Ловец заблудших душ. Часть двадцать четвёртая

Дорожные разговоры столь проникновенны и достоверны, что настоящая жизнь зачастую кажется в них поверхностной и анекдотичной. Поезд приближался к Петербургу, оставляя за собой дымно-угольный хвост и откровения, доверенные случайным попутчикам. Востриков, цивильно одетый, постриженный и пахнущий дорогим парфюмом, сидел в вагоне-ресторане и беседовал с супружеской парой. Никольские, Анна и Сергей, следовали в столицу из Екатеринбурга, дабы окунуться в светскую жизнь, порастрясти мошну с капиталами, обновить гардероб и подивить искушённых петербуржцев роскошью и неумеренностью. Геннадий, не в силах удерживать внутри себя пережитые события, самозабвенно вещал, добавляя для остроты восприятия толику цинизма.

- Я был, словно герой романов Фенимора Купера, - с усмешкой выдал он. - Европеец в поисках смысла жизни и дикарка-скво, древние обряды и безумный старый шаман, ночи любви и... алмазы.

- Неужели Вы... спали с грязной якуткой? - брезгливо вымолвила Анна. - Конечно, я понимаю, что мужчине трудно подолгу обходиться без женщины. Это доказанный научный факт! Но уж лучше побыть "монахом" какое-то время, чем набрасываться на первый попавшийся "кусок плоти". Это, всё-равно, что в Сочельник осквернить свои уста пищей, не дождавшись первой звезды.

- Сурова ты, моя лапушка! - гмыгнул её муж. - Какой уж тут пост посреди тайги! К тому же и дикарочка, наверняка, попалась смазливая и сговорчивая. На природе попросту такие дела творятся! Это тебе не мамзель с локонами обхаживать: стишки читать и букеты дарить, вздыхать ненароком и ахать, узрев кончик туфельки, играть в карты с её папенькой и хвалить крыжовенное варенье маменьки, ненавязчиво сообщать о доходах и приглашать погостить в имении или хотя бы на съёмной даче - разумеется, всё семейство.

- Фи, как низменно ты рассуждаешь, Серж! - приподняла тонкие брови Анна. - По-твоему, мужчине интересно только женское тело. А как же душа, мой друг? Как же истинные ценности?

- Солнышко, - погладил её по нервным пальцам Сергей, - женской душой прежде всего интересуются святоши и... бесы. Причём с одной и той же целью - раздуть важность грехов до размеров земного шара. Нормальный мужчина приемлет в красавице неподдельную прелесть и живость, в дурнушке - разумные мысли и способность вовлекать в игру, подобную шахматам. А если в одной женщине соединяются великолепие, мудрость и здоровый авантюризм, то за нею побегут холостые и женатые, атеисты и верующие, проходимцы и персоны "голубых кровей".

Востриков, желая ослабить возникшее напряжение, вытащил из кармана платок, в котором хранил позаимствованные сокровища. Даже наедине с собой он не мог признаться, что поступил, как обыкновенный вор, и объяснял грабёж желанием послужить науке и стране.

- Так Вы их не придумали? - удивился Сергей. - Я-то было решил, что Ваша таёжная история, включая шамана, девицу-красавицу и камушки, является сказкой, сочинённой для развлечения попутчиков. Ан нет!

- Даже в сказке вымысел является истиной, чуток подправленной, слегка приукрашенной, немного разбавленной, - ответил геолог. - Подобными камушками Карунгир подманивает заблудшие души, чтобы накормить досыта и уговорить оставить мир живых.

- Что же получается? - воскликнула Анна. - Для полоумных якутов мы, белые люди, выглядим мертвяками, раз носим украшения из драгоценных камней, копим их и передаём по наследству? И чем больше имеем, тем сильнее притягиваем к себе смерть? Как же славно, что я - белая женщина, верующая в единого Бога, а не в дурацких идолов, понатыканных в дебрях! А не то и впрямь, избавилась бы от колец, браслетов и колье. Даже от той чудесной диадемы с цейлонскими сапфирами, которая великолепно гляделась в моих чёрных волосах на балу у Вельских. Помнишь, милый, как эти камушки чудесно гармонировали с синевой моих глаз?

- Ещё бы! - согласился её супруг. - Потом в какой-то либеральной газетёнке настрочили, что господин Никольский потратил на безделушку для жены годовой доход рабочих сталелитейного завода. Вот дурачьё-то! Думают, что тем самым привлекут в свои ряды обездоленных и сирых. Да их чтиво поглощают, в основном, купчишки средней руки, студентки-суфражистки, провинциальные учителя и врачи, да ещё ловкие экспроприаторы, талдычащие о классовой борьбе. Вот увидите, лет через двадцать вся эта публика станет орать: "Режь богачей - спасай Россию!". А что будет в итоге? Я не шаман, чтобы прозревать столь далёкое будущее. А Вы, милсударь, камушками особо не хвалитесь. Хорошо, что мы с Анютой - люди не бедные, и обмишуливать Вас не станем.

Востриков согласился с ним и убрал платок. С вокзала он отправился домой, чтобы порадовать мать своим "воскрешением". Соседка, Агафья Павловна, закрестилась, приговаривая:

- Свят, свят, пресвятая Богородица!

- Живой я, живой! - засмеялся Геннадий. - Пощупайте, если не верите. Только булавкой не колите!

Пожилая соседка осторожно дотронулась до него, а потом, припав к его груди, зарыдала:

- Боже ж мой, вернулся!!!! А Липочка-то, Евлампия Карловна, не дождалась. Всё на Смоленское кладбище ходила, поклоны била в часовне Ксении Блаженной, нищих одаривала, стала для убогих родной матерью. Да вот с неделю как похоронили, болезную. Помирала, приговаривала: "Теперь с сыночком воссоединимся. Жаль, что в разной землице лежать будем. Господь справедлив, и за добро, творимое мною, приведёт ко мне душу Геночки.". Я за священником на извозчике съездила, он её причастил и соборовал. А в ночь с четверга на пятницу. стала Липочка кричать: "Чёрные! В углу стоят! За мной пришли!", - поднесла персты ко лбу, чтобы крестным знамением себя осенить и.. упала на подушки. В день похорон погода лютовала, снегом колючим секла. Пришлось потом могильщикам рупь лишний платить за неудобства! Ох, сиротка ты мой, обездоленный! Женись, что ли, поскорее, чтобы не затосковать в одиночестве или по бабам не истаскаться!

В доме пахло ладаном, лавровишневыми каплями и пылью. Зеркала, затянутые тёмной тканью, казались окнами, забитыми досками. Востриков переоделся, облачился в старые штаны и куртку, которые носил ещё в студенческие годы, и принялся за уборку. Раздвинул шторы, решив про себя, что отдаст их в стирку прачке Евдохе. Сгрёб в охапку траур с зеркал и выволок во двор, надеясь, что мешочники возьмут тряпки. Вымыл до блеска полы, отдраил тульский самовар и посетил лавочку, где прикупил французских булок, колбасы, чая и помадок. Перекусил и задумался, куда ему идти с алмазами. Можно в родной Горный институт, дабы произвести фурор победоносным возвращением. Или... к ювелиру, чтобы продать ему один из алмазов и иметь средства для благополучной жизни.

- О! - сказал он, глядясь в зеркало. - Похоже, что я встал на лихую дорогу. Незаметно превращаюсь из интеллигента в профессионального грабителя! И рад тому, что могу показать этому правдолюбцу кукиш!

Сунул под нос отражению дулю и расхохотался:

- Вот так-то лучше! Жизнь хороша, когда ловишь выгоду за хвост, как чёрта, и заставляешь работать на себя.

Через два дня Геннадий сбыл оба алмаза. Он стал жить на "широкую ногу", не замечая, что его отражение в зеркале не исчезает после того, как владелец отойдёт, а затягивается бурой мутью. Летели недели, приближалось Рождество. Вострикова пригласили в гости сразу несколько семей, имеющих дочерей на выданье, но он решил встретить праздник не на публике. Дворник установил в гостиной пушистую ёлку, а соседские ребятишки украсили её золочёными орехами, пряниками, игрушками и гирляндами. Геннадий пообещал, что отдаст сие богатство им на разграбление. Ближе к ночи запер входную дверь, зажёг свечи, положил на тарелку жареного кролика под грибным соусом и налил в бокал вина.

- С возвращением и новой судьбой! - пожелал сам себе.

Часы пробили полночь, и зеркала, что были в доме, лопнули и разлетелись крупными осколками и мельчайшей крошкой. В комнате появился Карунгир в полном облачении. Через мгновение часы ещё раз пробили двенадцать раз, и рядом с ними возник призрак женщины. С её лица осыпался снег, и паркет стал индеветь и обрастать сугробами.

- Дай! - она требовательно смотрела на сына. - Дай мне покой!

Шаман протянул руку, и его голос раздался где-то внутри Вострикова:

- Камни! Скорее!

Несмотря на ужас, Геннадий понимал, что ему нечем усмирить разгневанное привидение, нечего было сжигать в пламени - алмазы стали деньгами, а на них невозможно купить дорогу к предкам. Он выхватил оставшиеся демантоиды и бросил их на пол. Карунгир наступил на зелёные гранаты, стирая их в пыль. Призрак матери обнял Вострикова, обдав могильным холодом, и исчез. Шаман задул одну свечу, оставив четыре гореть, и промолвил:

- Отныне зависнешь между жизнью и смертью, между разумом и безумием.

Поутру Агафья Павловна долго стучалась, отчаявшись, позвала околоточного и тот вскрыл двери. Хозяин, взлохмаченный, в изорванной одежде, скорчился в углу комнаты. Пена текла с его губ, которые повторяли:

- Рупь да с полтиной - вот и ямка готова!