Ещё одно безумство. эротика 18 aka Эротика онлайн

Мне всегда казалось, что мы из того поколения, которое уже не склонно к авантюрам; здорово же я заблуждался!

Приближался юбилей, Софьюшка моя обзвонила подруг и просто знакомых, пояснила наши затруднения. Она искренне хотела, чтобы день рождения мы хоть раз сделали запоминающимся, благо – сфера услуг набрала такие обороты, что нам и не снилось.

В один прекрасный день она вышла на кухню с распечатанными листами, они ещё тёплые, прямиком из принтера. Я долил в заварку кипятка, погрузил минусатор на двадцать пять секунд, промыл его и приготовился слушать. Раз Софьюшка хочет – пусть же так и будет!

На удивление, она подсунула лишь верхний лист:

– Ознакомься, с кем мы заключим договор. Остальные – это всё варианты сценариев, на наше усмотрение. Я выбрала, а для тебя пусть он будет сюрпризом.

Чай остывал, пока я погрузился в чтение… и не смог оторваться, пока страница не закончилась. Про себя подумал: какие таланты пропадают! Как можно преподнести текст, чтобы он схватил за нос с самых первых строк? Вам бы книжки писать, а не корпеть в офисах, всеми силами помогая компании прославиться и завоёвывать новых клиентов.

Если в двух словах, то имениннику компания предлагает некоторые услуги, сообщаемые отдельным списком, ибо они иногда скользят на грани нарушения законов. С местным законом компания уже имела неприятности, поэтому свою деятельность она развернула на одной из планет, в двух часах лёту от Земли.

Поскольку часть населения только через конфликты на местах добивалась отдельных изменений в жизни, пошуршать на периферии, без повального надзора, показалось забавным. Почему бы и нет?

Два дня я ходил, накручивая себя, пытался вытянуть у жены хоть два-три слова. Наши женщины умеют поддерживать в тонусе, если удалось поймать на крючок.

– Хорошо, не хочешь по сценарию, скажи хоть, кто приглашён.

– Два списка. Люди постарше тебя интересуют меньше?

– Давай второй.

Софьюшка называла имена, и я понял, насколько повреждена память у человека к ста пятидесяти годам! Кого-то вспомнил, над другими – задумывался, вкраплениями шли имена братьев и сестёр; тут меня слегка отпускало. Неожиданно для себя, сделал открытие: а ведь я согласился только ради того, чтобы вырваться из-под надзора, ничто иное так не привлекало в затее. Наверное. Но я больше радовался за неё: давненько не наблюдал такого озорства и задора в её глазах! Она просто жила сценарием, который выбрала для меня. За три дня до события, я дважды ловил её за чтением страниц, к каким доступа не имел. Волнение разбирало, против воли, и одной ночью я решил почитать сам этот список, который запирался в её ночной тумбочке.

– Ты куда? – Софья уличила меня в смене маршрута, когда наступил на её тапочки, когда поздно говорить, что топал в туалет.

Она зевнула, потягиваясь, в потолок сказала:

– Придётся утром поискать место понадёжнее. Ложись! И обними покрепче. Чтобы не соблазнился на вторую попытку.

Само собой, слов на ветер она не бросает. Больше я не видел её с текстом, зато постоянно оказывался у неё на глазах.

– Водички принесёшь?

– Пойдём вместе… – Блеск в её глазах только нарастал, какие-то новые слова находила для меня. Надеюсь, всё по сценарию. Например, так: «За день до вылета, вы обязаны подогревать интерес супруга к событию всеми силами, на какие способны. Раз он отважился на ночной поход за сценарием, вы на верном пути. Итак, вам осталось продержаться ещё одну ночь, всё остальное мы берём на себя».

Последний вечер дался с таким трудом, что мы оба рухнули в постель и проспали до половины пятого. Она меня разбудила. Схватила за руку и с облегчением выдохнула:

– Ты здесь? Ф-фу! А мне  приснилось, что ты нашёл и читаешь в туалете. Дай сюда руку!

Под её правой грудью всегда руке комфортно, мы оба знаем; буквально за минуту перед тем, как снова погрузиться в сон, я попенял себе: зря столько времени и сил потратил, с нулевым результатом. А мог просто наслаждаться сном и не накручивать себе мозги.

В полдевятого, как обычно, робот вкатил две тележки; с утренними процедурами у нас строго. Прополоскать рот, почистить зубы, причесаться, побаловать кожу рук и лица сложным восстанавливающим составом «Лентяй», полотенце, – и мы можем полюбоваться друг другом, раз привели себя в порядок. Тут и завтрак. Лет двадцать, как мы отказались от кофе, – он активно выводит кальций, об этом на днях сообщили учёные. Где же вы были сто-сто двадцать лет назад? Мы бы ещё лучше сохранились! Выглядеть на шестьдесят, как раньше предки, в свои полтора века – не предел, начни мы раньше. Кофе старит, хотя производители стали добавлять вещества-окислители. Ну, да бог с ними, мы перешли на зелёное вино, и нисколько не жалеем.

Робот сегодня что-то больно зачастил:

– Отправление через сорок минут.

– Да зна… Спасибо, что напомнила.

Софьюшка положила руку поверх моей:

– Возьми себя в руки, умоляю. Я её попросила напомнить.

Я пожал плечами. Ладно, пусть, я промолчу, раз ты просила.

Такси плавно набрало скорость, на второй минуте я уже вцепился в перекладину для пассажиров. Взлётное поле выпрыгнуло совсем неожиданно, из созвездия девяти небоскрёбов. Красавец-лайнер принимал на борт людей, механики завершали осмотр узлов. Капитан с командой ожидали своего времени, пока же наблюдали за гостями, прибывающими со всех сторон.

Я про себя отметил, что у механика ветром унесло ветошь; как вечно цепляющийся за всё бинт, салфетка насмерть приклеилась к выступам разгонного колеса. Я, с нарастающим любопытством, следил за поведением механиков. Тот, что постарше, признаков волнения не обнаруживал, а тот, что моложе, хватился пропажи. С того ракурса, где находились оба, салфетку не увидишь.

– Что рот раскрыл? – любимая, щипком за мягкое место, привела в чувства. – На трап!

Мы сделали те самые два шага, какие до нас делали миллионы пассажиров, и лента потащила наверх, мимо авторегистратора, металлоискателей, лотков с вкусняшками и напитками.

– Да что с тобой, Сашенька? – Она заводилась, как будто я её нарочно злю. – Стюардессы в другой стороне. Стройненькие, не то, что я.

А я пялился на салфетку, пока она не скрылась из виду. Наконец, мои глаза получили передышку, я поднял их на супругу.

– Стройненькие, говоришь? – Но я слишком долго наблюдал за тряпицей, на стюардесс времени не хватило.

Входной проём проглотил нашу пару без особого аппетита, впрочем, как и многих других. Пешком пройти до своих мест – какая-никакая зарядка. Софьюшка бросила свою сумочку на кресло возле окна, чмокнула в щёку.

– Я на пять минут, семь – максимум. Хочу посоветоваться. Жди, я быстро!

Задержав свой взгляд на сумочке, я невольно начал диалог с капитаном:

– Вы заметили, что прилипло к разгонному колесу?

– Одним из первых. Вы тоже наблюдательны.

– А-а, ну, тогда я спокоен, извините, что влез в вашу сферу внимания.

– Вы поступили верно, в том нет ничего предосудительного… Теперь наша очередь взойти на борт, извините.

Над выходом из каюты вспыхнуло табло: «Перегруз 5 граммов…» Дошло до пятнадцати. Я подумал: та салфетка как раз и потянула бы.

В каюту заглянула стюардесса.

– У вас найдётся что-нибудь на пятнадцать граммов веса?

Идея просто осчастливила:

– Вы понаблюдайте, чтобы жена не вернулась, я в сумочке погляжу. – Как бы напуская туману, добавил: – У наших любимых иногда можно найти совсем ненужные предметы.

Тут до меня дошло:

– Извините, это всем каютам нужно сброситься по пятнадцать граммов, или только нашей?

Стюардесса ответить не успела:

– Ваша жена возвращается! – И такие сделала глаза, что я сунул в руки ей то ли помаду, то ли крем для загара ногтей. В знак благодарности, она одарила ослепительной улыбкой.

Сонечка разминулась с красавицей в коридоре, молча оценила формы и вошла, заперев за собой дверь. Бросила беглый взгляд на положение сумочки. Кажется, у меня всё получилось.

– Вот это да! Раз ты на красоток внимания не обращаешь, они сами в каюту лезут. Что она хотела?

Я случайно выдохнул два слова: «Пятнадцать грамм».

– Можешь не продолжать, я в курсе. Алкоголь урезали до пятнадцати граммов, не все пить умеют.

Табло над выходом не горело.

Любовь моя устроилась в кресле, сумочку установила на коленях.

– Теперь можешь задать первый вопрос по сценарию. Пока один.

Оказавшись перед огромным выбором, я растерялся.

– Может, не стоит?

– Стоит. Кто знает тебя лучше, чем я? Давай, у тебя же их куча и два вагона сверху.

Брякнул первое, что в голову пришло:

– Ты меня очень сильно любишь?

– Сам поймёшь, когда будет отработан последний пункт сценария.

– Тогда… это случится сегодня?

Софьюшка изменилась в лице.

– Вот и первый признак переутомления! Ты даром потратил массу энергии на разгадывание моего плана.

– А разве он не общий?

– Общий. Но для сюрприза нужен простор, хоть махонький.

– Махонький простор – это забавное сочетание.

– Ты хочешь мне всё испортить?

Мне пришлось встать на колено, прижаться в её пупок губами и согреть теплом. Скрытые камеры, установленные по проекту, могли зафиксировать, как она закатила глаза и плавилась от желания овладеть мною, прямо между кресел, на полу. У нас это семейный обычай, не регламентированный обстоятельствами и местом пребывания.

Моя рука скользнула по знакомому маршруту. Не встретив сопротивления, добралась до застёжки бюстгальтера. Мастер высшего разряда делает всё на высочайшем уровне, с качеством, достойным подражания, и скоростью… Только перед капитаном лайнера я готов снять шляпу и в скоростных показателях его первенство признать.  

Сюфьюшка плавно оседала, как лифт на первый этаж, пока не обнаружила ограничители. Стоп! Теперь меняемся ролями: я лифт, ты шахта, и... Как обычно, она не уловила мига, когда лифтовая шахта трусиков лишилась, – это тоже нужно уметь. Какой опыт у двадцатилетнего? Разве хоть один со мною сравнится? Вы хоть знаете, сколько у женщины сосков? То-то!

И пошёл лифт гонять по шахте, плотненько, без остановок на этажах. Жильцам дома придётся некоторое время походить пешком. По техническим причинам.

– Твою мать! – воскликнут операторы – потомственные импотенты, просматривая эпизод в записи. Учитесь! Двадцать лет без кофе и помидоров с картошкой, только здоровая пища и жизнь вне города. Город вас пожирает, особенно молодых.

С глазами, полными тумана, Софьюшка перекинула ноженьку, помешкала минутку и стала приводить себя в порядок. Я любовался ею, тихонько убаюкивал дружка, готового сорваться с цепи, наброситься на первую встречную. Невесомость, однако. Сколько детей зачато в космосе за последние сорок или даже шестьдесят лет? Никто не считал. Тут мы не первые, и на медали не претендуем. А вот пятнадцать грамм…

Она распорядилась, сделала заказ: две порции лучшего коньяку.

Мне начинало нравиться празднование юбилея. И это только прелюдия! Грязный секс вы можете найти на остановках транспорта, на лестничных клетках, но в семейной жизни пусть вас не смущают фантазии друг друга. Вчера я проявлял – сегодня очередь твоя. Чем хорошо постоянное партнёрство? После сорока лет совместного проживания, следует на два-три годика расстаться. Позванивать, напоминать о себе, и Любовь иного сорта вдруг распускает такие живучие, объёмные бутоны, что наука запирается в подвалах и предпочитает ни о чём не знать.

К восьмидесяти годам набегают разногласия, и опять разбегаемся лет на пять (у всех по-разному). Третий уровень уже удаётся поддерживать без конца, до конца, и, пока конец не виден, берегите молодца!

2

Высадку объявили по внутренней связи, а то мы уже начинали скучать и подумывать про лифт. Хоть дело может подождать, исправный лифт особо ждать не любит.

Это их счастье, что посадку совершили. Всякое разнообразие приветствуем. Софочка в сумочку заглянула.

– Эй, кто похозяйничал, признавайся!

– У тебя что-то пропало?

– Сценарий. Я его уложила в тюбик с помадой. Надеялась, что до помады не доберёшься. – Она направила на меня указательный палец. Сняла с предохранителя и отвела затвор.

В этот миг спасение пришло, к нам постучали. Знакомый голос стюардессы просочился в каюту:

– Подождите стрелять!

Жена мастерски продула ствол и перестала быть похожей на убийцу, явившегося на заказ. Шагнула к дверям, отперла. С заметным превосходством воззрилась на неопытную девчушку.

– Чем обязаны?

Девчушка протянула тот самый тюбик, руками изобразила сильную облачность вокруг себя и пояснила:

– Когда лайнер в невесомости, у пассажиров частенько пропадают мелкие предметы. Я это нашла возле вашей каюты, он плавал под потолком. Как только посадку совершили, он оказался на полу.

– Благодарю вас, милочка, можете идти. – Лишь закрылась дверь за молодкой, жена напустилась: – Что ты ей пообещал?

– У меня не было и двух секунд для разговора.

– Нутром чувствуют, это мне знакомо. Но я тебя предупреждаю: поблизости ещё раз её увижу, тебе несдобровать.

– Погоди, солнышко, давай события не торопить. Моей вины, может, нет ни капли, просто так совпало.

– Я не против совпадений, если речь идёт о нас двоих. Только что мы с тобой хорошенько совпали, и с другими я делиться не собираюсь. Пусть каждая вытащит свою лотерею!

После таких слов, и дуб загрустит.

– Что мой Санечка не весел? Пошли на выход!

Мой ответ её не интересовал. А потом скажет, что я ни на один вопрос не отвечаю, и будет права. Спустились по трапу – вся родня, знакомые и не очень, окружили нашу пару. Ответственная за группу, Алла-Оля сразу взяла в оборот:

– Гостиница справа, в вашем распоряжении весь первый этаж. Выбирайте комнаты, оставляйте вещи и назад. У вас есть пять минут. Кому нужно больше, предупредите прямо сейчас. Я вам устрою показательные выступления. А пока нам с Софочкой нужно пошептаться.

Я понёс свой плащ и сумочку в гостиницу, предварительно засёк время. Через четыре с половиной, радуясь, что удачно уложился, я мчал на всех парах обратно. Родня тоже не отставала, на лицах читались зачатки неудовольствия: ишь, запустили конвейер – не отдышаться. И это после пятнадцати граммов коньяка; поглядим, как оно поедет дальше.

Но теперь-то, на полном основании, я потребовал ввести меня в курс дела. Было бы желание! Ни единого отказа, что поначалу насторожило. Алла-Оля повела по маршруту, чтобы прояснить несовпадения со сценарием. Нашим глазам предстала пара девятиэтажек, №18 и №20, уступом, точно такие же, как мы вселялись в 1980-м. Детская площадка, два столика для игры в домино и распития креплёных напитков. Количество деревьев и кустов – в точности до миллиметра. Скамейки у подъездов, – люди бросились наперегонки, чтобы присесть и вспомнить, о чём мечтали, посиживая на них дотемна.

Дамы затянули те самые песни, к трио стали подключаться соседи из двадцатого.

Алла-Оля поспешила остановить беззаконие:

– Цыц! Это в сценарии нет. Давайте не отклоняться от программы. Прошу по-хорошему.

Но даже пятнадцати граммов кому-то хватило, чтобы высказать точку зрения:

– Эй, Оля-Катя! Мы приехали не запреты выслушивать, а юбилей соседа праздновать. – оратора поддержал нестройный батальон голосов. – А нет – займём места, согласно купленных билетов, и пляшите под луной одни, Оля с Катей.

Ведущая не растерялась, к Софьюшке пошла на уговоры, девочки уединились и вскоре к обоюдному согласию пришли. Алла-Оля процентов на пятьдесят сделалась помягче, уже к мужчинам с вилами не выходила, сама на лавочку подсела и первой затянула «Подмосковные вечера». Смеркалось. В кустах позванивало стекло, привычные речи: «Ну, будем! » – «Твоё здоровье». – «А где именинник? » – «Да не томись, жена с него глаз не спускает. Вот если её на танцы пригласить… и он рюмашку опрокинет». – «Так столы не накроют? » – «Забыл? Сами всё накрывали, а то и рукавом». В вечерней дрёме каждый звук усиливался втрое, и Софочка стала подозревать, что сценарий уходит, как земля из-под ног. Она разыскала ведущую, предупредительно постучала по локтю:

– Что мешает немедленно начать программу?

– Как первая звезда вспыхнет, так и начнём.

– Почему-то не помню такого пункта в сценарии.

– Не удивительно: детали прописываются мелким шрифтом.

Поддавшие мужики стали дуть в небо, чтобы показалась звезда. Раздули-таки! Алла-Оля в ладони прихлопнула:

– Начинаем! Гости дорогие, выходите к песочнице, будем строить хоровод. Женский внутри, и его закручиваем в левую сторону. Мужской – в обратную.

Пока гости сообразили, где право и лево, вторая звезда пробилась на небесной грядке.

– Вторая! – и соседи допили всё, что чудом уцелело.

– Хороший тост. – Алла-Оля взялась за дело, возглавила женский круг, затянула: – Долгая лета Леониду! Именинник к нам приехал и друзей не забыл пригласить…

Софьюшка покинула хоровод, бросилась ко мне.

– Ты только не волнуйся, Санёк, сейчас разберёмся! Твою же мать! – Она пошла в атаку, Алла-Оля запнулась на полуслове. Они отошли в кустики, кто-то сверкнул трусиками и слил пережитое.

Хоровод медленно разваливался, соседи спрашивали друг у друга: вы сколько заплатили? И мы столько. Нас откровенно разводят! Люди! Все до кучи. Суд будем править народный, чтоб впредь неповадно было, и карманы им на дырах…

Я осмелился сместиться к кустикам, кое-что понял из разговора.

– Тогда в чьи руки попал мною утверждённый сценарий?

– Уже стемнело, не разберёшь до утра.

– Тогда что ты нам предложишь, Алла-Оля?

– Свой сценарий. Не волнуйся, будет весело.

– Ну, смотри, а то я уже подумывала…

Соседи вызвали шестнадцатую звезду. Алла-Оля свистнула в свисток, и появились люди в белом. Принесли столы и стулья, закуски. По краям площадки установили шаткие фонари, из клеток выпустили комаров.

Ну, теперь что-то похожее на праздник. Водка и вино ящиками – хоть купайся, и народ навёрстывать пошёл, пьянка набирала оборот, и Алла-Оля снова стала поздравлять Леонида.

Софьюшка зажала ей рот, стала называть моё имя. Меня здесь лучше знали, поэтому шум докатился до небес, и дежурный тамошний просто отгородился от нас заслонкой. Ни единой звезды нам не оставил, соседи сразу внимание обратили. Кто-то заплетающимся языком произнёс тост:

– А мы не за звёздами сюда ехали. Сашка! Будь здоров!

Зазвенели рюмки и вилки, смотрю – Алла-Оля вновь отчитывается перед супругой:

– Это только начало! Приступаем к конкурсам. Кто в танце упадёт первым, другие, – у меня на любой вкус, сорок вариантов.

– Ладно, поглядим.

А меня непонятная тревога стала одолевать. Массовая пьянка, мы могли её и на Земле устроить. Где местный колорит? Вот эти парни, в картонных костюмах, под гусар? Белого коня привели, – ну, хоть кто-то будет трезвым. Но мне этого мало! Поглядываю на любимую и очень хорошо понимаю: хотела, как лучше.

Звёзд на небе, понятное дело, не прибывало, зато среди нас появились смело одетые красавицы, фигуры – на любой вкус, и за моим постаралась присмотреть Соня.

Алла-Оля отправила девочек с шапкой, с нарезанными номерами. Случайным образом собирались пары, и поменяться номерами оказалось невозможно: номерок имел хвостик, тот обвивался вокруг запястья, и снять его никому не удавалось, даже на глазах у ведущей.

– Вас свёл случай в такую ночь, на дне рождения Леонида…

Я не рассмотрел: кто-то из женщин залепил этот рот куриной ногой и замотал голову бинтом. Скажу сразу: у моей в сумочке бинта не было, клянусь! Но ведущая согласилась играть роль и в таком виде, просто одна из помощниц находилась рядом и сообщала о каждом движении гостей.

В какой-то момент я зазевался и был подхвачен под руки мужиками. Справа – родной брат Владимир, слева – сосед из двадцатого. До кусточков довели, а там часть родни, кто хотел чокнуться со мной, не под надзором Софьи. Всем сразу стало хорошо, бросились назад, к столам, и закуска показалась не такой уж дежурной, как поначалу. Вот тогда-то голова начинает работать иначе, и многое уже не кажется таким постным.

Танцы – это что-то! Кто по трезвому не умел, пустились в пляс, мурлыча под нос и польку, и вальс, и любимые песни. Поляна пришла в движение, женщины подключились охотней, стараясь мелькать поближе к мужьям. Пританцовывая в общем кругу, я стал рассматривать номера, кому какой достался. У брата – четырнадцатый, – запомнил многих, да потом в голове перемешались. Когда танцевал с женой, у неё мелькнула «четвёрка». Следовательно, ей в пару попался кто-то с этим номером. И я, уже целенаправленно, стал больше перемещаться, чтобы найти вторую «четвёрку».

На очередном кругу, спросил у жены: зачем она согласилась на номер?

– Ведущая сказала, что тогда веселия не получится: все – значит, все, кроме именинника.

И вот пошли конкурсы, вызывали по номерам, не по порядку. Пары изображали то, о чём просили, иногда было смешно. Но у меня на душе кошки скребли. А ещё это полное отсутствие звёзд. Интересно, с каких планет сюда прилетают отдыхать, какие нравы у них, обычаи? Мы разные, и то, что для одних в порядке вещей, дикостью может показаться другим.

Тревога росла, я уже волновался, чтобы кто из наших не пострадал. Был один конкурс, – если бы ни брат, сосед повредил бы себе позвоночник. Двое уже мелькали с хорошими синяками, а конкурсы не повторялись. Веселье набирало темп, статисты установили вокруг поляны четыре шатра, и женщины, по объявленным номерам, заскакивали внутрь.

Когда все дамы исчезли из поля зрения, я вновь отправился на поиски «четвёрки». Ну, не построишь же всех, не прикажешь, а смелости крикнуть… скорей всего, не поймут.

Красавицы окружили меня и подвели к ведущей. Сквозь бинты, её голос значительно исказился, передо мною был совсем другой человек… А подменить, если прописано в сценарии, можно, кем угодно.

То, что начинался ключевой номер программы, дали понять первые такты незнакомой мелодии, с характерным подвыванием гитар. Куча музыкальных эффектов, доселе не слыханных, настроила на разбор мелодии, которую, на полутакте сменила другая. Я бы сравнил это с издевательством: твой слух постепенно приучали к одной последовательности, и вставили грубо выброшенную из тональности… полный дискомфорт и неприятие всего, что здесь должно происходить. Может, это я один такой чувствительный и неудовлетворённый, – поискал вокруг. На лицах недоумение и поиск смысла.

Ударные вступили неожиданно, вместе с выходом наших красавиц из шатров. Я в последний раз прошёлся за спинами, уже смело уточнил у нескольких парней номера, – так и не обнаружил. То ли прячется, бежит меня. Конечно, где ты его отыщешь?

Наши женщины послушно замерли в шахматном порядке, руками стали зазывать свою пару, и оцифрованные, сперва робко, потом всё смелее, пустились в толпу красавиц, сличая свои знаки. Как только пары сошлись, ведущая вышла на центр поляны. У рта появился надрез, через который просочились диковатые звуки и сочетания. Колдуны тут, что ли, собирались чей-то день рождения отметить? Низкие, грудные, пронизывающие, заставляющие волосы на позвоночнике дыбом подниматься – и не звуки вовсе, дикий зверь и то звучит приятней.

Женщины напарников раздевают в танце, в одних трусах танцоры выгибаются и суетятся, движения берут ритм непотребства, а барабаны нагнетают.  

– Ты! Гони коня к царскому шатру, и справься с царицей ночи, либо убей, либо милостью возьми, но воротись и спаси этих! – Ведущая указала на упавших женщин, на каждую возлёг мужчина и елозил…

Гусары, конь – я не понимал, но подчинился. Шатёр оказался за нашим домом, весь в красном, от красных ламп внутри. Гусары просто скрестили перед входом шпаги, я своей лишь прикоснулся, и свои они убрали в ножны. Я вошёл.

Царица в тканях тяжёлых, голое бедро сообщало, что кроме верхней накидки на теле нет ничего.

– Иди же! – прекрасные, ухоженные руки протянулись мне навстречу, хищные глаза сузились наполовину. Кто-то из наружной охраны заглянул, ухватил меня за плечи и толкнул в эти жадные объятия, из них не вырваться по-хорошему. Цель понятна, но и о приличиях не стоит забывать. Мы оплатили, всё, я приказываю закончить представление!

– Войди в меня!

– Я к вам вошёл, но на большее не готов…

– Войди в меня!

– Сейчас сюда придёт моя жена, и вам придётся несладко.

– Ещё чуть-чуть, войди же в меня!

– Я именинник! Я запрещаю вам прикасаться ко мне…

Двое сзади вытряхнули меня из брюк, рубашку оставили. Понимая, что они своего всё равно добьются, я отказался от сопротивления. Завёл разговор со своим мальчиком. Очень короткий и внятный, мы всегда понимали друг друга с полуслова.

– Считаешь, не стоит усилий?

– Да ну её! Ты бы увидел разок.

– Глаз-то у меня нет, я целиком полагаюсь на твой вкус. Так что, отбой?

– Жена там ждёт.

– Ладно, сбрасываю давление.

Точно не скажу, как меня выставили из шатра, как доставили обратно. Кажется, пешком, коня и того пожалели.

Музыка наяривает где-то между зданий, поддерживает дыхание и ритм. Но что я наблюдаю на поляне? Парни продолжают елозить, уж все разохотились так, что пахнет серьёзным скандалом, сразу после. Я им ору: «Праздник кончился, поднимайтесь! » – хоть бы кто услышал.  

– Вы же потом себе не простите! – продолжал увещевать, да некого. Тогда я только разглядел ближайшую пару. Женщина уже была голой настолько, чтобы ею овладел напарник, и до полного контакта полсекунды; их номера – восемь и восемь. Я пустился по рядам, вчитываясь в числа и цифры, совершенно не понимая, как остановить этот шабаш.

Дважды обошёл все пары – нет номера «четыре». Вспомнил, отправился на поиски брата. Он со своей дамой пыхтел ближе к двадцатому дому. Мне было неудобно присматриваться к обнажённой партнёрше, линии тела приятны во всех отношениях, у моей Софьюшки ничуть не хуже.

Софьюшки? – Тут я приблизился настолько, что рассмотрел номерок на руке дамы. Ещё раз, разозлившись не на шутку, ухватил руку и повернул к себе. «Четвёрка»! Но с номером «четырнадцать» вы никак не должны пересечься… Твою мать!

Я отступил. Это месиво из человеческих тел кем-то управлялось. Ещё и музыка, эти барабаны, – они должны замолкнуть!

Видимо, по второму сценарию, Леонид должен был разогнать дубиной всех и вся. Дубина нашлась, а роль Леонида пришлось брать на себя. Музыканты благоразумно рассеялись, гусары следом, конь ушёл, без принуждения. А потом скажут: эти русские не умеют отдыхать! Увидели на курорте хоть нескольких – бегите!

Лишь грянула тишина – наши стали помалу приходить в себя. Женщины снимали номерки с напарников и… прятали на себе. Ну, как ракушку из моря, понятно. Я рыскал в толпе, разыскивая Софьюшку. Она помогала другим избавиться от номерков, в руке уже десяток болтался. Вот и с руки моего брата сняла.

Они заметили меня.

– Это тебе удалось разбудить всех? Это какое-то безумие, что с нами происходит в чужих краях? – Володя поцеловал Софьюшку в щёку и отправился на поиски своей половины.

Мне сделалось дурно, руки горели от контакта с дубиной. Её я тоже собираюсь везти на Землю, если на таможне не конфискуют.

3

Лайнер стоял под парами, команда на месте. Если капитан тот же, то обслуживающий персонал поменялся полностью. Ни одной молодки.

Я скосил глаз на Софьюшку.

– Они словно постарели за прошлую ночь, – сказала она. – А могли не постареть, не вмешайся ты.

Подумал: может, ты и права. На чужих планетах свои правила.

Обратный полёт показался куда короче, мы возвращались домой. И каждый вёз свою тайну, с которой придётся жить дальше.

Мы спускались по трапу, я механически поискал разгонное колесо. Ветошь оказалась на том же месте.

PS

Много лет спустя, уже раз и навсегда отказавшись от полётов куда-то, мы с Софьюшкой делали уборку. Много хлама скапливается за путешествия, иногда полезно расстаться без сожаления.

– О! Те самые номера! Ё-моё!

Софьюшка вышла из кухни, бросила скользящий взгляд.

– А, эти? Вон, конечно.

Я перебрал их. На одном и обнаружил цифру «четыре», потом на втором.

– Может, ты постараешься кое-что вспомнить?

– Брось! Столько лет прошло!

20.10.2021 00.40