Химия любви, гл. 24 aka Рассказы о любви

18+

Аннотация: Они встретились случайно и сразу влюбились, но жизнь развела героев на долгие два года, за которые в их судьбах произошли перемены. Теперь нужно сделать всё, чтобы быть вместе, ведь только друг с другом они чувствуют «химию любви»…

История о любви, верности, решении сложных вопросов, которые ставит жизнь, о муках ревности, умении прощать и отходить в сторону, если ты – третий лишний…

Пред. глава:

Глава 24

Прошло три месяца с того вечера в ресторане, когда Марк понял, что она переехала в Петербург, что у неё началась другая жизнь, он очень надеялся, что счастливая. По срокам, она должна была уже родить. Зачем он приехал на её улицу, к её дому, и сам не мог бы объяснить. Даже силой привычки нельзя было это назвать, он не был там очень давно. Июльский вечер был жарким, от асфальта шли испарения, хотелось куда-нибудь за город, а лучше бы устроить себе наконец отпуск. Не выходя из машины, он поднял глаза на её окна. Странно… Впрочем, возможно, квартиру продали, что было бы логично. Ухо различило плач младенца. И словно бы он шёл именно из её, открытых сейчас, окон… Марк сидел в раздумьях. Совсем неподходящее время, чтобы из Питера привозить младенца в Москву, тут жара переносилась гораздо тяжелее… Наверное, всё-таки квартира продана, просто у новых хозяев есть маленький ребёнок. Однако что-то мешало взять и уехать. Он вышел из машины, немного поколебавшись, нажал цифры домофона. Не спрашивая «кто», ему открыли, он лишь успел услышать, что малыш плачет именно в этой квартире. Поднялся на её этаж. Опять немного поколебавшись, нажал звонок. Щёлкнула собачка замка, она открыла дверь. Уставшее, но по-прежнему прекрасное лицо, обрамлённое волнистыми каштановыми локонами, только в глазах печаль и суровость, а тёмные круги выдавали бессонные ночи. Она была в домашнем ситцевом сарафане, на руках младенец, по случаю жары лишь в одном памперсе, скорее всего мальчишка, очень миловидный, что было неудивительно при таких красивых родителях, с густой тёмной шевелюрой, выглядел чуть старше, чем ожидал Марк. Впрочем, его собственному сыну было уже одиннадцать и он забыл, каким тот был в столь крошечном возрасте, он не разбирался в младенцах и не стремился к этому. Обидеть бы никогда не обидел, но и умиления не испытывал. В паре «мадонна и дитя» его всегда интересовала лишь мадонна. С появлением незнакомца малыш перестал плакать, зацепился за него взглядом, зачмокал соской. Кроме них, в квартире, судя по всему, никого не было. И в прихожей – никакого намёка на мужские вещи.

— Здравствуйте, Марк, – сказала она так обыденно, будто совсем не удивилась. И ушла вглубь квартиры. Он, сняв обувь, прошёл следом. Она назвала его по имени. Значит, увидела его «послание» на донышке шкатулки…

В её доме он словно попадал в детство, точно так выглядели квартиры его бабушек-дедушек. Лена, скорее всего, получила её в наследство и не успела заменить мебель. В комнате рядом с разложенным диваном со смятой постелью теперь стояла детская кроватка, на столе и полках дубового шкафа-серванта – стопками памперсы, распашонки, пелёнки, бутылочки с сосками, молокоотсос (помнил этот прибор по первой своей жене, ставшей матерью его сына) и прочее, что составляет антураж квартиры, где есть маленький ребёнок и где хозяйка не успевает следить ни за чем, кроме грудного малыша…

— Лена, я ничего не понимаю. Что вы здесь делаете?

— Вообще-то, я здесь живу, вы забыли? – усмехнулась она.

— Вообще-то, я надеялся, что вы вышли замуж и живёте с мужем в Петербурге.

— Я тоже какое-то время на это надеялась…

— И что же произошло? Он… бросил вас? – Марк не мог прийти в себя от изумления.

— Вам ли не знать, что бросают женщины.

— Так-так… А причина? Он изменил вам?

Лена села на диван, малыш окончательно успокоился на её руках.

— Присаживайтесь. Что-то вы в этот раз ведёте себя не как дома.

Она стала другой. Раньше в её голосе и поведении не было и тени иронии.

Он опустился на стул, продолжая её разглядывать, пытаясь докопаться до причин таких перемен.

— Он не изменял. Но думает, что это сделала я. И думает, что именно с вами.

— Но… – Марк растерялся, что бывало с ним крайне редко, он даже не мог бы вспомнить, когда… – но это легко исправить. Я могу поговорить с ним.

— И что, по-вашему, должно будет произойти? Я, по мановению волшебной палочки, прощу ему его подозрения?

— Лена, но так нельзя… Нельзя разрушить столько жизней из-за упрямства. Нужно уметь прощать…

— Вы сменили амплуа? Заделались проповедником?

Марк молчал. Пожалуй, впервые в жизни он не мог найти убедительные аргументы в споре с собеседником. А с учётом того, что противостояла ему сейчас женщина, такое точно было впервые. И что он вообще делает? Зачем её уговаривает? Для чего он сюда приехал? Разве не продолжало в нём жить желание обладать ею? И, возможно, не только обладать, но и просто быть рядом…

— Вы можете рассказать мне подробнее, как теперь протекает ваша жизнь?

— На холодильнике висит моё расписание. Там всё по часам.

— Вы поняли, о чём я.

— Мне пора кормить сына. Отвернитесь. Можете пока на кухне попить чаю.

Марк вышел из комнаты. На холодильнике действительно висел распорядок дня молодой мамы. Глядя на него, становилось понятно, что только женщина в состоянии справляться с этой ролью. Он ещё помнил те дни, когда его собственный сын находился в пелёнках, и помнил, что он довольно быстро не выдержал этой почасовой рутины, не сбежал в тот момент совсем, но частенько позволял себе «отдых на стороне», а потом, через три года, сбежал и совсем… Нет, семья не для него. Ему нужно вернуть Лену мужу. Он должен быть уверен, что эта женщина счастлива. С ним она счастливой быть не сможет.

— Лена, мне уже можно войти? – спросил он, выждав четверть часа.

Услышал суровое «нет».

Пришлось действительно ставить чайник. Потом, продолжая удивляться себе, помыл посуду, скопившуюся в раковине, хотя рядом стояла новая посудомоечная машина. Скорее всего, у Лены не было времени, чтобы загружать её по правилам, складывать в раковину было гораздо проще. Наконец услышал её шаги. Она была без младенца, видимо, положила его в кроватку. Окинула взглядом стопку вымытых чашек и тарелок, отреагировала спокойно:

— Спасибо.

Села за стол, он подвинул ей чашку, налил чай. Она в задумчивости смотрела на его руки, вряд ли видела… Такой взгляд, «в себя», он уже наблюдал у неё однажды, в кафе, когда она кардинально изменила их отношения, вдруг превратив его в «советчика».

— Так как протекает ваша жизнь? Вы с ним видитесь?

— Конечно, он приезжает каждые выходные. Гуляет с сыном, пылесосит квартиру, моет посуду, наполняет холодильник продуктами на всю неделю, – её губы опять тронула усмешка.

— Лена, вы его любите? Ведь на самом деле всё упирается только в этот вопрос. Ответьте себе на него, и вам станет понятно, правильно ли вы поступаете.

Она молчала, вертя чашку на блюдце.

— Я понимаю, вы испытали обиду, как любой человек, с которым поступили несправедливо. Но… поверьте мне, он не сделал ничего, что выходило бы за рамки мужской психологии. То есть сейчас вы, по сути, обвиняете его в том, что он мужчина… Если вам станет легче, добавлю, что я сильно поспособствовал его подозрениям. Мне не верится только, что он вам их высказал…

— Он не высказывал… Я сама догадалась…

Марк смотрел на её серьёзное и печальное лицо, ему бы хотелось увидеть на нём улыбку.

Протянув руку, взял её ладонь в свою, сжал легонько.

— Чувствуете что-нибудь?

— Что? – она удивлённо подняла на него глаза.

Он убрал руку, усмехнувшись.

— Вот именно, ничего… А когда он берёт вас за руку, что чувствуете?

К её щекам прихлынула кровь, в глазах блеснули слёзы.

— Пожалуй, вам пора уходить…

— Хорошо.

Марк поднялся, вышел в прихожую, надев ботинки, сказал, выпрямляясь:

— Завтра суббота. Я так понимаю, он приедет. Попробуйте себе представить, что это последний день, когда вы его видите…

Он закрыл за собой дверь. В машине посмотрел на свою ладонь, до сих пор чувствовал прикосновение к её руке. А она – ничего. Он был лишним элементом в её химической формуле…

След. глава: