Кентуккский Дарби

Моей любимой Дженнифер Тилли

Я собирался как следует отоспаться в самолете, запасся валиумом, подделав подпись доктора Зельца на рецепте, прикупил кукурузного виски, немного пофлиртовал со стюардессой, веснушчатой и кривоногой, плюхнулся в кресло, напевая про себя из  " Стоджесс", как на соседнюю седушку уселся здоровенный оглоед, тут же зачем - то представившийся мне :

- Дарби.

" Да уж вижу ", - подумал я, стараясь выглядеть не слишком разочарованным. Не скажу, что я ожидал увидеть вместо длинного мудака какую блондинку, но этот мускулистый конь, так и пышущий здоровьем, вызывал странные реакции в моем измученном длительным похмельем организме, не изжогу, но что - то схожее, наполняющее рот тягучей слюной с железистым привкусом, словно сосал ты пуговицу, как у Лондона описывается борьба с морской болезнью, или гвоздь, недурно представленный Сарояном в краткой новелле о заблудшем сапожнике, проглотившем гвоздь.

- Я лечу в Кентукки, парень, - доверительно прошептал он, вбивая кулачищем свой портфель в карман вперидистоящего кресла, - у меня там живет зазноба, мужик. Такая баба ! Как бульдозер.

Он заржал, обнажая крупные зубы, мигнул стюардессе и вот уже нам таранят уставленный бутылочками поднос. " Гад ", - убедился я. Он будто знал, что мое длительное похмелье вызвано не безденежьем, что часто случается даже с профессорами журналистики, влетевшими в долги Педро Муантебло, поставляющего лучшую кислоту на Восточное побережье, а научной методой, вычитанной мною в женском журнале в Бостоне. Я торчал в приемной издателя, от нечего делать рассматривая круглые коленки секретарши, зевая и сдерживая позывы чихнуть, или перднуть, или заорать ей в ухо, или выпрыгнуть в окно, или выстрелить посреди приемной из дробовика, в общем, скучал, коротая растянувшиеся минуты, пока пан Мошка разговаривал с забулдыгой Чинаски, вот мне и попался на глаза этот журнал. Пролистал, улыбаясь в одинаковые рожи хищных баб, только и ждущих очередного дурака, готового предоставить чековую книжку и  " Кадиллак " пятьдесят третьего, реставрированный, с новой резиной и хромированной пепельницей, и нашел статью в самом конце, где долго и нудно описывалось, как продлить похмелье. Помнится, я еще удивился. Это каким надо быть уродом - мазохистом, чтобы продлевать похмелье ? Может, они еще кумар посоветуют длить до бесконечности, пока не обосрешься или тебя не ударит инсультом ? Чотким таким параличом, чтоб слюни стекали на подбородок, ноги тряслись и вместо отрывистых звуков слышалось бы только щелканье зубов, как у течной самки койота.

- Жахнем, - предложил он, смешивая содержимое пяти бутылочек в алюминиевой фляжке. Клянусь, не вру. Он вытащил ее из внутреннего кармана пиджака, натуральная фляжка периода сухого закона, я даже уронил ручку, чтобы был повод нырнуть вниз и увидеть его ботинки. Нет, не двуцветные тенниски, как я втайне надеялся. Обыкновенные коци ручной работы, баксов триста такие ходят у  " Братьев Брукс", а у ниггеров на углу можно отовариться за пару долларов. И то жирно.

Жахнули. Я закрыл глаза, блаженно постанывая, но этот конь не хотел молчать.

- Понимаешь, парень, - журчал он уверенным голосом, - в прошлом году я был на Гавайях, писал диссертацию о влиянии древних культов на торговлю подержанными кальсонами.

Думая, что ослышался, я распахнул глаза и внимательно глянул на Дарби. Нет, вроде не псих. Хотя, кто знает.

- Весьма прибыльный бизнес, - как ни в чем не бывало бубнел он, сжимая фляжку напрягшимися пальцами, - скупаешь на вес, продаешь поштучно. Мой тесть, мистер Слонам из Бостона, сделал свой первый миллион на идее вторичного использования подгузников, получаемых из домов престарелых по ежегодной подписке штаб - квартиры Демократической партии.

Вот оно ! И не верь после такого в судьбу. Пон Мошка, вручая мне аванс, нудел и мямлил, пока прямо не потребовал по прилету в Кентукки выслать ему телеграфом статью политического толка, ну, там экспансия китайско - японского капитала, междоусобная неразбериха в Сенате, скандал с О*Харой, в общем, обычная байда, а я, начитавшись женского журнала, лишь оглоушенно мотал головой, решив про себя попробовать продлить похмелье, сам не знаю, зачем и для чего, просто решил, уперевшись как осел. Не буду даже пивом, все, аллес.

- Короче, есть у этих придурочных гавайцев такой бог местный, забавный малый, кстати, Лом - оглы Буцураев, видимо, судя по наименованию, происходящий из репрессированных русским самодержавием черкес, каким - то образом попавший на острова. Не хочу тебя нагружать, мужик, подробностями культа карго, прочей научной херней, просто поверь, что у первобытных так устроено, нарисуется какой потерпевший крушение боцман, как готово, в следующем поколении уже ходят байки о страшном демоне, что ходил в полосатой рубахе и трахал местных баб строго в жопы.

Я заслушался соседом. Чаще всего из этих одноразовых, как выражался Паланик, ничего толкового не выжмешь, а Дарби так и сыпал подробностями, разбрасывая изюм горстями. Истинная находка для любого, кто мнит себя писателем. Я мнил. Поэтому слушал, незаметно накачиваясь алкоголем.

- Мистер Дюк.

Я открыл глаза. Надо мной бились стюардесса, бортпроводник и второй пилот, поливая голову водой, хлеща по щекам и выкручивая уши.

- Уфффф, - выдохнул первый пилот, появляясь в дверях в их кабину, - а мы уж думали, что кони двинул.

Я огляделся. Пустой салон лайнера, ночь в иллюминаторе. Мать твою ! Мы ж должны прилететь в Кентукки в полдень, какого хрена ночь ?! Видимо, я говорил это вслух, потому что стюардесса горестно шепнула бортпроводнику :

- Вконец допился, мы же в аэропорту Гонолулу, ждем мистера Хейли.

Тряся головой, я постепенно приходил в себя.