Несенца Огороди. Часть 2. Кизадука

"Летит по ветру сакуры листок,

Ночная мгла залезла в ФудзиЯму

И бросив взгляд на эротичный бугорок,

Японский самурай пошёл вострить катану".

(Кизадука Додуори)

Как быстро пролетает ночь, если ты влюблён, а рядом с тобой желанное и безотказное. Так размышлял Кизадука Додуори - последний самурай из древнего рода Додуорей, отрываясь от нежного силиконового тела куклы-няши Несенцы Огороди.

После безвременной кончины старшего брата  - Такиоки, она, только она, стала ему единственной и негаснущей путеводной звездой в серых и однообразных буднях японщины.

Утро начиналось с эротических игр - с проникновения в волшебное и безбрежное, а чудная звёздная ночь продолжала радовать освоением тех же, технологических отверстий Изделия N999, фирмы "Мисабася", строго откалиброванных по единому японскому стандарту.

Первые дни, помня о трагически оборвавшейся любви брата -  о его частично расчленённом члене, Кизадука с опаской, если не сказать - со страхом, подходил к объекту своего обожания и вожделения. Присматривался и прищупывался к неотвратимому. Он, временами даже, пытался бороться с дьявольским искушением - перевязывая и перетягивая, шёлковым кушаком, физическое буйство. Но, в конце концов, плюнул густой японской слюной на свои фобии и предрассудки и плотно вошёл в тайное и недоудобренное братом.

Несенца смотрела на своего нового энергичного партнёра, широко распахнутыми карими глазами с удивлением, но с нежностью и надеждой. Она хотела, было, поддержать Кизадуку и его нижнюю забавную часть, своими силиконовыми и немозолистыми руками, но они, по-прежнему, были скованы японскими морскими узлами, а сама она продолжала зависать на потолочной балке и поэтому не могла ответить, полной грудью, на всю страсть партнёра.

Ей, уже до боли в бракованных микрочипах-гайках, хотелось веселья и куража. Тело истосковалось по безумной любви и нетрадиционным ласкам. Поэтому она разрешила делать с собой такое, о чём её отцы-производители даже не могли подумать и увидеть в своих оздоровительных послеобеденных снах. И, тем более, самолично опробовать в передовых эксперементальных ВИПномерах лаборатории.

Кизадука был хорошим любовником и настоящим самураем. Снимая с себя даже последнее,   он всегда оставлял пояс-оби с мечом-катаной, который со звоном долбал по полу. Эта, японская традиционность и расскованность, придавала   ласкам оттенок эротичной мужественности и даже неотвратимости.

Иногда он выхватывал из ножен второй - короткий меч-танто и размахивал им перед лицом Несенцы. Видимо такими радикальными действиями, он хотел показать красавице свою решимость в отстаивании суверенных территорий страны, с вечно стоячим, над ней, солнцем.

Образец изделия N999 с некоторым страхом смотрела на выбросы адреналина героя, но после его ухода, она ещё долго, по инерции, раскачивалась на балке, старательно перетирая верёвки...

Прошёл уже месяц после смерти брата. Кизадука начал заметно охладевать к Несенце и стал задумываться о смене жены, а может даже и пола, у себя или у сожительницы.

Последнее время он часто приходил домой выпивши. В соседнем баре, в связи с очередной аварией на Фукусиме, подешевело красное виноградное вино и рисовое саке. Алкоголь подогревал в нём агрессивность, которую он принимал за мужественность и решительность.

Однажды вечером, после очередного посещения бара, он, без отвлекающих слов, затейливых ласк и расслабляющих прелюдий, подошёл к висящей красавице и со словами:"Пора и тебе, змея силиконовая, ответить за содеянное!" достал меч-танто, собираясь продемонстрировать ей свою неуёмную боеспособность и несгибаемость. Но, в последний момент, поскользнулся на шкурке банана, с ягодами которого, последнее время, активно и настойчиво импровизировал.

Чтобы позорно не рухнуть на дубовый пол и не растянуться там в крайне постыдной растяжке, он, бросив меч, ухватился за ярко выраженную интимную часть Несенцы, обеими руками. Но верёвка, которой была привязана силиконовая кукла, была уже основательно протёрта и не выдержала веса самурая. Со словами:"Чьёрт побьери!" он наткнулся на собственный меч, причём сделал это, не менее двух раз.

Последнее, что увидел мужественный войн перед входом в японскую Вальгаллу, был широко распахнутый женский пеньюар и порванные кружевные трусики, падающие на пол как утомлённые лепестки сакуры...

- Он умер как мужчина, как войн, как самурай, защищая честь своей госпожи, - с такими словами, к собравшимся самураям, обратился распорядитель похорон Изыди Кикиту, перед кремацией Кизадуки...

А где-то недалеко, в старом сельском доме, рядом с высохшей лужей "голубой" самурайской крови, лежала кукла-няша Несенца Огороди и спокойно ждала следующего отважного партнёра или клиента с загадочной улыбкой Моны Лизы на губах.

/продолжение следует/

18.3.2022.