По краю любви. Из книги Рассказы о любви часть 2

ПО    КРАЮ    ЛЮБВИ

Серые гуси с широкими светлыми шеями искали клювами у берега чем поживиться, потом вытягивали шеи и взмахивали крыльями над водой даже не пытаясь взлетать.

Гиёс поймал большого кузнечика и подойдя к берегу реки, насадил его вместо сала на крючок так, что он оставался живой и пустил его, тот прыгал по воде. Так же насадил он на второй крючок большого кузнечика и пустил, тот тоже запрыгал по воде. Гиёс ушёл.

Попались на кузнечиков два гуся. Гусиные крике услышал Гиёс с поляны и понёсся к ловушкам. За ним бежал Аршат. Они увидели взвивающихся вверх и тут же падающие вниз, вызывая волны, двух упитанных гусей. Гиёс кинулся к ближайшему, ему удалось схватить его за шею, и он вытащил  махающего крыльями, брыкающегося лапами большого серого гуся. Аршат схватился со вторым, который  хотел убежать в реку, но был пойман.

- Что будем делать? – спросил Гиёс Аршата, прихватив второй рукой оба крыла и прижав их к туловищу, а туловище гуся к себе, но тот всё равно сопротивлялся изо всех своих сил.

- Одного сохраним, - сказал Аршат, - а моего съедим. – Он свернул шею гусю и вздохнул с облегчением.

Они были встречены радостными улыбками ребят и стали разглядывать гусей. Гуся привязали за шею верёвкой к дубику, и пока он яростно пытался взлететь и орал при этом всем кто мог слышать, что на его свободу посягают,   потом распластал крылья по земле и часто задышал. Стали срочно из веток сооружать большой загон. Его соорудили  за несколько часов и запустили гуся внутрь, привязав верёвкой к вбитой палке.

- Что будете с ним делать? – спросил Ёсин Аршата.

- Посмотрим, что он будет делать, - сказал Аршат, - что-нибудь придумаем.

Второго ощипали, перья сложили в мешочек и положили в комнату к инструментам, а гуся обмазали солью. Потом, когда он просолился, его тушили в казане. Получилось вкусное мясо, все были довольны.

Так как было понятно, что оставшийся гусь улетит при первой же возможности, ему подрезали крылья, при этом его держало трое,   и всех он ущипнул клювом. Потом его выпустили в загон. Он какое-то время бегал по загону и орал, налетал грудью на ветки, из которых был сделан загон, потом он устал, расставил крылья, вытянул шею, открыл клюв и шумно дышал, глаза при этом моргали.

Ему поставили пиалу воды, на которую он не обращал внимание. Нарезали ему маленькие кусочки тыквы и насобирали гусениц и кузнечиков, но кузнечики ползали по нему, а он только моргал.

На крючки с веревками насадили опять по кузнечику и оставили на том же месте у реки.

Сделали смотровую башню из кирпичей из глины с известью и сухой травой с окнами для наблюдения за разными участками у арка. Для соединения использовался сухой как цемент порошок, который обнаружили на насыпи в горах, его смешивали с водой и при укладке добавляли раствор с отваром риса. Получилась башня с тремя окнами для обзора. Ветер, конечно, продувал башню, но можно было находиться не под ветром и вести наблюдение за территорией.

Долго не ездили ребята в свой кишлак, за едой ездили в другой кишлак, там покупали необходимое на базаре. Тренировались в стрельбе из луков по выставленным столбам деревьев, принесённых в арк и врытых вертикально у стены где был проход. На палках шла тренировка с действиями против всадника, тренировка действий с копьём.

На кузнечика попались ещё две гусыни. Они были мельче первого и орали тише. Их посадили в загон к гусю, но они как-то крякали в стороны, что не походило на общение родственников. Им принесли в загон охапки травы, нарванной у речки. Гвалт от них не унялся и вечером, ночь прошла тихо…до раннего утра, когда опять начались бега, попытки взлета и гвалт.

Гиёс поймал маленькую рыбку, она клюнула на гусеницу, и тут же была отдана, порезанная на кусочки гусям. Но гуси не ели, теперь они сидели в тени стены арка и смотрели по сторонам.

Решено было поставить незаметную вышку в виде скалы на входе на поляну, откуда сразу был виден арк. Его строили десять дней, он стоял справа при входе на поляну и возвышался над деревьями как кусок скалы, в нём были узкие окна, и движения за ними уследить было невозможно.

Пока ребята ходили и носили камни к башне, Орзу была в арке и увидела, как одна гусыня прилетела и села на стену, посмотрела на гусака и они стали переговариваться. Потом она слетела на верхние ветки закрывающие загон, вытянула шею и перекрякивалась с гусаком, который хотел взлететь, но это у него не получалось.

Нарезали им найденный у реки камыш и рогозу. Они их охотно клевали.

С каждым днём к вечеру становилось холоднее, наступила осень, листья желтели, ночью становилось холодно. Чтобы было теплее, все грели плоские камни на Солнце днём у очага и потом укладывали их под сено, на котором спали, так было теплее. Ёсин сложил гусиные перья и пух в мешок, равномерно  распределил их там и накрывался этим мешком и циновкой сверху, так сохранялось  тепло. За сухими деревьями ездили с телегой всё дальше в горы.

Гиёс, глядя на серьёзное озадаченное лицо Орзу, когда они грелись вечером у очага, спросил:

- Озадаченность признак нетерпения в решении.

- А вот ты любишь и всё? – спросил Орзу Ёсин.

- Я хочу присутствие любимого всегда рядом, - сказала Орзу, глядя на языки пламени.

- А если он всегда рядом, но занимается своими целями, не твоими? – спросил Гиёс.

- Я тогда чувствую опустошённость, - сказала Орзу, - мне всё время хочется, чтобы он ценил меня.

- Но он, похоже, не может ценить тебя такой какая ты, но принимает тебя, - заметил Ёсин.

- Да, но это меня опустошает, я хочу всего его внимания, - задумалась Орзу.

- Но делать ничего не будешь, чтобы его внимание получить, вот хочу и всё, чтобы он был со мной, но делать ничего не могу, - сказал Ёсин. – А мы тебе нравимся? – спросил он.

- Вы не самостоятельные, - сказала Орзу и отодвинулась, - мне такие не нравятся, что в них может нравится.

- Когда женщина теряет свою самостоятельность? – спросил Ёсин, - Когда на неё давят, иногда, предполагаю, это срабатывает.

- Но когда её понимают, это даёт результаты,   в этот момент она  может отказаться и отходит от этой своей цели и может начать искать другую, - сказал подошедший с охапкой сухих веток, Аршат. – Она при этом может отказаться от своей самостоятельности, но требования всё равно будут при ней. То есть, принятие или не принятие влияет на неё.

- Ещё женщина может стать самостоятельной от несамостоятельности парня, - сказал Гиёс.

- Первое – женщина в ожидании, что мужчина всё сделает, она ожидает, что он самостоятелен. Если этого нет – она становится требовательной, но внутренне растерянной, ожидания не подтвердились, - сказал Аршат.

- А я вот не пойму, у тебя с кем-то из людей были отношения? – спросил Гиёс у Ёсина.

- Ёсин или утверждается или не замечает, - заметила Орзу про Ёсина.

- Но вот враги? Они были сильнее, за счёт них не самоутвердишься, - сказал Гиёс. - Значит, человек должен быть равный ему, чтобы можно было его понять или слабее, чтобы Ёсин чувствовал себя уверенным.

- Обычно я дома ни о чём не думал, сижу – не думаю, - сказал Ёсин, - а вот здесь надо думать в присутствии вас, - сказал Ёсин, - но только тогда я себя чувствую.

- Враг воспринимается как не несущий понятные  и располагающие чувства, - сказал Камбар, - поэтому чувств никаких не вызывает, только желание уничтожить.

- Хотеть от человека чего-то – это не правильно, - сказал Гиёс, - на этом отношения исчезают.

- А многие ли прикладывают усилия, чтобы их было за что ценить? – задумался Гиёс.

- Какие чувства вызывает враг? – спросил Гиёс.

- Страх, - сказала Орзу.

- Но страх – это не чувство, это отношение, - заметил Аршат, - и оно не должно победить, враг не должен восприниматься как сильнее меня, хорошо бы он воспринимался бы как мишень. Отстраниться от него нельзя, он опасен.

- Мы сейчас можем красиво умереть, но не понимаем, как действовать в борьбе с врагом, - заметил Аршат. – чуждые духу борьбы. Вам не говорили родители за что и почему надо воевать, видимо им в голову это не приходило, поэтому и вам они ничего не говорили и вы соответственно ничего не слышали и не были готовы, вы не знали, что надо делать когда враг рядом и родители это не знали, поэтому действовали как овцы, проявляя беспомощность. Так «не геройски» готовы были погибнуть просто так, как твой отец, Ёсин, он побежал, зная, что надежды нет никакой уцелеть. Эту ошибку видели вы все, но ничего не могли сделать. Вы думаете, что вами руководят личные интересы, когда вы хотите убежать от врага, нет, личные интересы – это уничтожить врага, тогда вам жить будет легче, уверенней будете. Надеяться на войска государства? Пока они раскачаются, пройдёт время, будут ли у них убеждения, приводящие к результативным действиям в военных походах – неизвестно.

Все слушали Аршата и появилось общее настроение – как-то действовать.

- Какие мысли? – спросил Аршат.

- Может быть, как-то лазы какие-то сделать в арке? – сказал Ёсин. – Нас мало, с лазов неожиданно нападать лучше.

- Попробуем  копать вглубь ту яму, где мы добывали глину, - сказал Аршат. – Предполагаю, что сможем докопаться до пещеры.

Все поняли, что будет очень трудно, так как неизвестно как расположен ход пещеры и где надо копать. Спустились в пещеру с зажженными факелами и прошли ещё сотню шагов по пещере, она поднималась горбом, и сужался ход под сводом её. На сравнивание этого холма кирками и лопатами ушло три дня. Дальше через тридцать шагов  сужались своды пещеры. Не было видно, что пещера уходит ниже, но это могло быть обманным представлением. Аршат предложил здесь уже бить по своду кирками. Начали бить и когда отошли, чтобы передохнуть огромная глыба … свода рухнула  вниз и всё покрыло пылью. Все в шоке убежали к противоположному выходу и только через некоторое время вернулись и стали смотреть, что получилось. Камень гнейс вытянутый в поперечнике в четыре охвата лежал на «полу» пещеры, над ним образовалась огромная полость и посмотрели как там выглядела каменная порода. Она выглядела темнее всего профиля свода, казалась коричнево-зеленоватой, от неё шёл запах. Что-то он означал.

Решили здесь более не стучать кирками, а начали копать вниз яму, из которой вынимали ранее глину. Прокопали за день  вглубь ещё пять локтей и наткнулись на каменную породу. Она справа шла сплошной корой, а вот слева она под углом уходила вниз, но копать дальше стало тяжело. На этот день приостановили работы.

Ночь прошла в раздумьях. Утром Аршат сказал Орзу, чтобы она готовила еду, а остальные пошли копать глубже яму. Но там оказалась каменная порода, её начали бить кирками. Потом залили водой и стали смотреть: вода не сразу, но ушла. Это вызвало предположение, что глина с одного края закончилась и там, возможно, есть щель в породе гнейсе.

Целый день долбили каменную породу, но сдвинулись на локоть в глубину только вынужденно двигаясь в другую сторону от начала холма за ямой. Стучали по каменной породе, но никакого гула не было слышно. Залили двумя вёдрами воды место подкопа и ушли есть. Орзу приготовила рис и кузнечиков, ещё попалась в ловушку небольшая рыбка – храмуля с локоть и две небольшие маринки. Это удивило всех, ведь никогда ранее ничего такого не попадалось, и рыбу эту никто ранее не видел, храмулю видел только Аршат. Рыба оказалась очень вкусной и хоть как-то голод поутих.

На следующий день спустились Камбар и Гиёс в пещеру и исследовали камень в самой дальней точке, до которой могли доползти. Там кричали, но как выяснилось, никто в яме их крик не слышал. Надо было добивать дальше. Но не шло по камню, докопали до борозды в гнейсе и разожгли там костёр, в надежде, что он поможет. И через полдня камень с шумом треснул, залили место костра водой и увидели трещину шириной с палец, стали её оббивать по краям и отошли, чтобы передохнуть и в этот момент кусок гнейса обвалился. Повезло. Заглянули вниз, где-то внизу едва виден был при факеле отскочивший кусок камня.

По верёвке вниз спустился Камбар, и ему передали факел. Он сказал, вернувшись, что там мрачное темное пространство и ничего дальше не видно.

Гиёс прошёл в пещеру и стал там кричать и водить факелом. Но ничего не было ни видно, ни слышно, всё молчало и это молчание пугало, так как с ним ничего нельзя было сделать.

На следующий день спустились по верёвкам в отверстие, где упал кусок камня и стали исследовать его с факелами. Отверстие сперва шло вниз, сужаясь. А потом пошло в сторону холма и там дальше стали бить камень кирками и вышли к узкому проходу, пробили его и влезли в какую-то каменную нишу, она протягивалась куда-то вбок и была не более ширины четырёх локтей.

Весь следующий день её пытались расширить кирками. Двое били, двое держали факелы, потом менялись. Прошли так десяток шагов. Но ничего не было слышно, когда со стороны пещеры кричали. Такой был энтузиазм, как будто должны были найти изумруды. Копали дальше, проход шёл, но куда неизвестно.

Только на следующий день Камбар услышал крик Гиёса со стороны…глубоко в сторону холма. После долгих перекрикиваний они через скальные выступы доползли до Гиёса.

- А я не интересуюсь миром, я не думаю, что надо куда-то лезть, что-то приятное, конечно, можно постараться увидеть, но это для того чтобы его потом вспоминать и вспоминать, - сказал Ёсин.

- Девушка чувствует, что она пространство, которое хочет отдаться парню, - сказал Гиёс. – но тут происходит такая хитрость:   тебе хорошо с ней, но ты в её пространстве.

- Как только ты чувствуешь, что девушка – это пространство, которое принадлежит тебе, ты хочешь уйти, так как неосознанно чувствуешь, что она, давая себя как пространство, изолирует  тебя от другого пространство, он  в нём себя не чувствует, в присутствии её он  принадлежит ей, он как бы невидимым пространством замкнут, а мужчина хочет чувствовать волю.

Группа часто по долгу сидели в пещере, если на верху дул сильный ветер, то было холодно, точно не май месяц, а в пещере было тепло, там было даже комфортно и ветер не дул. Туда перенесли дрова и попробовали зажечь огонь, и он горел и ничего не случилось, так что небольшой отряд готовил там еду.

Заметное Орзу ощущение необычных чувств в пещере ощущалось и ребятами. Они как бы переживали.