Кончита. Глава Рассказ как меня ебали в мою пизду хозяин и не давал мне самой кончить

Меня зовут Консуэла, для друзей Кончита. Живу в Испании, в русской деревеньке. Я всегда знала, чего хочу, и добивалась своего.

Мать второй раз вышла замуж, когда мне было три года. Её избранник, Тимур, ладно скроенный смугловатый красавец, интеллигент, умница, понравился мне сразу, мы подружились, и я присвоила его. Воображала, будто на самом деле он мой муж; их это очень смешило. Я всегда обращалась с ним как с любовником, а он со мной - будто я наш кот. Поцелуйчики, обнимашки и прикосновения были в семье приняты в порядке вещей. Иногда он купал меня, дружески-снисходительно, как обычно. Я для него была существо любимое, но бесполое.

Плохо ты знаешь женщин, Тимур.

Было лето. Я вышла из детского возраста, у меня оформились красивые бёдра, тонкая талия и небольшая, но очень правильная, высоко расположенная грудь. Мой рост выдался скорее миниатюрный, я походила на девочку, по-прежнему бегала в плавках и мальчишеской майке. Мне нравилось наблюдать, как взгляды парней и мужчин залипают на моих острых сосочках.

Как-то раз при Тимуре сказали, что я красивая. Он удивился - кто красивая? Кончита? Обычная девушка. Нормальная, да. Но уж никак не красивая.

Ну погоди у меня, Тимур. Такое не прощают даже Тимурам.

Возле нашего дома был просторный двор с грибками, песочницами, кустарником и прочими местами, где подрастающее население обустраивало укромные уголки. Любимые игры у нас были "в больницу" и "в папу с мамой". На роль доктора обычно звали Кольку Гонзалеса: он был глупый, добрый, безотказный и никому ничего не рассказывал. Колька доставал свой перчик и важно тыкал им в ягодицу "больной" девчонке, "делал укол".

В одной такой игре доктор отклонился от сюжета и я утратила девственность. Оказалось, ничего страшного. Я только вздрогнула от неожиданности, когда "укол" вдруг оказался во мне весь. Было немного больно, почти как от настоящего укола, но мне как-то...   даже понравилось. Теоретически я, разумеется, была к этому времени очень хорошо подкована. В следующие выходные Колька опять делал мне такой же "укол", потом три, пять, восемь. Мне всё больше нравилось это занятие. Кольке, похоже, тоже.

Однажды, жарким вечером, после многих "уколов" подряд, шприц обмяк, а доктор захныкал. В этот раз он только распалил меня. Я вошла во вкус. Мне не хватило.

Смеркалось. Я побежала домой. Как бы не влетело, уже половина двенадцатого, наверно. Тихо пробралась мимо родительской спальни, вижу - мать сладко спит. Тимур в одних плавках сидит у себя в кабинете за рабочим столом, правая ладонь на клавиатуре.

Мне нравился его запах. Я неслышно подошла к нему с левой стороны, обвила правой рукой его шею и тихо спросила, что он делает. Он отвечал, доходчиво, как всегда. Я, не слушая, правым сосочком груди задела его левый бицепс. И ещё раз. И ещё. Так приятно...

Он сбился, тяжелее задышал. Я сладко прижалась трусиками к костяшкам его левого кулака, лежащего на бедре, и начала чуть покачиваться, заглядывая в экран. Тимур смолк и покраснел. Все три резинки его плавок двинулись вперёд. Далеко оттянутая ткань открыла курчавые волоски и мощный корень, растущий из них. Мне захотелось поцеловать эту красоту, сделать то, что я видела в японском мультике у подружки на айфоне.

Я читала: лучший способ сказать мужчине, что ты хочешь с ним fuck - это потрогать его член. Сунула руку в его плавки и взялась за эту удивительную штуку. Огого! Да, это не Колькин стручок: мои пальцы не смогли полностью охватить могучий огурец Тимура. Какой он твёрдый... как камень... так интересно и легко движется кожа на нём... двигала бы и двигала.

Тимур с помутневшими глазами медленно повернул ко мне лицо и попал, я не дала промахнуться, в мой левый сосок. Прикрыл глаза и нежно-нежно поцеловал его. Обнял меня левой рукой за талию. Я подставила губы, он и их поцеловал. Нежно... слишком нежно.

Ну что же ты, милый! давай же, действуй, что за прелюдии, я и так хочу тебя дальше некуда! Он встал со своего вертящегося кресла. Сгрёб меня в охапку. Отнёс в кровать. Мягко уложил на спину. Всё ликовало во мне от предвкушения, и тут произошло это: он бережно укрыл меня одеялом. Как пятилетнюю! Никак не ожидала.

Встал перед кроватью на колени. Тихо поцеловал в щеку. Прошептал на ушко:

- Спи давай, мать...

И ушёл обратно. Что, и это - всё? Я была страшно разочарована. Трус, несчастный трус. Друг называется. Жалко тебе, да? Чтоб я ещё хоть раз когда-нибудь к тебе подошла. Чтоб тебе всю жизнь снилось то, чего у нас не было!

Назавтра оба сделали вид, что ничего не случилось. А что случилось-то? Ничего. Просто был не мой день. Погоди, Тимур. Я всегда знаю, чего хочу.

Что-то я сделала не так. Или чего-то НЕ сделала?

* * *

У моей второй красавицы-жены была трёхлетняя дочь, Консуэла. Мы сразу подружились, она с первого знакомства безоговорочно приватизировала меня. Много лет потом, если случайно встречала где-то, цап-царап под руку - и идёт с таким видом, будто я её ухажёр. Так смешно.

Повзрослевшая Консуэла мало походила на мать и была, что называется, не в моём вкусе. Однажды поздним летним вечером, когда жена уже сладко спала, я сидел за компьютером, обдумывая одну идею. Кончита неслышно вернулась со двора. Подошла ко мне, положила руку на шею. Негромко спросила:

- Что это ты делаешь?

Я подбирал понятные слова и сбился: её сосок высунулся из-под майки, задевая мой левый бицепс. Она подалась вперёд заглянуть в экран, её трусики уткнулись горячей серединой в мой кулак, лежащий у меня на левом бедре. Да что же ты творишь-то, красна девица?! ты всего этого даже не замечаешь, а я-то живой! Чёртовы рефлексы, вот и эрекция как на конкурс, и куда я теперь с этим **ем. Все три резинки моих плавок уехали вперёд, обнажив курчавые волоски и корень жизни, из них произрастающий. Сгореть со стыда.

Природное любопытство заставило её потрогать рукой моего любимца. Кровь бросилась в голову, я оцепенел. Она подвигала туда-сюда... будь я проклят, если это было не лучшее, что я испытывал в своей жизни!

Ураган сумбурных мыслей - что мне делать-то?! Как взрослая прямо... хотя вообще-то... да ты что, серьёзно?! Нельзя, понимаешь? Нельзя. Физически можно, но нельзя. Есть общепринятые условности. Я муж твоей матери, а ты ещё слишком молода, у тебя для этого есть ребята во дворе. Ты сейчас не рискуешь ничем, а у меня на кону семья и репутация. Поцеловать сосок можно. И губы можно, если осторожно. Дружески. Всё, хватит впечатлений, давай-ка спать.

Я отнёс её в кровать, укрыл одеялом. Из уважения к созревшей женственности встал перед ней на колени. Шепнул понимающе:

- Спи давай, мать.

Ишь ты... выросла уже, а я и не заметил.

Назавтра Кончита, похоже, забыла обо всём этом. Только иногда будто лёгкая-лёгкая нотка презрения мелькнёт... или ты стал слишком мнителен, Тимур. Ты поступил правильно? правильно. Греха не совершил? не совершил. Совесть твоя чиста? Чиста. Вот и славно. Только перед Кончитой почему-то неудобно: "чего хочет Женщина, того хочет Бог".

Был бы я свободен, а ты чуток постарше, Консуэла. Уж не настолько ты не в моём вкусе: нет-нет да снятся варианты продолжения, один другого интереснее.

Что же я сделал не так? Или, наоборот, так и не сделал?

* * *

Двадцати одного года, в разводе с первым мужем, я случайно встретила загорелого Тимура на одной из баз отдыха, которых множество вокруг. Жарким солнечным днём, опять майки и плавки. Он года три как развёлся тоже.

Я тут же поймала его под руку, мы гуляли, приятельски болтали, соскучились, но этот истукан опять упорно не видел во мне Женщину. Как всегда. Я с ним как с любовником, а он со мной - будто я его кот. Я предложила съездить посмотреть мою дачу, здесь недалеко. Там я похвасталась электрической баней. Очень быстрая готовность после включения, смотри, полчаса нет, а она уже нагрелась.

Айда, попробуй, как тебе. Не пропадать же горячей бане. Кстати потрёшь мне спинку, как раньше. Тимур молча кивнул, почти без колебаний; мы оба разделись и скрылись в бане. Он как впервые увидел меня нагишом. Хотя взрослую - правда, впервые. Какие всё-таки стройные ноги у Тимура... всегда любовалась. И этот волшебный запах его тела!

Так. Здесь я хозяйка, милый мой. Сначала сама намылила его... а ты, парень, не такой уж бесчувственный, смотрю... и я деловито продолжила тереть мускулистого Тимура мочалкой сверху донизу, не обращая никакого внимания на его торчащий член. Только пару раз нечаянно задела, один раз щекой и один раз грудью.

Сполоснула вехотку, намылила её снова, вручила Тимуру: теперь давай ты мне потри спинку. Сама встала раздвинутыми коленками на нижний полок, грудью легла на верхний - посмотрим, куда ты денешься, милый желанный. Сегодня мой день!

Знаете, что он сделал?! он действительно стал тереть мне спину. Бережно, как пятилетней. Одно медленное движение туда-сюда, второе, третье... сейчас схвачу шайку и убью эту тварь. Просто убью. Долго буду бить, радостно, с наслаждением!!! но чу... что-то как будто слегка уткнулось мне в киску. Ещё раз, настойчивее... в третий раз он осторожно вошёл весь. Наконец-то этот избалованный женским вниманием породистый самец решился сделать своё природное - сначала несмело держал меня за бёдра, потом умело взялся за соски, входя в раж сильней и сильней. Я уже чувствовала себя игрушкой в лапах зверя.

Будь я проклята, если это был не лучший секс в моей жизни! Но всё равно была начеку и в нужный миг не дала Тимуру возможности пустить семечки на ветер. Ещё сутки я удерживала Тимура у себя. Пока не получила всё, о чём только мечтала в моих эротических грёзах.

Через 266 дней я родила чудесного мальчишку, Давида Тимуровича, копию своего папы. Приходил Тимур, плакал. Клялся, что всегда любил только меня. Спи, мой маленький ангел. Я добилась своего. Всегда знала, чего хочу.