Ми23 Не ответили. Безответные в БТИ

Мне, при том обилии знакомств, быстро переходящих в тесные, порой близкие, где было почти все разрешено, приходилось испытывать и горечь поражения. И почти всегда от тех, кто мне нравился по-настоящему. Со временем приходило даже чувство: если я всерьез «западал» на девочку, значит, можно было трубить отбой – ничего не получится.

Так было с Ниной из политехнического, да и с ее предшественницей из нашего, БТИ, так получалось и с юными спортсменками: москвичками Ирой и Галепой, латвийской Маргаритой, питерской Надеждой… Предчувствие безнадежного финала, вероятно и приводило к материализации несбывшегося – я попадал в ступор, язык мой немел, общение с ними становилось попросту затруднительным….

Хотя, как потом иногда получалось впоследствии, если немного подождать, дать событиям развиваться своим путем, то по прошествии некоторого времени, в силу изменившихся обстоятельств, они могли стать и благосклоннее. Как было и с Ирой, с которой мы стали тренироваться вместе, я видел, что отношения менялись и с Ларисой Галепой, а особенно, когда я почувствовал доступность минской балерины. Не всегда и тогда я доводил дело до счастливого конца, часто мешало возникающее одновременно серьезное чувство к «некстати» появившейся новой Прекрасной Даме…

Но было, когда сразу можно понять, что я здесь совершенно ни к чему. Как происходило с еврейской красавицей, которая училась на курс старше меня. Ее принадлежность к этому «избранному» народу выдавали лишь рыжая копна волос и огромные золотистые глаза, в которых затаилось свойственное этому племени скрываемое брезгливое отношение к окружающим иным.

А так, своим гордым станом, утонченными, выразительными чертами прекрасного лица, она была удивительно похожа на молодую еще Софи Лорен…

Что я не ее поля ягода, она недвусмысленно подчеркивала, когда я пытался ловить ее на выходе из институтского здания. Когда я провожал ее до автобуса, где она решительно отвергала мои робкие попытки последовать за ней…Не в свои сани не садись…

Судя по всему, у нее уже был избранник, которому позволялось проявлять свои чувства к ней. Но меня она не удостаивала даже этим признанием…

Что совершенно не стала скрывать следующая моя избранница, учившаяся уже на третьем курсе нашего института, когда я туда поступил. Разница в возрасте у нее была не то, чтобы незаметна – она выглядела даже моложе меня. Личико детское, светленькое, распахнутые всему миру голубые глазки. Фигурка, тоже еще детская, открытые ножки – тогда впервые пошла мода на мини-юбки. Ножки не то, чтобы точеные – чуть пухленькие, детские…Вся она, как принцесса из кино-сказки, которую играла молодая Марина Неелова.

И в одежде – детская небрежность. Она, когда не было жары, носила тонкий свитер, свободно падающий на ее тело. Если бы не широкий, как бы, растянутый ворот, то его можно условно принять за модный теперь кардиган.

Мы всегда здоровались с ней, когда вместе входили в институт. Часто я ее специально поджидал. Она отвечала мне с готовностью, с приятной, опять же, детской улыбкой. Но, когда однажды, после занятий, я решился пригласить ее в кино, она ответила, со своей неизменной улыбкой: «У меня есть молодой человек. Жених, можно сказать! »

И всё! Ничего не менялось, когда я пытался вернуться к этой теме. Она, улыбаясь, ускользала, я оставался «при своих», с щемящей тоской в груди…

На том же курсе училась и Таня Любецкая, на которую я пытался переключиться после неуспеха с андерсеновской принцессой. И переключился! Она была полной противоположностью той. Сильный стан, с крутыми, вызывающими бедрами, хорошо развитая грудь, дерзкий, прямой взляд…

И относилась она ко мне так же, как прежняя. Радушно улыбалась, легко вела разговор…Но, не более того. Никаких предложений моих не принимала. Ни стихов…которые я начал писать ей, но не передавал! Наверное, зря. Чувства там перехлестывали, на нее это должно было подействовать. Но я что-то стеснялся, считал, что она может высмеивать эти чувства…Короче, как всегда – я влюбился в нее и тем самым подписал себе приговор…

Тем временем, другие, на которых я смотрел прямо, утилитарно, отвечали мне взаимностью, но… «они прошли, как тени, не коснувшись моего огня»