спокойно. Повернулся к полинезийцу и методом зеленоберетистых десантников показал, мол, тыр, пыр, все ништяк. Доктор обшарил карманы мекса, брезгливо поджимая нижнюю губу Костина, также отставленного в грандиознейшей модернизации вертикали, но на данный момент ситуации трансплантологически наживленную на супесь, вырученную адвокатом за налима, в свою очередь, утащенного у сербских эмигрантов в Пасадене, Детройт, Кентукки. Выскреб плохоочищенный и перевернул труп на живот. Боже, что он делает ? Раздвинув ягодицы, он воткнул руку по самый локоть в анус мекса и долго что - то искал в кишках мертвеца, подражая Джонни Деппу, ну, он там у Чича нащупывает свежевыдавленный культяпкой геморрой, щеголяя цэрэушной майкой, тоже подвергшейся отставленности на сей день тектонических смен вех в моей ублюдочной стране, где из любой х... ни при неизменности заплывшего величием фюрера изображают перемены мест гауляйтера Франконии за нечто стоящее если и не мессы Анри Кятр, то уж повода для дискуссий всяко.

- Айда.

Я ломанулся за доктором Гонзо. Перебежав улицу, мы влетели в засранное трудолюбивыми пуэрториканцами патио, сплошняком увешанное по периметру внутренних стен избирательными плакатами с лыбящимся старичком Байденом : тут он целует розовую попку родившегося в семье людоедов младенца, там присутствует на торжественном открытии нанотехнологичной фабрички Кьюсака, криворуко приспособленного руководить и направлять в любую сторону. Упав на жосткую лавку, мы поделили мескалин пополам, тут же зажевали и закурили, я -  " Лаки страйк ", полинезиец - трофейный  " Казбек ", тупо улыбаясь друг другу.

- Ни х... я не действует, - убитым голосом произнес доктор Гонзо.

- Обожди, - внушительно буркнул я, расчесывая комариный укус. Сука. Подлетел еще на въезде в город, занудливо жужжа и тряся прозрачными крылышками, впился в бицепс, наливаясь дурной кровью. Я смотрел, как он распухает, будто стратегический гений из далекой заснеженной России, так же вот угрожающий свободному миру : если не разбудит жужжаньем, так хоть кровушки напьется из бицепса гонимых нацистами по пустыне докторов журналистики.

- Не торкает, - ныл доктор Гонзо, зачем - то вставая на четвереньки.

- Фуфло, - подтвердил я, залезая на спинку лавки. Закатил глаза и вспомнил единственную диагональную, как она вот так же торчала на лавочке вся такая одинокая.

- Ладно, - промяукал доктор Гонзо, - пойдем искать магнитофон для особенной музыки.

Я запрыгнул ему на спину и мы покатили по улице, бесконечной серой лентой уводящей нас прямо в небо.