Глава 26. Женское с. Женское доминирование рассказы частье и женские слезы 2 часть

18+ (Глава содержит описание откровенных сексуальных сцен)

... – Я люблю, и значит я живу!

Я живу, и значит я дышу!

Когда Степан завершил исполнение песни своего любимого поэта* Индустриальной эпохи, он отложил гитару и подошел к столу, на котором восседала Сайто, смотревшая на своего героя влюбленными глазами.

- Согрелась?

- Не совсем еще… - Изуми говорила по-русски с таким изумительным легким акцентом, от которого у Титова напрочь сносило башню. – Не хватает чего-то… Все еще холодно.

Титов на этот раз действовал решительнее. Он обнял маленькую изящную японку, которая, кстати, была на пять лет старше, и прижал к себе крепко-крепко. Сайто зажмурилась от удовольствия, ей хотелось умереть здесь на месте, только бы в его объятиях. Она в который раз обругала себя за то, что не ценила своего любимого тогда, когда их любви еще ничего не угрожало.

- Поцелуй меня! – сказала Изуми по-японски, и Степан на этот раз повиновался беспрекословно.

Они не могли оторваться друг от друга несколько минут, будто хотели выразить, высказать все недосказанные чувства, которые накопились у них за семь лет. Титова на этот раз не особо волновало наличие законной жены на Земле.

- О, как я счастлива! Мой, мой, мой! – От волнения Сайто путала японские и русские слова. Она, как влюбленная девчонка, повисла на шее у высокого Титова. Капитанский китель скользнув по ее плечам, упал на пол. – Какой ужас! А твои воины, что они подумают?!

- А давай убежим от них?! – предложил Титов. – Как в Японии, помнишь?

- Ты с ума сошел?! – Сайто была пьяна не столько от водки, сколько от любви к Титову. – Ты же не имеешь в виду…?

- Крышу! Помнишь мы на крышу «Белой Лилии» убежали?!

- Там был двести тридцатый этаж! Ты помнишь, какой нам потом штраф выписали?!

- Зато какая там была любовь?

- Ты сумасшедший, Степан?!

- Да! Или опять правила твои?

- Но правила нужны…

- К черту правила! Я тебя похищаю!

Титов, как настоящий разбойный атаман, вытащил из шкафа свернутое солдатское одеяло. Потом подхватил маленькую японку на руки, поднял китель с пола, едва не выронив похищаемую из рук, потом вызвал по связи сержанта:

- Голованов! Алексей, я временно в штаб. Вернусь поздно! Догуливайте без меня. Касыма еще раз поздравь с днюхой.

А потом он еще раз поцеловал уста своей ненаглядной, и нажал на кнопку телепорта… И влюбленные исчезли.

… Иоффе вошел в расположение РТР*, когда там гулял пир горой. Были накрыты столы прямо в цеху, на столах громоздились пирожки и разная выпечка, стояли бутылки гуриассийских вин. Базаев и Машура, уже хорошо подогретые, провозглашали тосты в честь молодых. Стеллы, однако не было.

Зато был оживший, голографический Ленин с портрета до потолка, который читал рэп и жестикулировал руками.

Ремонтные роботы смотрели на безумных людей ошалевшими обзорными датчиками.

Еле вырвавшись из добрых объятий прапорщика Базаева и выслушав длинный, как еврейское изгнание, тост, Иоффе очень вежливо попросил товарищей не беспокоить молодых мужа и жену (Базаев понимающе кивнул), затем прошел на корабль. Вот такой вот терем молодоженов на крыльях.

В самом сердце корабля играла приятная мелодичная музыка (Иоффе не смог определить название этой композиции).   В большом отсеке было идеально чисто (Стелла зря времени не теряла), было убрано, на столе стояла открытая бутылка бордового вина с хилликийской этикеткой.

А вот и графиня, слегка навеселе… Второй бокал был в руках у пританцовывающей хозяйки.

Иоффе на секунду застыл на месте. Такой графиню Жю Сет он еще не видел.

Его милая женушка вышла к нему в черной кружевной не то ночной рубашке, не то комбинации (Иоффе не был специалистом по дамским постельным нарядам), в кружевном пояске, к которому прикреплялись резиночками черные, развратнейшего вида чулки. Другого белья на Стелле не было. Верхнее одеяние было полупрозрачным, с таким глубоким вырезом, что и не скрывали ее пышное богатство. Чтобы избавиться от него, достаточно было потянуть за две завязочки. Черное каре волос графини-ведьмы было украшено серебряной диадемой. Опьяняющий, грешный взгляд супруги, казалось, пронзал Дэвида насквозь. В руках она держала бокал вина, от нее исходил резкий, дурманящий запах цветов. Похожа она сейчас была не на графиню, а на женщину легкого поведения с отсталой планеты. Будто в подтверждение этого на спине с правой стороны, чуть ниже плеча сияла черно-красная татуировка с изображением хилликийской буквы, похожей на латинскую Y. Татуировка была очень похожа средневековое клеймо, которой палачи в далекие времена метили женщин с пониженной социальной ответственность.

- Вот и мой муженек пожаловал! – сказала графиня, плотоядно улыбаясь. – А я думала, придется похищать вас из штаба! Я уже почти приготовилась к вашему похищению и заключению в мою башню молчания! Я люблю такие авантюры. Знаете, это даже для коммуниста слишком, - до такой степени не торопиться домой, к молодой жене! Или хотите избегнуть моего плена?

Иоффе был живым мужчиной, и, конечно, ему было трудно сохранять невозмутимость в такой ситуации. Тут уж о всяком деле забудешь! Иоффе вдруг изменил свой первоначальный замысел. Ему вдруг расхотелось быть строгим и нудным. Одернув, как перед строевым смотром, форменный китель со звездой Героя Труда, Иоффе решил, что пора брать быка за рога:

- И вот это скрывали ваши строгие платья, когда вы приходили в штаб сражаться со мной?!

- Если честно, мне иногда казалось, что вы угадываете, что на мне надето, - развратно улыбнулась Стелла. Я потом возвращалась домой сама не своя… Иногда мне было чрезвычайно трудно унять свое возбуждение. Вы теперь мой муж, поэтому я могу раскрыть вам такие тайны.

- Какая интересная у вас татуировка...

- А это лишь сверху татуировка. В основе - настоящее клеймо, которое я, изрядно напившись, выжгла себе сама, как и положено настоящей ведьме! Очень хотелось быть похожей на свою прабабку!

- Вам нравится причинять себе боль? - с сочувствием сказал Иоффе.

- Иногда я люблю чувствовать боль и стыд, и безнадежность. И быть игрушкой в руках палача, - Стелла погладила свои внушительные достоинства, не сводя с молодого супруга глаз, - Хотите я расскажу вам, как я боролась со своим возбуждением? Побудете моим палачом? Обещаю быть смирной и покорной!

- Не нужно пока… Я сегодня видел вашу страницу, - сказал Дэвид.

- Какую страницу?

- Посвященную вам, в Галапедии. Вы, я должен сказать, уже историческая личность. И я, надо сказать, был поначалу, в смятении.

Иоффе говорил максимально доброжелательно, и в то же время суховато, сдержанно. Стелла разом погасла, насуровилась… Залпом выпила свое вино, поставила бокал, чуть не расколов его.

- Ах…понятно… Ну что же, могу понять, почему вы не особо торопились домой… Могу также понять, что вы там прочитали… Знаете, Дэвид,…, а я не собираюсь виниться перед вами! Не собираюсь опускать глаза в пол, каяться, говорить всякую чушь, что я не такая… Уж извините, я такая, какая есть! И, осмелюсь напомнить, когда вы, - ВЫ, - просили моей руки, я предупреждала вас, что могу оказаться отнюдь не героиней вашего романа. И вы с этим согласились…  - В голосе Стеллы все больше и больше слышались истерические нотки. - Так вот… Возможно вы считаете, что поторопились… Что же вы вправе взять назад свои слова о любви и прочее… Возможно, вы правы, такому кристально чистому человеку, как вы, не к лицу брать в жены такую…даму. Что же, я готова! Видимо, семейное счастье, - это не мое! И когда вы планируете аннулировать наш брак?! Сейчас, или потом, после моего прилета?! А я уже отправила сообщение родителям! Хорошо хоть дочери еще не сказала!

Иоффе держал паузу, наблюдая за метаниями графини. Он бы и рад был остановить ее, но воспитание как-то не позволяло перебивать другого человека. Он отмечал резкие движения руками Стеллы, видел, как меняется ее лицо. Да, тяжело будет… Типичный истероид… Дэвид не стал прерывать графиню, он просто включил один из документов спикерфона и начал декламировать вслух стихи:

Где ты была, моя душа,

Когда из праха десять лет,

Звала тебя... Но не спеша,

Презренье слышалось в ответ,

Стелла встрепенулась, умолкла… А Дэвид продолжал:

Моя душа... Моя ль?! Ведь нет,

Неумолима, как печаль,

И в отстранёньи голубом

Смотрели очи твои вдаль,

И образ мой из хрусталя

Ты в гневе камнем разметал,

И брызнули осколки льда,

И свод небесный задрожал

"Здесь я была, твоя душа,

Не ты ль мне в сердце дверь открыл,

Стояла тихо, чуть дыша

Пока меня ты не разбил"

Околки утром не спеша,

Схоронят в пасмурной золе

И почерневшая душа

Свой дом покинет на земле.

Закончив читать, Иоффе посмотрел на жену. Она была глубоко взволнована, ее внушительная грудь высоко вздымалась при дыхании.

- Стелла, это восхитительно! Вы это написали? Вы знаете, у вас есть потрясающий талант, извините, - самой придумать, самой обидеться, самой сделать выводы… К этому я уже привык, когда был просто вашим начальником. А я лишь хотел сказать, что я нашел среди прочей информации ваши стихи…и влюбился в вас заново.

- Ну, это не совсем мои стихи, - ответила Стелла, краснея. – Точнее, мои, но первая строчка не моя. Это были стихи какого-то вашего поэта Индустриального времени, я его просто переделала. Ну и дописала… Но вы ведь не только это хотели мне сказать?!

- Конечно! Я люблю вас, Стелла. Вы потрясающая женщина! А эта история с лекарством… Вы же, по сути, спасли целое поколение!   Я имею в виду то, что вы выкупили производство лекарства от полиомиелита и снизили цену в десять тысяч раз,   до одного ипси за ампулу! Вы знаете, Стелла, вы героиня своего времени! Я немного робею перед вами. Задумываюсь, достоин ли я вас? Так что не будьте слишком строги ко мне. А теперь, почему я задержался…

Стелла едва заметно улыбнулась, опуская глазки. Она уже и забыла про этот поступок. Никакой благодарности от современников Стелла Жю Сет за это не получила. Фармацевтические компании ругали ее за то, что она угробила хороший источник дохода, хотя могла грести миллионы, крестьяне до сих пор лечились травами и настойками и им была без разницы вакцина, как таковая, есть она или нет. Богачи ругали Стеллу за то, что она искусственно разрушила барьер между обеспеченными людьми и голытьбой, которая теперь можеь плодиться с удвоенным усердием, а церковь обвинила ее во вмешательстве «в Божий промысел». Хотя благодаря этой вакцине детская смертность в Королевстве снизилась на 40-60%.

Иоффе вытащил из кобуры маленькую коробочку. Раскрыл ее. В коробочке были два золотых  кольца.

- Вот теперь официально… - Он подошел к робеющей графине, - Будьте моей женой, Стелла!

Он взял дрожащую руку своей «роковой женщины» и надел кольцо на безымянный палец. Из глаз Жю Сет брызнули слезы:

- Дэвид, вы меня до инфаркта доведете..! Ну я же вам уже не девочка..! Я думала, вы со мной сейчас разводиться будете… Зверские у вас сюрпризы, однако… Спасибо вам, о мой полубог! Где вы их достали? И размер мой…

- Выплавили, - улыбаясь, ответил Иоффе. – Я к производственникам смотался. Дело пяти минут…

- А теперь я, - еле слышно выдохнула Стелла, произведя аналогичный ритуал с пальцем Иоффе. – Они еще теплые… Дэвид, я … несколько теряюсь.

- А портрет мне ваш, простите, не понравился, - нахмурился Иоффе. – Вы там какая-то искусственная… Бездушная, ненастоящая… Та, что на портрете, не почувствовала бы бомбу в контейнере. Не отдала бы детям страны вакцину от болезни… Не ринулась бы в горящий дом мстить за женщину с ребенком. Это главное мое преклонение перед вами…живой, настоящей…

- Дэвид, вы мудры и логичны…. – пожала плечами Стелла. – И все же и вы можете ошибаться… Но я, как мудрая женщина, и не буду спорить с мужчиной. Скажите, вы действительно любите меня?

- А вы посмотрите в мои глаза, - весело сказал Дэвид. – Вы ведь умеете сканировать неправду! Вот и скажите, лгу я вам?

- Не хочу… Я вам верю. Но, скажите честно, разве все остальное вас не задело?

- А-а! – Иоффе небрежно махнул рукой. – Вы меня не удивили «всем остальным»! Что-то подобное на Земле уже писали. Посмотрите, что писали некоторые деятели французского Просвещения XVIII века, это я уже читывал неоднократно! Вот только ваша «Адеола» меня и заинтересовала. в том числе и с профессиональной точки зрения. Она, кстати, переведена на русский и в свободном доступе в «КиберЛенинке», в разделе иностранной литературы. С рейтингом 21+, м-да…Вы знаете, у вас талант моделировать человеческие типажи. И так профессионально! Вашей главной героине, деспотичной хозяйке имения, я по одному описанию поставил три диагноза. И еще два нужно подтверждать исследованиями! Ее жертве, той самой девушке, в которую она влюбилась – еще два. И все симптомы совпадают в точности! Скажите, практической психиатрией не занимались? Ваше высшее не из этой оперы?

- Не угадали, всего лишь логистика, - побагровела Стелла. – Вы всегда препарируете литературных персонажей скальпелем  психопатологии? Я их не для этого создавала! Страсти и красоту запретных отношений вы приговорили к диагнозу и готовы заключить их в психлечебницу? Мне жутко обидно, знаете ли?!

- Почему? – прищурился Иоффе. – Это же не вы, а придуманный вами персонаж? К вам ведь он не имеет никакого отношения?

- Нет, конечно! – Искренность, с которой Стелла это сказала, могла бы подкупить самого строгого судью. – Но все равно, мне как-то обидно даже за своего персонажа!

И Иоффе, и Стелла прекрасно понимали, кто являлся прототипом персонажа. И не сказать, что Иоффе это сильно радовало, поэтому он осторожно стыдил Стеллу за аморальное поведение, не высказывая этого напрямую. А Стелла, побаивавшаяся Иоффе, испытывала (впервые перед мужчиной за долгое время) чувство неловкости, понимая, что ее муж далеко не дурак, и в гробу он видел ее БДСМ*-игрища.

- Увы, это уже профессиональная привычка. Я ведь и подумал, - Иоффе прищурился, - не взяли ли вы за основу действительных реальных людей? Это ведь всегда легче, чем изобретать какие-то типажи!

- Нет, знаете ли.. Все совпадения с реальными лицами случайны и маловероятны! – горячо запротестовала Стелла. – Муж мой, можно задать вам вопрос? Перед вами голодная, замерзающая от недостатка любви, супруга! Последний раз мужские руки касались меня семь  половиной лет назад. Вы так и будете заниматься ораторством или все же займетесь своей инопланетянкой?!

Иоффе хитро улыбнулся, подошел к столику, налил себе вина. Разумеется, вся эта пламенная речь была не просто так. С одной стороны, он хотел намекнуть Стелле, что не будет спокойно терпеть ее «шалости», обозначая свою позицию, но сделал это настолько мягко, что и не придерешься!

Вино напоминало по вкусу грузинское Саперави, но почти без горчинки:

- А могу я рассмотреть вас получше, жена моя?

Стелла чуть кивнула, и освободилась от ночнушки, оставшись перед Дэвидом в своей прелестной наготе. Из одежды на ней были только чулки, поясок и диадема. Кружевной наряд полетел куда-то в угол.

Иоффе впервые видел свою «оппозиционерку» обнаженной. То, о чем он и мечтать не мог еще несколько дней назад. Он подошел к ней, предложив бокал:

- Разрешите вас поцеловать?

- Вы так и будете вести себя, как на официальном приеме, сударь? – Голос Стеллы от волнения стал чуть хриплым. Она вообще стала «проглатывать» некоторые русские буквы при произношении. – Вы извините, но я, пока вас ждала, уже приняла несколько бокалов. Ну и проставилась ребятам… Мы остались только вдвоем, я задраила рампу. Отбросьте к чертям ваши любезности!

- Простите, но мы привыкли уважать женщин…

- Это очень похвально. Но иногда вы, куалийцы, уж слишком уважаете женщин. А ваши женщины, на мой взгляд, слишком избалованны, не знают строгости. Как лицо дворянского достоинства, я не разрешаю, я требую – зацелуйте меня до смерти и перечеркните мое дворянское достоинство!

От первого поцелуя у обоих закружилась голова. Графиня даже поднялась на носочки, чтобы быть ближе к мужу. Дэвиду становилось все жарче, сердце билось все быстрее и быстрее. Губы Стеллы пахли кофе, - такие же сладковатые и терпкие. Она с еще большей страстью, не помня себя от возбуждения, целовала губы супруга, будто просыпаясь от какой-то спячки.

- Смелее, Дэвид! – простонала графиня, как старая проститутка. – Я вам не хиунская* фарфоровая ваза, можете обращаться со мной смелее, наглее что ли! Если бы вы видели сейчас мои мысли, вы бы забыли про всякую дипломатию! Перед вами похотливая самка, так употребите ее по назначению! Покажите ей ее место, чтобы она визжала! Можете взять плеть и высечь меня, но, молю вас, не тяните!

- Любите погорячее? – Сын советского академика вообще особо не представлял, насколько далеко простираются фантазии графини. Фразу он вспомнил из какого-то фильма. Поведение роковой женщины завлекало, определенно завлекало. Будило в нем какие-то древние инстинкты…. Дэвид решительно взял жену на руки и с наслаждением целовал ее губы с ароматом кофе. Она увлеченно отвечала ему, прильнув всем своим горячим телом.

- Вы даже не представляете, насколько погорячее! – Стелла от возбуждения вовсе утратила остатки стыда, повиснув на шее Дэвида. Впрочем, перед мужем ведь можно… И даже нужно…

- Увы, у меня, боюсь, не хватает квалификации в данной отрасли. – улыбнулся Дэвид. - Да и у меня, если честно, вполне традиционные взгляды на любовь мужчины и женщины. Без излишеств, так сказать…

- Значит, я научу вас!   -  Стелла тяжело дышала, ее огромные черные глаза, казалось, затягивали в омут. Ротик был приоткрыт, губы блестели. - Первый параграф, о мой ученик, – снимите уже свой мундир. И надругайтесь этой потаскухой, которая теперь ваша жена, ваша собственность! Я вся сейчас – одно огромное излишество!..

Спустя час, в другом месте …

- Ты в порядке? – Титов нежно обнимал маленькую Изуми, которая склонила головку, прижалась к его груди и мечтала, чтобы время остановилось.

Они телепортировались на крышу казармы, где затерялись между металлических опор антенн и излучателей. Вокруг одного из металлических креплений, соединявшихся под углом и образуя конус, Титов обернул прихваченное одеяло, создав некое подобие индейского вигвама. А потом, на высоте пятого этажа, Титов и Сайто предались страсти. Хорошо, что за бортиком на краю крыши их не видно. Они уже делали что-то подобное, - правда, там был высоченный небоскреб Нихон-Сити, уходившего в облака.

- Если я скажу, что я счастлива, это будет миллионной долей того, что я чувствую на самом деле.

Изуми, абсолютно обнаженная, сидела на коленях могучего Степана. Ее платье и белье, не нужные сейчас, валялись у металлического крепления опоры. Маленькая хрупкая японская женщина казалась феей из сказки.

- Мы оба потеряли голову, - Титов нежно гладил волосы своей любимой. – Ты моя ненаглядная…

- Ты жалеешь, любимый?

- Нет… Теперь уже нет. Я жалею только об одном, - что ушел тогда. Какой же я был глупец?! Какого черта мне надо было?

- Люди так устроены, что начинают ценить любовь, только когда потеряют ее, - сказала Изуми. – Не только русские. Я такая же… Глупая самодовольная дура… Да, будь она проклята эта карьера! Надо было все потерять, чтобы понять, что я хочу быть обыкновенной женщиной!

Над ними раскинулось синее в белых разводах искусственное небо. По нему время от времени пробегали красные и лиловые змейки энергетических разрядов. Можно было подумать, что они на острове среди облаков.

- Мы как будто потерпели крушение на острове в жидкой атмосфере, - сказала Сайто.

– Никого вокруг, питания нет, только еще немного времени, чтобы заниматься любовью.

- Телепорт есть, - возразил Титов. – Так что питание я добуду в казарме.

- Не разрушай нашу сказку… Я представляю, что мы во всем мире единственные…

- Будем возрождать цивилизацию? – полушутя предложил Титов.

- Я бы с удовольствием возродила с тобой… Хочешь, я рожу тебе ребенка? – Сайто готова была сейчас хоть родить, хоть умереть ради своего возлюбленного.

- Хм… Вот это вопрос! – немного замялся Степан. – Тут подумать надо…

- Извини… Глупый вопрос задала, - разом потускнела Изуми. – Выглядит так, что я хочу навязать тебе свой живот.

Он резко встала, подошла к серебристого цвета металлической сетке излучателя, глядя вдаль. Легкий ветерок пощекотал ее волосы. Степан все понял, подошел к ней, обнял ее:

- Я говорю, - торопиться не надо. Ребенок – дело серьезное. Это же твоя философия. С кандачка, с наскока тут решать нельзя.

Но Сайто уже сделала определенные выводы… Хотя, она тут же сразу простила это Степану. В конце концов, какой мужчина и когда был сразу же в восторге от беременности своей девушки? Что с них взять?

- Понимаешь, Степан, я не на цепь тебя хочу посадить. Но мы не можем друг без друга. Или, может быть, я не могу без тебя… Мы не должны были расставаться, мы предназначены друг другу самой судьбой. По крайней мере, я на твоем месте другого мужчину себе не представляю. Я все понимаю, у тебя законная семья… Я согласна быть твоей любовницей… Хоть твоей наложницей. Я готова покорно сидеть на этой планете и ждать тебя. Улетай на Землю, если хочешь, к своей жене и дочери, но здесь, я хочу, чтобы ты был только моим! Помнишь, ты когда-то упрекал меня во властности и высокомерии. Вот сейчас я раздавлена и готова стоять у твоих ног, как рабыня. Такая я тебе больше нравлюсь? От моей властности не осталось и следа.

- Изуми, солнышко мое, - Титов задыхался от нежности. – А как же ты сама? Нет, я не хочу тебе такой судьбы… Я буду разговаривать с женой, просить развода. Вот только Сашку жалко, она меня уже папой зовет… Ее вот предать не могу… Иначе бы уже давно … решил бы.

- Я приму ее, как свою дочь! – заявила Сайто. – Только возвращайся ко мне! – Сайто едва сдерживалась, чтобы не открыть Титову свою тайну.

- Кто же мне ее даст-то? – помотал головой Титов. – У нее же родная мать есть.

Японская женщина вновь нырнула в объятия русака-ярославца. Титов-то хоть успел натянуть брюки, а она как была обнаженная, так и осталась, аки булгаковская Маргарита перед полетом на бал Воланда. Ее не особо волновало, что ее может кто-то увидеть с земли, или заснимет пролетающий аппарат контроля безопасности. Казалось,   Изуми сама возьмет сейчас в руки что-то типа метлы с антигравитационным усилителем, и полетит. Ее маленькая стройная фигурка с осиной талией, изящной тонкой шейкой и упругой, почти девичьей грудью, прижималась к Титову. Ее сердце билось, как будто Сайто приняла сразу две пачки стимуляторов.

- Не отпускай меня! Никогда!

И в этот момент у Титова, как на грех, раздался сигнал спикерфона. Он тут же одним махом одел тельняшку, включил связь, без картинки конечно. Изуми спряталась в их импровизированный шалаш. Она сначала подумала, что из роты звонят. Увы, дальнейший разговор Титова в корне прояснил ситуацию:

- Лорена? Здравствуй, дорогая! Вот уж кого не ждал… Что, смотрела по визору? Ну и как, меня там показали? Как Сашенька? Что, ты скучаешь? Да, я тоже домой хочу… Через месяц попробую выбраться… Как родители твои?..

А что еще говорить Степану на звонок законной супруги? Разумеется, он ни слова не сказал ни про свою новую любовь, ни про перспективу развода.

А в этот момент Сайто, присев за небольшое ограждение торопливо натягивала помявшееся белое платье. И давилась слезами. Она все поняла. Произошедшее наглядно показало ей ее место в иерархической системе их отношений. Хотела быть наложницей – привыкай, Изуми! Такова участь запасной женщины, - дарить своему мужчине ласку и любовь, и стыдливо прятаться, чтобы не попасться на глаза ревнивой, но законной супруге. Она имеет все права, ты – никто, постельная принадлежность, которой позволяют верить, что она – полноценная возлюбленная.

Хватая воздух ртом, как рыба на суше, Изуми оделась, прячась за опорой излучателя. Подняла свое смятое белое платье, которое теперь было ей противно. Никогда она больше его не оденет! Ее праздник закончился. Ей показали ее место.

Спустилась Сайто воспользовавшись своим телепортом. Она оставила Титова любезничать дальше со своей женой и, закрыв от боли и стыда лицо руками, побрела прочь, - такая маленькая, чужая, ненужная... А из окон слышался радостный гул торжества, и играла музыка.

Спустя пару минут на улицу спустится Титов. Он понимал, конечно, в какое положение поставил Изуми, но она-то тоже должна понимать положение! Сейчас-то зачем раскрываться жене?

- Изуми! – крикнул он, пытаясь найти свою истинную возлюбленную. Всплеснув руками, оббежал вокруг казармы. Но Сайто уже не было…

Спустя пять часов…

Был уже поздний вечер. Ирина, умаявшись за вечер, уселась за компьютер. Она уже немного протрезвела и направила уборочного робота привести в порядок комнату. Умная бессловесная машина выгребла остатки маленького праздника двух одиноких душ – бутылки из-под водки, одноразовые тарелки, объедки искусственного мяса. Из комнаты доносился могучий генеральский храп Васильева.

Иванникова, выпив за раз почти половину упаковки витаминного напитка (сушняк был жуткий), надела свою ночнушку из материала, напоминающего шелк. Посмотрелась в зеркало, кремом на пальчике замазала несколько морщинок под глазами. Вздохнула, решилась, набрала номер абонента, находящегося на Земле. Того, точнее, той, кому она уже долго стеснялась позвонить:

- Ну, подойди уже!... – с нетерпением заныла Ирина, слушая долгие сигналы.

Не взяли… Иванникова обиженно засопела, потом набрала еще раз.

На второй раз связь установилась. Ирина почувствовала, как сжимается сердце.

Перед ней на столике появилось изображение восемнадцатилетней девушки с короткими темно-русыми волосами:

- Алина,… здравствуй… -  Иванникова от волнения не могла слова выговорить.

- Мама? – ответила девушка. – Это ты? Вот уж не ожидала тебя увидеть!

- Как ты?

- Нормально, - просто и коротко ответила девочка. – Уже второе проявление интереса к дочери за этот квартал. По разу в полтора месяца… Нормально.

- Ты же знаешь, какая здесь плохая связь! – начала оправдываться Ирина. – Да и потом, когда я звоню домой, тебя как обычно, нет дома! Как у тебя дела?! Что у тебя в школе?

- Опомнилась, мать! Ничего, что я на первом курсе уже? На выпускном бабка да тётка поздравляли... Да отец. А мать и забыла, наверное!

- Отец?!

- Да. Я часто бываю у отца Хотя ты и не хотела, чтобы я знала о его существовании…

- Я не хотела?! – Негодованию Иванниковой-старшей не было предела. – А ты спроси, хоть раз за то время, пока ты росла, твой так называемый отец, хоть раз вспомнил о твоем существовании?! Хоть вещью, хоть цифрой помог? Хоть раз спросил про тебя?! А, когда девочка уже взрослая, да, пожалуйста, вот он нарисовался! Растить уже не надо, за него вырастили!

- А он мне все по-другому рассказал!

Алина была беспощадна. Она почему-то была очень сильно обижена на мать.

- А ты спроси у людей! – Ирина, забыв про материнскую нежность, яростно вступила в полемику. – Что, мать не так нужна, как блудный папаня?! Ему что, нежность что ли понадобилась? Забота?! Очередная дырка выгнала?!

- По крайней мере, он рядом со мной! И ему интересна моя жизнь! И мое мнение! А то у тебя только ты всегда права, а другие – дураки по определению! И видела я тебя только по праздникам, и то не всегда! То бабки, то тетки… Я хоть знаю теперь, что сироты чувствуют! Или отказники. – Каждое слово девочки било наотмашь по лицу. - Хотя, с другой стороны, может, так оно и лучше... Никто не орет на тебя, не говорит, что ты дура, что все делаешь не так...

- Как тебе не стыдно?! -  горько упрекнула ее мать. – Я только о тебе и думаю. Я обещала тебе, что эта командировка, - последняя. Ну не могу я сейчас собраться и все бросить! Ты же взрослая, должна понимать, у меня контракт!

- Я взрослая, мама, - осуждающе ответила Алина. – Когда-то я была ребенком, я мне очень хотелось, чтобы ты была со мной. Но я видела тебя раз-другой в месяц, и не больше! Неужели я такая неудачная дочь, что от меня надо держаться подальше? Или я напоминаю тебе об отце, я же на него похожа, а не на тебя?! И сколько раз ты обещала мне, что это последний раз? Сколько этих последних разов было? Тебе никогда на месте не сиделось… Все рвалась куда-то, то воевать, то заседать в Совете… Тебе до меня хоть когда-то было дело?!

- А ради кого я всю жизнь по командировкам мотаюсь?! – не выдержав, вскрикнула Иванникова. – Ради себя что ли?

- Ах, то есть это все еще и ради меня?! Я сама виновата в своей никчемности? Дай подумать, у нас же двадцатый век! Угроза голода! – съязвила Алина. – Знаешь, мама, если у тебя более веселая жизнь там…, или если я напоминаю тебе отца,… ну не надо изображать материнскую любовь! И не жди от меня нежностей. Нет их, не вложили!

- Спасибо, дочка, на добром слове! – зло прошипела  Иванникова.

- Что там у тебя за звуки? – вдруг спросила Алина. – Кто там у тебя так рычит?

- Это… неважно…, - осеклась Ирина, смутившись.

- Ясно! Очередной сослуживец? Или, может, сослуживица? У меня, говорят, мама продвинутая…, и так, и так может! Как вы там с этой…Стеллой кувыркались, у нас дома… Думали, я не слышу за стенкой?! – Девушка брезгливо сморщилась, будто увидела кучу нечистот. – Или кто еще? Какой-нибудь техник? Начальник отдела? Полковник-подполковник? Мерзко, мерзко, противно просто!

- Да как ты смеешь, мерзавка неблагодарная?! – возмутилась Ирина.

- Знаешь, мама,… - Голос Алины дрогнул. – Не звони мне больше, хорошо?! Живи сладко, и ни в чем себе не отказывай, только меня в это не ввязывай, о-кей?! Все, желаю радости… Без неблагодарной дочери, которая не просила, чтобы ее рожали!

Фигурка-голограмма исчезла. Сигнал возвестил, что вызов закончился.

- Ах ты ж дрянь..! – зарыдала Ирина, закрывая себе рот ладонью, чтобы Васильев не проснулся. – Вырастила гадину!..

Она минут пять тихо вздрагивала, содрогаясь от беззвучного плача. Меньше всего ей хотелось, чтобы Васильев сейчас проснулся и начал задавать вопросы.

- А чего.. обижаться-то… - прохмыкала Ирина. – Права ведь она…паршивка! Росла, считай, без матери! Одно название! Это меня бог наказывает…За Стеллу… И поделом мне, старой дряни!..

Иванникова не была одинока в своей печали… На территории ремонтно-транспортного подразделения, на борту корабля «Жю Сет» в три ручья рыдала Изуми Сайто. Ее голова, как на подушке, лежала на колене Жю Сет, которая, почти по-матерински, гладила ее по коротким волосам, нашептывая утешения.

- Бедная, бедная моя маленькая королева! Забираю ваше горе, отдаю свою радость… Забираю вашу беду, отдаю свой покой! – Пальцы графини метались вдоль лица графини, вычерчивая какие-то невидимые фигуры, как у экстрасенса-шарлатана из двадцатого века. – Не я ли вам говорила, душа моя, что горька судьба наложницы, ставшей игрушкой женатого мужчины?!

- Вы что, колдуете? – сквозь всхлипы спросила Сайто. Ее черные короткие волосы разметались по лбу, как у ребенка, набегавшегося во время игры. Кожа была холодной и липкой от испарины.

- Колдую, радость возвращаю, горе отгоняю… - Жю Сет после ухода домой Иоффе успела накинуть домашний шелковый халат на свое любовное одеяние. Халат этот, впрочем, немного что скрывал. – И вашего бессовестного Титова отогнала бы от вас раз и навсегда!

- Но я люблю его! – завыла, как волчица, бедная японка, уткнувшись лицом в ладони графини.

- Вы должны это преодолеть! – Стелла, согнувшись, поцеловала бедную страдалицу в лоб. – Я опять вижу над вами черную сущность! Полетели со мной, Изуми! Летим в отпуск со мной. Я вам как врач заявляю, что вам нужно расслабиться и сменить обстановку.

- Я не могу… - прохлюпала Сайто. – Мой отпуск только через месяц. И потом, при всем уважении к вам, я бы тут же отправилась домой, в Нихон-Сити. Причины вам известны. Да и потом, это же ваша свадебная поездка с Иоффе. У вас все хорошо?

- Так себе… - махнула рукой Стелла. – Уже наметились разногласия… Может, и разойдемся через пару месяцев, может, притремся...

Из чувства хорошего тона Стелла обманывала подругу, скрывая от нее свое женское счастье. Светить своей довольной физиономией перед Сайто в ее-то состоянии – это было бы верхом садизма по отношению к бедной японке. Да и счастье любит тишину, - это каждая женщина знает.

- Я надеюсь, у вас все наладится… Хоть у вас-то пусть все будет хорошо…

- Как боги решат, - коротко ответила Стелла. – Останетесь у меня?

- Нет, я пойду домой… - помотала головой Изуми. – Сегодня я обязана быть дома!

- Изуми, радость моя, я не хочу вас отпускать, - обеспокоенно возразила Жю Сет. – До утра останьтесь у меня!

- Нет, - твердо ответила Сайто. – О чем вы беспокоитесь? О том, что я … - Она грустно хмыкнула. – Нет, ни в коем случае… Ради НЕГО только не буду! – В голосе Сайто впервые за долгое время послышалась уверенность. И сейчас она имела в виду явно НЕ ТИТОВА.

Она благодарно-нежно поцеловала Стеллино колено, на котором только что лежала. Стелла продолжала гладить ее, нежно-нежно обняла и поцеловала в висок:

- Изуми… Я очень люблю вас… Вы не одна на свете. Будьте мне названной сестрой, если я этого достойна!

Сайто с изумлением посмотрела на нее, потом улыбнулась и ответила:

- А я не надоем вам своими глупыми и недостойными рыданиями?

- Я всегда хотела иметь сестренку, о которой заботилась бы… - сказала Жю Сет. – А вы, - лучшая сестренка, о которой только может мечтать женщина. И мы одного с вами возраста… Будем секретничать, ходить в магазины, ругаться, когда в хорошем настроении…

- Стелла, …я просто обожаю вас, - заплакала благодарная Изуми. На этот раз от радости. – Я согласна!

- Тогда дождитесь меня. Я познакомлю вас со своей дочкой… Еще жениха вам найду! – улыбнулась Стелла.

Они с Изуми тесно прижались друг к другу, соприкоснувшись лбами. Стелла несколько раз потерлась носиком о нос Сайто. После этого Стелла подошла к одному из своих хранилищ, достала оттуда платиновую диадему и водрузила на голову Сайто.

- Вот это называется поцелуй по-хилликийски! Невинный, как душа младенца. Короную вас, моя царица! И заклинаю вас, пока я не вернусь, - держитесь подальше от этого вертопраха Титова! Иначе даже я ничем не смогу вам помочь.

- Благодарю вас! – улыбнулась счастливая Сайто, вытирая заплаканные глаза. – Я люблю вас, моя сестренка-ведьма!

- И я вас, моя дорогая! Ждите от меня подарков! И помните, вы не заслуживаете своих слез. Я вижу у вас впереди счастье. Верьте мне, я же ведьма!

Женщины засмеялись и еще раз потерлись носами, как маленькие девочки…

…Когда Изуми ушла, более-менее успокоившись, Стелла вздохнула с облегчением. Это решение с сестринством пришло к ней на ходу, пока она утешала бедную Сайто. Ей нужно было хоть как-то поддержать ее, она на полном серьезе боялась, что Изуми сегодня ночью от отчаяния наложит на себя руки.

Титова она просто ненавидела. А с другой стороны, в чем он виноват? Какой же самец отказывался, когда женщина сама ему на шею вешается?!

Дэвид ушел в свой жилой блок взять некоторые вещи в полет. Придет завтра утром…

Оставшись на корабле одна, Стелла нашла в шкафчике коробку с лекарствами. Достала одну противозачаточную пилюлю, быстро проглотила. Еще одну приняла до этого. Хорошо что с вином можно…На мужчин в этом вопросе только понадейся, не им, если что, ребенка вынашивать, не им очередной выкидыш оплакивать! Им-то, как говорит Ковун, хоть бы хрен по деревне!

Стелла нажала на своем спикерфоне кнопку вызова. Ее абонент находился на ее родной планете. Имение Жю Сет было одним из немногих на Гуриассе, имевшее связь со Всемирной Сетью.

Стелла ждала недолго. Вскоре перед ней возникла фигура высокого седого человека в красной ливрее, с военными наградами на груди. Это был ее мажордом Стор Клонто.

- Ваша светлость?! – Клонто был похож на классического английского дворецкого, - такой же важный и невозмутимый. И он умел пользоваться земным компьютером.

- Gao Clonto? – Стелла перешла на официальных хилликийский, сразу приняв высокородный вид (то есть держа халат обеими руками, чтобы не распахнулся) – Я приветствую вас, мой друг. Все ли в порядке?

- Да, ваша светлость. Хотя есть дела, ждущие Вашего возвращения.

- Я скоро буду дома. И не одна, а с законным супругом. Тогда и обсудим все дела. Пригласите, пожалуйста, мою дочь.

- Как прикажете. Сию минуту, ihonno. – Клонто учтиво поклонился и куда-то исчез.

Стелла с трудом сдерживалась от нетерпения, ее руки беспокойно теребили воротник халата. В последний момент, устыдившись своего вида перед дочерью, она быстро дотянулась до черного вязаного платка, набросила его на плечи.

Перед ней появилось трехмерное изображение молодой красивой девушки с черными кудрявыми волосами и огромными черными, как у матери, глазами. Фактически это была молодая копия Стеллы. Как не готовилась к встрече графиня, слезы брызнули у нее из глаз:

- Я рада видеть вас, моя принцесса!

- Матушка?! – Девушка улыбнулась, на ее щеках тоже заблестели маленькие искорки.

– Я счастлива видеть вас. Я безумно по вам соскучилась, матушка!

- Я тоже, дитя мое! – Лицо Стеллы стало абсолютно счастливым, расслабленным, лучистым. – Силве, дочь моя, я скоро буду с вами! Завтра я вылетаю, и теперь ничто не задержит меня, клянусь сотворением мира!

- Почему же вы задержались, матушка?! Я места себе не находила!

- Увы, много всего произошло, дочь моя… Я все расскажу вам.

- Про вас пишут в газетах, матушка! – сказала Силве, с восхищением глядя на свою мать. – Пишут, что куалицы наградили вас высшей наградой за подвиг! Даже куалийцы признали вашу смелость и умение, матушка. Для меня большая честь быть вашей дочерью! Я молилась за вас каждый день, матушка.

- Все что я делала, я делала с мечтами о встрече с вами, сударыня, - Стелла уже плакала не стесняясь. – Я уцелела в самый страшный час благодаря вашим молитвам, дитя мое! Без вас не было бы меня, дочь моя!

- Вам угрожала опасность?

- Ничего… - Стелла поморщилась, снова ощутив ноющюю слабую боль под ключицей. – Ничего страшного, так, при посадке головой ударилась. – Вы хорошо кушаете? Вы выполняете то, о чем я вас просила? Мне не придется стыдиться за вас перед обществом?

- Клянусь вам!.. Матушка! – Силве оглянулась, будто опасалась чужих ушей. – В газетах еще пишут, что вы…вышли замуж за куалийца. Скажите великодушно, это правда?

- Да, это правда, дитя мое, - ответила Стелла. – На этот раз можете верить печати. И он прилетит со мной. Я заключила официальный брак, и собираюсь венчаться в церкви. Вам не придется краснеть за меня.

- Поздравляю вас, матушка! – девушка сделала реверанс своей матери. – Но…поймите меня…мне страшновато… Мужчина в нашей семье… Вы понимаете меня, матушка?!

- Очень хорошо понимаю и уважаю, - согласно кивнула Стелла. – Вот поэтому, помня ваш наказ, я выбрала самого достойного из всех куалийцев. Это было непросто, уверяю вас. Уверенна, что я не ошиблась, и вы обретете хорошего отчима, моя принцесса. И я буду крайне строга к нему, ведь вы у меня на первом месте, дочь моя! Но он достойный человек, Силве. Или я уж совсем не разбираюсь в людях!

- Спасибо, матушка, за то, что помните слова своей ленивой и недостойной дочери… - поклонилась Силве. – Вы, - лучшая мать, которую только может дать Создатель!

- А вы – лучшая дочь, о которой может только мечтать любая мать…

- Я люблю вас, матушка!

- И я вас, Силве, принцесса моя. Ждите, я уже лечу к вам!

Стелла и девушка поклонились друг другу, и связь отключилась. Стелла сбросила с себя платок и с наслаждением вытянулась в кресле.

- Любящий муж…любящая дочь… Неужели мои испытания закончились? Неужели я буду счастлива? Неужели, меня услышали боги?

Она сорвалась в кабину, сняла со стенки образ Владимирской Богоматери, подаренный Ковуном, обняла ее, прижав  к груди:

- С тех пор, как ты пришла в мой дом, сюда пришло счастье. Спасибо тебе, мать куалийского бога! Я пожертвую тебе лучшее свое украшение, самое дорогое! Только храни этот дом и его обитателей!

…Стелла не зря опасалась насчет Сайто. Действительно, у нее были мысли по приходу домой просто приставить бластер к виску и … Давил на сердце позор, стыд, помноженное на одиночество и отчаяние. Фактически, Жю Сет разбила ее одиночество, отчаяние, и стало легче. Может, теперь она правда не одна со своей болью? Нет, Стелла, - великая мастерица психологии, под стать своему мужу.

Изуми быстро успокоилась, взяла себя в руки. Есть тот, ради которого надо улыбаться всегда, даже если живот твой пронзен острой саблей. Женщина, переведя дух, устыдилась своих мыслей, своего отчаяния. Надо держаться..! Даже если невозможно держаться.

Она набрала на виртуальном экране номер Нихон-Сити – огромного мегалополиса, включившего в себя и старую столицу Японии Токио и Иокогаму со всеми пригородами, разросшегося в одну сторону до Фудзи, а  в другую - до самого озера Касумигаура. Она надеялась, что еще не очень позднее время там, на Земле, в Японии…

Перед тем, как нажать на клавишу вызова, Сайто переоделась в свою привычную официальную форму. Привела себя в порядок. Поправила прическу, намазала кремом лицо, чтобы не было видно высохших слез. Выдохнула, убедившись, что не расплачется снова…

Пошли гудки… Вскоре экран вспыхнул, и перед ней появился коротко стриженный мальчуган лет семи-восьми в серебристого цвета комбинезоне.

- Мама?! Это ты?! – Мальчик, увидев номер, вскочил, как солдатик.

- Я, Хитоши, я! – Сайто все же не удержалась от слез. – Мальчик мой, я так соскучилась по тебе! Меня хорошо видно?

- Хорошо, мама, - Мальчик изобразил некое подобие поклона. Лицо его было очень серьезно, он был крайне взволнован. – Я очень рад слышать тебя!

- А я как рада! – Сайто уже вооружилась салфетками, которые промокали со сверхзвуковой скоростью. – Ты моя единственная радость, мой маленький воин!

- Мама, ты плачешь? – обеспокоился Хитоши. – Что у тебя случилось?

- Ничего, мой герой, ничего… Это я от радости! Женщина иногда может себе позволить плакать… И от радости… И от печали…

- А мужчина может иногда плакать? – Мальчик потер уголок глаза мизинцем. – Просто я иногда очень скачаю по тебе… Особенно, вечером… До семи часов так хочется иногда поплакать… А потом, после семи как-то полегче, когда начинаются голопередачи.

- Нет, мой герой, - улыбнулась Сайто. – Мужчина не должен плакать. Я тоже очень скучаю по тебе. И я прилечу к тебе, обязательно. Постараюсь, как можно скорее. Я верю, что ты сильный, настоящий мужчина! Ты хорошо кушаешь? Слушаешь бабушку и дедушку?

- Да, конечно. Дедушка говорит, что я похож на своего отца. Мама, а почему у нас в доме нет его фотографий?

- Потому что когда он улетел, я уничтожила все его изображения, чтобы мне ничего не напоминало о нем, и я не тосковала.

- А я думал, наоборот, о любимом человеке пытаются сохранить память, - серьезно сказал мальчик.

- А я храню о нем память…в своем сердце… - сказала Сайто, стискивая старинную серебрянную монетку в кулаке, чтобы не разрыдаться в голос. – Я должна была оставить хоть одно изображение, чтобы показать тебе. В этом я виновата перед тобой. Но я тебе обязательно расскажу про него…когда вернусь.

- А когда он прилетит?

- Это неизвестно… Он улетел в другую галактику.

- А ты скучаешь по нему?

- Конечно… Но у меня есть ты… Поэтому мне гораздо легче…

- Мама, мы сегодня на занятии собрали настоящего подводного робота! Он настоящий, он может погружаться  на сотню метров! В выходные мы с ребятами хотим испытать его на озере.

- Как интересно… - Изуми, любуясь на своего ненаглядного малыша, заслушалась. – Расскажи-ка поподробнее…

Полчаса проговорив с сыном, Изуми Сайто с облегчением вздохнула. Удержалась, не показала своего горя..! Хотя, разве это горе? Горе, это когда умирает близкий человек. А все остальное это так, проблемки…

Сайто решила, что еще поработает. Сегодня пятница, ей нужно обязательно отправить важную информацию одному заинтересованному лицу.

Она уже год тайно занималась этой работой. Ее заказчик был ей неизвестен, она просто делала свое дело и получала за это вознаграждение. Угрызений совести Сайто не испытывала, таких «шабашек» в Сети было полно, что-то вроде одноразовых заданий. Зато платят быстро и без проволочек. А на этого заказчика она работала уже давно. Разумеется, она не знала, кто скрывается за его аватаркой, да и заказчику не особо интересна была личность Сайто.

Деньги были очень нужны Сайто. Львиную долю своего заработка она отправляла домой, на счет своего сына. Подчиняясь старинному инстинкту она переводила все новые платежные единицы в Японию, чтобы когда Хитоши достигнет совершеннолетия, у него был свой личный капитал. А там пусть распоряжается, как хочет…

Включив компьютер и закрыв дверь, чтобы ей никто не мешал, Сайто приступила к работе…

ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ - *

"Когда Степан завершил исполнение песни своего любимого поэта..."- В. Высоцкий, "Баллада о любви".

РТР - ремонтно-транспортная рота.

БДСм - сексуальная вариация, позволяющая достичь большего единения между партнерами и направить агрессивную сексуальную (или, наоборот, пассивную сексуальную) энергию в более конструктивное русло. А Стелла признавалась уже, что ее давно не возбуждает обычный, классический секс.

"Я вам не хиунская фарфоровая ваза..." - Хиуни - одна из провинций Хилликийского королевства, славящаяся своим производством фарфоровых изделий.