Москвашвея, еще парочку и признание Америки за фак. Из сборника Инцест признания

Моей новой возлюбленной Олив Гласс

Он задумчиво трогал подушечкой указательного пальца выпуклые буквицы , за эту весьма странную, первую ночь в казарме колдовски проступившие по пряжке ремня, отхлебывая светлое пиво и почти не слушая суетливого Прежчта, занудливо рассказывавшего об оставленной под Веной подруге.

- Корпускулярный бабец, - говорил Прежчт, успевая вертеть круглой головой, опасаясь егозливого капрала Баничку, умеющего подкрадываться на резиновом ходу сампошивных калош совершенно неслышно, - за зад не ухватишь, как белорыбица выскользает из рук - то, кажись, тока нащупал подобающее место приложение силы, как - трыньц ! - высклизывает из пальцев.

- Благодаря жиру, - заметил Швейк, глубокомысленно набивая глиняную трубочку кэпстанским табачком. - Как нам говорил патер Строгий :   " Сик мазит сал унзит ", что в переводе с богохульного новохохляцкого не значит вообще ни хрена.

- Это как ? - взвился каптенармус Крашенниникова, давно украденный коалой из гимназической истории взросления отдельно взятого человечка две ноги - два уха, оставленный кондуитом в ажидации некоего набора новых нолей и единиц, что подстегнут магически фантазию вегетарианского ненастоящего зверька, донельзя уставшего от глупости феминизма и - конкретно - Ребекки Кроу. - Ежели слова замыслены унутри головы, затем перемещены сознанием в сторону языка и губ, вылетая итогом наружу для общественного пользования, то они, по - любому, хоть что - то да обозначают.

Швейк довольно ухмыльнулся. Почти сутки он оглоушенно шарахался по расположению, получал форму и сапоги, жрал в столовой, выиграв три пайка в кости, спал вполглаза, прислушиваясь к пердежу и храпу, привнесенному новобранцами в квадратные контуры помещения, построенного еще при Боэмунде, под утро задремал маленько, но надо же было присниться парочке соотечественниц : Терезе Пергнеровой и Катерине Корновой ! Голые. Сисястые и взрослые, натуральные матюрки.

- Матюрки дней моих суровых, - замурлыкал Швейк, приготовляясь жахнуть мудростью отцов по выпуклым огурцами головам новых приятелей, - не хуже лолок и трансух. И в отсветах багровых мы видим крылья птицы Рух.

- Какой Рух ? - уже кричал каптенармус, постепенно сходя с ума от большой разницы между привычной ему субординацией старой Императорской армии и этими расхлябанными выворотнями, лишь номинально подчиняющимися австро - венгерскому Генштабу, а с учетом аншлюсса - самому фюреру германской нации.

- Обыкновенный, - высокомерно кинул через губу, уже дубово немеющую результатом смешения светлого, темного и капельки сливовицы, незаметно добавленной Швейком в кружку, бравый Баничка, неслышно подобравшись к занятым, по идее, изучением Устава бойцам Отдельного Диверсионного полка  " Бранденбург ", - Рух. Глохни, - приказал Баничка, с удовлетворением отмечая вставание и вытягивание подчиненного контингента перед блеском начищенных мелом лычек капрала. - Имею честь сообщить, товарищи, что прибывает командир.

- Скорцени, - прошептал Швейк, снова усаживаясь на лавку. - И его заместитель Кротов.

Капрал внимательно всмотрелся в добродушное лицо.

- Откудов знаешь, кисла шерсть ? - требовательно спросил Баничка, аккуратно помещая ватиновый зад рядом со Швейком.

- Как откуда ? - удивился Швейк, угощая умалившегося капрала пивом. - Да мы с Кротовым еще в начале тридцатых орудовали под Бобруйском в банде Горбатого. Эх и время было ! - воскликнул бравый солдат, одним глотком осушая бочонок светлого, брезгуя кружкой, раз уж с командованием части оказался знаком лишь он один из возбужденно обступивших его солдат, даже обычно торчавший сычом в каптерке каптер прибежал посмотреть на новобранца с положением. - Шустрое время, граждане, домны и воздвижения, разруха и ГПУ в сапогах, а я, как чистопородный польский вор, даже и не подозревал, что приостановят меня русские по старокаторжанским понятиям.

Ни слова не понимавшие бойцы лишь громко вздыхали, осуждающе качая головами, вновь столкнувшись с коварством этих непонятных русских. Приостановить такого человека !

- И ведь отчего такое, - наливал вкруговую сливовицу Швейк, мельком показав золотой оскал на левом плече, вызвавший одобрительный гул встречавших ранее лишь матросские наколки солдат, - из - за бабы ведь !

Он потянулся за трубочкой, но Баничка, проявляя уважение, чутко протянул серебряный портсигар, набитый душистыми египетскими папиросами, украденными еще в Польской кампании у генерала Рейхенау. Швейк закурил и продолжил рассказ, прислушиваясь к приближающемуся гулу бронетранспортера.

- Классная баба была, тоже, конечно, с чутка излишним весом, но блондинка. Женей ее звали, - вздохнул Швейк, небрежно стряхивая пепел на сапоги капрала.

- Швейк !

От дверей казармы плавно перетекал танцующей походкой сухощавый мужчина в камуфлированной куртке Ваффен СС, а за ним вышагивал долговязый амбал с веселыми глазами жулика. Рваный шрам на щеке громилы и подсказал солдатам, что это их командир. Они вытянулись, некоторые даже прищелкнули каблуками, но толстяк Швейк даже не приподнялся, жестом показывая камуфлированному свободное место за столом.

- Только его нам и не хватало, - засмеялся человек со шрамом, усаживаясь напротив Швейка, - да, Кротов ?

- Ну, - подтвердил камуфлированный Кротов, доставая из - за пазухи пару литров русской водки.

Вот так, моя милая новая знакомица Олив, и произошло легендарное воссоединение Судет и Рейха.