Итальянский этюд в ковидных тонах, гл. 55

18+

ЧАСТЬ 2

КОВИДНЫЕ ТОНА

Пред. глава:

Глава 16 (55)

Москва. 4 июня 2020 года.

За почти неделю тесного общения с тестем и тёщей (из-за строгих карантинных мер тесного – в буквальном смысле слова: все учебные заведения были переведены на дистанционное обучение и Полины родители работали из дома) Витторио сумел окончательно с ними подружиться. Его итальянская лёгкость и открытость характера сначала полностью очаровали Галину, а потом и более сдержанно настроенного Валентина. Как родителей, их особенно подкупало то, с каким неослабевающим интересом слушал он истории про Полину начиная с её младенчества, с каким волнением и любовью разглядывал её фотографии в пухлых семейных фотоальбомах. Волнение, которое не мог скрыть Витторио, было, впрочем, связано не только с желанием узнать о своей избраннице как можно больше, но и с печальными размышлениями: вот Полиночка только родилась, ему же почти шестнадцать, он уже вовсю влюбляется и целуется с девушками; вот ей два годика, он проводит свои ночи в постели с Анитой, скоро родится его сын; вот ей четыре, у него роман, он впервые изменяет жене… Витторио исподтишка бросал взгляды на тестя, наверняка того посещали те же самые мысли, когда он узнал от Полины, кто её жених…

Накануне выписки Витторио долго разговаривал с Полиной, пытался подбодрить её, она так боялась, что в последний момент опять что-то случится. Они были в разлуке ровно три месяца. А из-за её нежелания говорить по видеосвязи последнюю неделю – и не виделись. Полина даже призналась ему, что не будь её мечта обнять его поскорее слишком сильной, то она попросила бы его не приезжать в роддом, чтобы её забрал отец. И лишь после того, как она приведёт себя в порядок, она бы ему показалась.

— Полюшка, я никому не уступил бы своё место подле вас с Кристиночкой в такой день, даже если бы ты меня слёзно упрашивала. Я тоже умею быть упрямым. В конце концов у меня есть права мужа и отца, – с шутливой серьёзностью возразил он.

Вместе с Полиными родителями он подготовил комнату и квартиру для прибытия молодой мамы с малышкой, им предстояло пожить в стеснённых условиях ещё неделю, если вывозной рейс в Италию состоится в запланированный день. И за неделю успеть сделать все нужные документы – получить на Кристину свидетельство о рождении и вписать её в Полинин паспорт. На рейс в Консульстве он уже зарегистрировался.

— Ну что, зять, поехали? – спросил утром Валентин, с затаённой улыбкой наблюдая, как нервничает Витторио.

— Да, едем, – тут же вскинулся тот.

Пройти к отделению, откуда происходила выписка, допускался лишь кто-то один, а потому Валентин остался в машине, Витторио же с пакетом, в котором лежали вещи для дочки и, в качестве шутки – красная атласная ленточка, с трепетом направился ко входу. Ему, по ставшей уже привычной схеме, измерили температуру, забрали из его рук пакет, велели ждать снаружи. Никаких цветов, воздушных шаров и конфет приносить с собой не разрешалось. «Бедные девочки», – думал Витторио о всех, кому довелось стать мамой в такой непростой период. Невольно вспомнил, как встречали из роддома Аниту с маленьким Джованни – большой и весёлой толпой родственников с кучей подарков и цветов…

Он так задумался, что не заметил, как открылась дверь отделения и на ступеньки крыльца вышла Полина с «девочкой в розовом конверте». Она действительно вплела себе в волосы красную ленточку. Глаза над медицинской маской были наполнены и счастьем, и робостью.

— Полюшка, – выдохнул Витторио, опомнившись, бросился к ней; забыв, что и на нём маска, прижался к ней лицом, одновременно забирая у неё из рук дочку.

— Ну и зачем ты мучила нас обоих целую неделю?! Ты ещё красивее, чем я тебя помнил! – он не кривил душой и не променял бы её измученное испытаниями личико ни на какое другое.

Полина счастливо засмеялась. Жадно втянула носом воздух.

— Как я соскучилась по улице! Как я соскучилась по тебе…

Дома, пока тесть и тёща с умилением возились с внучкой, он бережно купал свою жену, смывая с неё больничные запахи, заново узнавая её тело, а когда они наконец-то оказались вдвоём в постели, целовал её шелковистую кожу.

— Не пропускай ни миллиметра, – шептала Полина.

— Не волнуйся, ни за что не пропущу…

Москва – Рим – Флоренция. 12 июня 2020 года.

Самолёт оторвался от московской земли и стал набирать высоту. Малышка на руках у Витторио захныкала во сне, наверное, ей заложило ушки. Он заволновался. К дочке он испытывал какое-то неизведанное ранее чувство. Это была не просто нежность, не просто умиление, не просто радость, не просто желание заботиться и оберегать, а что-то, для чего он ещё даже не придумал слово, а может, его и не существовало. И в его любовь к Полине добавились новые краски, она не стала больше, больше было уже некуда, его сердце и так едва вмещало её в себя, но теперь появилась ещё и благодарность за такой драгоценный подарок, за крошку, которую он держал в руках и на которую не мог наглядеться.

Полина с ласковой улыбкой смотрела на мужа. Она не сомневалась, что он будет замечательным отцом, и он вполне оправдывал её ожидания. И опять часто казался ей мальчишкой, настолько растерянным бывал его взгляд, когда малышка начинала кукситься, а тем более плакать, даже если причиной было очевидное желание просто поесть.

Наконец набор высоты закончился, Кристина успокоилась, у Витторио отлегло от сердца, он повернул голову, чтобы взглянуть на Полину. Встретился с ней глазами.

— Grazie, amore mio, – сказал он, наверное, в миллион первый раз и надолго задержался на её лице, любуясь и привыкая к новым чертам. Материнство наложило свой отпечаток, она словно бы повзрослела, наполнилась мудростью и будто бы узнала о нём что-то такое, чего он сам про себя не знал. Она снова заполнила собой его память, вытеснив всех и вся, развеяв его печальные размышления, которые преследовали его, когда он рассматривал её детские фотографии. Полины родители, понимая, как они истосковались, всю неделю старались выделить им как можно больше времени друг для друга, взяв на себя заботу о внучке, так что Полине нужно было только кормить. Выходить на прогулки всё равно было нельзя, и они упивались любовью. И даже во сне то его, то её губы шептали: Baciami (Поцелуй меня), и она или он просыпались и целовали снова и снова…

След. глава: