Просто хорошее кино - шестьдесят три (Жена с мужем в кино эро рассказ)

Моей любимой Таре Эмори, чьи красочные фотосеты полностью затмевают идиотические попытки Мэтта Тархуна вписаться в нашу с Бэйли любовь

Поднявшись по каменным ступеням древней башни, сквайр, скрестив сухие руки на груди, встал посреди зала, точно заняв положение между окном, выходящим на вересковую пустошь, гранитным алтарем с сидящей на нем базальтовой жабой и криво висящим на стене портретом предка, своей запечатленной в масле и сепии сардонической усмешкой весьма напоминавшего самого Ричарда Биллингтона - фамильные черты, этот торчащий упрямо вперед подбородок, узкие, словно прорубленные резцом скульптора, глазницы, нависшие над блестящими глазами кустистые брови перескочили через сотни поколений, проявившись в дальнем наследнике зловещего владетеля Аркхэма. Сзади чуть слышно кашлянул Мисквамакус.

- Знаю, - сказал сквайр, рассматривая проведенную слугой по плитам пола меловую черту, - к тому же совершенно не слышно козодоев.

- Они молчат, - прошелестел индеец, шаркая подошвами. Он тенью метался за спиной сквайра, расставляя масляные светильники, свечи из жира некрещеных младенцев, бормоча богохульные и кощунственные заклинания, содрогаясь от ясного осознания творимого зла : ведь буквально сегодня утром они вдвоем слушали заграничные Бибиси, переглядываясь и хохоча, проклинали правящих страной руководителей и - страшно сказать - проявляли интерес к судьбам демократии, в это странное и подлое время вместившихся в одинокого глупостью кальмара, вяло плавающего в стеклянном флаконе с плотно притертой крышкой. Ричард даже подбегал к флакону, тряс его, ритуально плюя на стену и произнося имена Древних : Ксталтфу и Ельцина, Йарат - Совфеда и Ксальтотуна, не щадя забытых наименований бывших ранее.

- Расскажи мне, Мисквамакус, как именно они молчат, - коротая время до начала согласного крещендо рогатых жаб, что уже завозились в покрытом лилиями пруду, пробуждаясь от векового сна, более схожего со смертью, сквайр и его верный слуга часто развлекались, обсуждая или вновь переживая многие приключения, случившиеся с ними за долгие эоны перевоплощений. В прошлый ритуал, к примеру, Ричард вспоминал безнадежную атаку на форт Пьюи в Камеруне, где храбрый капитан Менжу потерял свою руку, на что Мисквамакус глубокомысленно заметил о невозможности отрастить по обычаю ящуров конечности, но если ведать, то и это не представляется невозможным. Он снял свою рубашку, демонстрируя трясущемуся от ярости сквайру горб, кошмарный осклизлый нарост, в котором, казалось, кто - то шевелился и жил своей жизнью, питая ужасающий рассудок организм жизненными соками индейца, нисколько не теряющего бодрости духа, если судить по его циническим выкрикам.

- О, Горго ! - орал Мисквамакус, тряся горбом и скача в тени сочащихся влагой стен. - О, Мормо ! О, Самуил Абрамыч, и присные в веках !

- Глохни, - попросил тогда сквайр, чувствуя отсыхание ушных раковин, и Мисквамакус послушно умолк, продолжая шевелить жабрами.

- Когда ты проходишь в конюшню, - начал свой рассказ индеец, устало присаживаясь на треугольную скамью у самого входа в зал, - то чуешь запах свежего навоза, слышишь, как ходют кони ...

- Ищут кони, - вступил в свой черед Биллингтон, прекрасно зная очередность произнесения ритуальных слов и - иногда - целых фраз, чотко скомпонованных в разврат и непослушание.

- Ищут кони, - согласно выл Мисквамакус, сотрясаясь, - но ты спокоен и мрачен, как воздушный шарик в жестких руках несогласного, ты приникаешь к куче свеженаваленного конями говна и погружаешь туда, во тьму, во влагу и теплоту свой горящий лоб, не забывая помянуть протопопицей сгинувших и не настоящих ведьм Надьку и Машку ...

- Да прокляты будут ! - взвизгнул сквайр, топая щупальцем.

- И там, - понижал голос Мисквамакус, ощущая рост горба, - в говне и кромешном ахуе ты услышишь, как молчат козодои.

- Истинно, - подтвердил Ричард, слышавший эту историю тысячу и семь раз.

Мисквамакус ошарил и цымбалы строго звякнули, отдаленным аккордом возлагая плиту на Виктора Онопко, например. Рогатые жабы запели свою нескончаемую песнь, мошкара и гнус всклубились и вот тут, именно в этот самый момент подал несмелый голос первый козодой, прячущий тело в утесах. Над ним метались обезумевшие гагары, глупый пингвин в далекой Антарктиде переступил на своих костылях, забираясь на ходули, а в Киеве казала титьку лысому мужу ехидная жонка Лизка Готфрик, точно так же утратив доверие с интересом, как и все прочие, кто лишь помыслит на русском. И х... й на них, как говорится и пишется, на всех, ибо ( шикарное словечко ! ) оказалось эмпирически, что шесть с половиной процентов - ни хрена не девяносто три с мелочью.