Художники прекрасно всё понимают

— А что, я все время должна стоять в твоем кабинете в непредусмотренной штатным расписание позе? Иногда я тоже работаю.

Лыбится он, конечно. И привычными движениями делает привычное дело, которое входит в мои негласные, не предусмотренные штатным расписанием обязанности. Хочешь совсем убить мою репутацию?

Человек человеку — бульк, пузырик и пшик — не забывай это. Так что не питай иллюзий. Это я еще не горю про нашу бухгалтерию во главе с этой карлицей в сарафане, эту подлинную кузницу сексуальных кадров для панелей Нового Уренгоя.

— А, тем временем, ветер задувает грусть и тоску в самую душу... Как же я тебя понимаю, кукла Лена! Скажу больше — похоже, где-то, похоже, уже кто-то испускает последний вздох...

— Ты меня совсем не любишь, христопродавец! А я что? Я девушка бесправная. Ты же мне деньги переводишь на карточку «Мир» за то, что я с тобой сплю. А кому хочется пойти с лопатой пойти в атаку на троллейбус? Но, к сожалению, ты не ловишь этих искорок правды.

— Ну перестань, кукла Лена. Идиллия в наших отношениях достигла неслыханных вершин. Даже несмотря на общее критическое настроение широких народных масс (см. картинку над текстом) к нашему счастью. Приведу, для иллюстрации этого положения, красноречивый пример:

После Войны советская элита как-то резко банально одичала, деградировала до уровня теперешних талибов. Это проявлялось абсолютно во всем. В 1948-1952 годах страна стремительно скатывалась в мрачное Средневековье. Были утрачена даже сугубо естественно-научные знания, не говоря о гуманитарных дисциплинах, которые были выполоты почти под корень.

— В общем — было хорошо, но не «Вау! ». И тут, как обычно, евреи сразу смело бросился восстанавливать попранную справедливость. Я поняла.

— В обществе властвовала всеобщая паранойя, как во времена победного шествия инквизиции и крестовых походов. Процесс Просвещения советской элиты начался только после смерти Сталина. И, тем не менее. Именно в это время в СССР было создано ядерное оружие. Это я к тому, что даже в эпоху самого мрачного мракобесия настоящие художники всегда прекрасно всё понимают, кукла Лена. На то они и художники.

— Громко он обличает. Прям сверкнула очами, что враг убоялся! Неуемная страсть к переменам общественного и политического строя огнем его жжет изнутри. Космополит ты безродный после этого. А, еще, феноменальный трус и, возможно, даже двойной агент империалистических разведок.

— И это всё не просто так, кукла Лена. Это я к тому, что прекрасно понимаю, что ты работаешь. При всем моей в тебя влюбленности. А не художника ты в любом случае ни в чем не убедишь. Даже если будешь в мой кабинет в парандже входить.

— Ну просто шедевральный пизъдец случился с человеком. Рассуждает он. Заслужила я у него эту гневную отповедь. Ну и не эталонный негодяй ты после всего этого? Да на тебе клейма ставить негде! Разве что там, где обрезание когда-то сделали.

— Этот вопрос, конечно же, может быть истолкован и превратно. Но кукла Лена, я знаю, не такая…

— Нет, я такая! Тебе бы, в твоем возрасте, сосать бы безалкогольное пиво беззубым ротиком. А ты по тундре с высунутым языком бегаешь — на содержанку зарабатываешь. Уже офис пустой, а он тут с договорами все ковыряется. Быстро поли домой, я на кухню хочу. Я тебе содержанка или коллега по работе, в конце концов?

— Ты права. Это самое время озаботиться просто полюбоваться на звёзды, кукла Лена. Вернее, на одну звезду, которая будет передо мной стоять у плиты в пеньюаре.

— Мы уже никогда не знаем в точности, что она кричала в эту минуту — «Ой! » или «Ай! ». Возможно, там даже прозвучало: «Да пошел ты... ». Не лапай меня. Всё дома, сказала же. Я уже где-то потеряла юбку, но еще не потеряла боевой задор! А ну — быстро домой.

— Да-да, я припоминаю: «Но, как оказалось, что не всё так однозначно в подлунном мире. Потому что вдруг девушка встрепенулась, как боевой конь при звуке рожка на бивуаке. В результате чего с нее сначала на пол упало платье. А потом и женская честь, на которую он так необузданно покусился…».

— Таких деталей история не сохранила, нехристь ты царя небесного. Но мы можем допустить, что они будут иметь место.

— Ты права, кукла Лена. Действительно, что-то мы с тобой сегодня тут что-то засиделись…