Лангобарды и муравьеды Носовского или Стратегия

Тридцать третьего мартобря Нулевого Года Свободы танковая армия Алеши Бабушки, получив распоряжение из Ген Чтобы генерала неподчинения Батова о переименовании в горбаты люди, поспешно закрасила опознавательные лычки на Святом Стяге полевой почты, одиноким скворечником водруженной на немного покосившемся под задувающими из дырки в стене ветрами телеграфном столпе, вшибленном в непокорную плоть планеты " Эхдубиншкойухнем - 2020 ", что спецификатно и по избежание демаскировало фитюльки премьер - министра непризнанной республики Гагауз и Дидойцев.

- Эх, - вздохнул Самушкин, вытрясая из левого уха жука и опуская письмо с трогательной надписью по периметру конверта  " Лети с приветом " в узкую половую щель ящика, - даже и щели придумали во вред людям.

- Шруцимы, - словохотливо отозвался сержант Свинцов, поддергивая ватные шаровары.

- Это у кого ж такой хер может быть ? - задумался вслух третий из действующих персонажей разворачивающейся в безводных степях Сталинградско - Волгоградского направления Царицынской области нашей общей в идиотии родины, и жгучая мечта поэта нехай пропитывается разумом восточноевропейцев, меняющих вывески и агитационные плакаты раз в три десятка лет, экономя на бумаге и человекочасах избирательной занятости.

" Странно, - думал Свинцов, предусмотрительно отодвигаясь от третьего, - почему, интересно, в русском языке третий всегда безымянен ? "

А ничего странного. Как известно, язык - вещь живая, развивающаяся, с каждым новым витком спиралевидной истории впитывающая в себя все то наносное и новое, что прилетело из иных наречий или, что реже, вылетело из своего диалекта, сменив базис преломления. Например, слово  " конь ". Казалось бы, что может проще, конь он и есть конь, лошадь мужского пола и рода, но смешанный с чаем кофе становится не просто новым напитком, но и порождает совсем новое наименование, в чем и кроется бессмертие новационных продуктов, что очень хорошо понимал знатный языковед товарищ Сталин.

- Сталин армию пришлет, всех кондукторов убьет, - процитировал Евгения Фокса третий, злокозненно избегая мимики, - эроплан придет на смену ...

- Боллс ту зе уоллс, - непонятно отозвался Самушкин, воровато захлопывая книжку в ярко - оранжевой обложке.

- Ты чего ? - испугался Свинцов, отбегая уже и от Самушкина, тем самым, товарищи, занимая центральное место, так как столп с ящиком, по Лобачевскому, не занимал того же места уже с эпохи Евклида и Софокла, сводя с ума юных гимназистов и даже уже начавших процесс вторичного оволосения студентов, что придут на смену троим героям этой презанимательной истории. - Ты зачем такие слова - то говоришь ? Сам не понимаешь, чего говоришь - то.

- И не хрен понимать, - смеялся Самушкин, с первого дня службы ложа с прибором на всю субординацию и преодоление тягот, - я, Свинцов, по масти живу. Ты вот - бурый, этот, - он показал пальцем на третьего, - чмо, а я - пох... ст.

- Верно, - подтвердил третий, угощая приятелей папиросами, - в штаб новый прибор завезли, типа ночного видения, но не совсем. Короче, там шлем танкистский, как у Кристофа Кларка из кино с Деборой Уэлш и Хлое Де Лисс, - Самушкин облизнулся, - надеваешь его и дергаешь за веревочку, жужжит и видишь ты сквозь окуляры ...

- Ефима Субботу, - закончил за третьего сержант Свинцов, пряча окурок под фуражку.

Они отправились в часть. Сражаться за родину. И, думаю, один из адресатов этой любящей красивых женщин сказочки прекрасно знает, о чем я и почему.