ООН в Крыму, гл. 17. Сердолик кровавый

ОТПУСК  ОДНОГО  НУДИСТА  В  КРЫМУ

Курортно-познавательный эротический  роман

Глава 17.   СЕРДОЛИК  КРОВАВО-КРАСНЫЙ

*   *   *

Покушав и помыв посуду, Роман голышом растянулся рядом с палаткой и немного позагорал, пока в желудке всё по полочкам уляжется, и жирок завяжется. Ничего страшного! Вскоре морская вода быстренько развяжет жировые сусеки организма и легко уничтожит все подкожные припасы. На море поправиться может разве что только изрядный лентяй и лакомка.

Кстати, на время отпуска Роман принципиально не брал с собой радиоприемник или компактный магнитофон. А к чему на природе музыка, когда вокруг и без того присутствует целая симфония звуков. Только слушай и наслаждайся, да расслабляйся и думай, если хочется. Или не думай, если лень. В общем, будь заурядным тюленем: ты же на отдыхе находишься здесь, или где?

Солнце ласково прогревало плечи, лопатки и спину, ягодицы, голени и икры – всё, что молодой человек ему поочерёдно подставлял. Повернулся на спину и явил перед солнцем пах, пусть и там Ярило похозяйничает, пройдётся по всем его закоулочкам точно так же хорошо, как только что по спине и прочим местам. И всегда готовое к шутке солнце не замедлило непременно воспользоваться своим правом.

От уже достаточно пристальных солнечных лучей в прогревавшихся местах зародилось блаженное тепло, которое привольными волнами блаженства стало расходиться по всему телу. А ласковый ветерок тем временем шаловливо поигрывал волосками на теле загорающего молодого человека. Особенно чувствительными к нежным  поглаживаниям оказались волоски на груди и под мышками, в области пупка и ниже. Хорошо-то как стало!

Каким ни странным это вам может показаться, но из-за разлитой по телу неги Романа потянуло покемарить. И он как-то незаметно уснул – минут на пятнадцать. Глубокий кратковременный сон закрепился у него в виде студенческой ещё привычки. Зато после него он вмиг проснулся бодрым и свежим, немедленно встал и слегка размялся.

Роман очень любил такой освежающий восстановительный сон. Ещё со студенческих лет научился сразу после занятий и сытного обеда вот так же моментально отрубаться в совершенно отрешённый, мертвецкий сон без сновидений, чтобы в какие-то пятнадцать-двадцать минут полностью восстанавливать свою физическую и интеллектуальную работоспособность. Для студентов с их спрессованным режимом разнообразной деятельности что днём, что вечером, а зачастую и всю ночь напролёт, такой быстрый и полноценный отдых нужен, как воздух.

Для купания в море Роман снова взял с собой только плавки с полотенцем, бутылку с чаем и полпачки печенья – для второго завтрака. До обеда этого скудного припаса для некоторого пополнения килокалорий вполне хватит. Сложил всё в пакет. Спускался к морю он опять же по излюбленной им и ему одному известному спуску – от ранее описанных скал, двух башен-близнецов, что и в наши дни внешне довольно мило украшают давно бездействующую подземную кузницу трудолюбивого бога Гефеста.

Весьма сложный маршрут этот давно привычный и хорошо знакомый. Поэтому и времени он занял всего относительный чуток. Но на полпути, чтобы не получить ожог нежной кожи, остававшейся таковой подмышками и в паху, Рома набросил на плечи полотенце и надел плавки: на крутом корявом склоне, обращенном к югу, солнце начало изрядно припекать, не только спереди плотно обнимая своими лучами, но и сзади обдавая исходившим от камней теплом.

С утра, пока дневное светило всё же было почти ласковым, одинокий нудист преотлично позагорал на пляже «своей» любимой, четвёртой Сердоликовой бухточки. Лежал на малюсеньком пятачке нанесённого с Коридора и пока не вымытого большими волнами песка вперемешку с ракушками. Загорал, как всегда, голышом. Во время охлаждения тела в морской воде далеко не заплывал, в основном неспешно нарезал метраж брасом или на спине, держась вблизи берега.

Затем решил расширить территорию своего отдыха и посетить бухту Барахту, а по пути заглянуть в расположенную несколько выше по склону от мыса Слоновью пещеру. Проплыл вокруг Слона, поднялся к пещере и не обнаружил там – ни-ко-го! Ни людей, ни слонов, ни свирепой Горгоны, которая когда-то обратила несчастного македонского Слона в этот самый мыс-скалу-камень...

Море и во второй день отдыха на нём было очень спокойным. Возникло искушение доплыть до не такого уж и далёкого отсюда грота Ревущего, расположенного сразу за Бакланьим мысом. Но в одиночку делать это было стремновато: Чёрное море может как-то враз поменять свой нрав. Вдруг откуда ни возьмись, поднимется резвый ветер, а за ним и высокие волны побегут. И тогда совсем плохими станут дела у зазевавшегося беспечного пловца, оказавшегося вблизи отвесно скалистого подножия Кара-Дага.

Высокие волны могут насмерть приголубить бесшабашных смельчаков, которых мрачный полу-вулкан, наверное, давно и небезосновательно считает безмозглыми дураками. Да и сам грот Ревущий становится весьма опасен увлекающей внутрь себя некой чёрной магией: пребывающему у его входа смельчаку почему-то так и хочется заплыть под высоченные своды грота через огромную, будто зияющую в скале щель.

Морское дно возле входа в грот не такое уж и глубокое, но из-за непроглядной черноты неизбежно кажется, что вода в нём совершенно бездонная, она будто бы сразу уходит под землю и ведёт в царство мёртвых. Недаром говорится в легендах, что неугомонный искатель приключений Одиссей в древности приплывал именно к Кара-Дагу, чтобы воспользоваться разрешением олимпийских богов попасть в потусторонний мир и расспросить души умерших родственников об отце и о своей дальнейшей судьбе. Поэтому грот Ревущий называют иногда чёрным входом в царство Аида, в отличие от парадного подъезда подземной его вотчины – Золотых Ворот.

Но внутрь Ревущего грота можно попасть также на небольшой лодке, и тогда сразу становится понятно, откуда появилось его название. Там, с правильными интервалами времени через каждые пятнадцать-двадцать секунд раздаётся нарастающий рокот. Побывавшие в этом гроте смельчаки рассказывали, будто слышали даже, как бьется сердце самого Кара-Дага.

Но услышать это чудо можно только в тихую погоду.

А когда волнение моря значительно усиливается, тогда глухой рокот в гроте превращается в неистовый утробный рев, невыносимый для слуха человека. И тогда это место становится по-настоящему страшным.

Говорят, что за многие десятилетия и даже столетия никому ещё не удавалось доплыть до конца этого мрачного тоннеля: уж очень жутко и неуютно находиться в нём. Об этом явлении Максимилиан Волошин в своё время рассказывал Марине Цветаевой и другим своим гостям, в быту связанным не только с миром искусства. А уж этот исполин литературы знал историю Кара-Дага настолько досконально, как никто другой.

А ещё Максимилиан однажды в лодке прокатил Марину через Сквозной грот.

Но в этом месте находиться совсем не страшно. Роман тоже заглянул в него, благо в этот узкий грот, спрятавшийся под брюхастым Бакланьим мысом в самом конце бухты Барахты, можно попасть также и прямо с пляжа. И воды в нём обычно бывает всего по колено. Но Роману ничего интересного там не показалось: грот был как грот, только длинный и с такой же большой дырой-проёмом с дальнего края. Но заходить в грот не стал, так как увидел в воде сразу несколько медуз. Бр-р-р!..

Разочарованный Роман вернулся на пляж бухты Барахты и, чтобы убить время и хоть чем-то занять себя, решил поискать интересные камешки.

И нашёл-таки на берегу два небольших и совершенно плоских серых окатыша, становившихся в воде голубоватого цвета. Они были как бы разлинованы в клеточку, как в тетради по математике. В домашней коллекции у Романа уже было несколько подобных штук, но на новых камешках белые тонюсенькие полоски казались почти идеальными квадратиками. И как же было не пополнить своё собрание камней такими интересными экземплярами!

Стоявшая в воде поблизости высоченная перьеобразная скала Парус нависала очень красиво, даже как-то изящно. Отсюда снизу почему-то показалось, что она одновременно плыла и по морю, и по небу: нет, что ни говори, но её точно следует называть Яхтой: яхта стоит в бухте Барахте...

Вдоль берега Роман вернулся к Слону, снова проплыл вокруг него в свою любимую микро-бухточку. Оставил каменные находки на полотенце и, когда от нечего делать снова понырял на небольшой глубине, то вначале даже не поверил небывалому своему счастью: ему попался довольно крупный и продолговатый, местами насыщенный до тёмно-бордового цвета сердолик кроваво-красный. Роман опустил его во внутренний кармашек плавок и порадовался: как хорошо, что не снял их на берегу после того, как посетил бухту Барахту, ведь уже почти собрался было это сделать.

Вдохновлённый нежданной находкой, снова несколько раз понырял ко дну. Но, как всегда такое у нас бывает, хорошее случается только изредка и понемногу. Так что больше ничего интересного под водой обнаружить не удалось. Видел только пару мелких и не очень чистых агатов, но не стал их брать. Красивых агатов в его коллекции и так хватает. А вот настолько необычного сердолика у него нет, вернее, до сих пор не было.

На берегу Роман со всех сторон и с большим интересом осмотрел этот удивительный камешек. Одна половина его была почти правильной трехгранной формы и пирамидально заострена. А вторая половина была слегка неправильной четырехгранной формы с более-менее плоским и слегка закруглённым по краям торцом. Очень интересный камень, который по форме чем-то напоминал винтовочный патрон. Вполне возможно, что ранее он был даже каким-то украшением. Его и шлифовать практически не надо, останется только дома лаком покрыть, и прекрасный экземпляр пополнит Ромину коллекцию камней.

Причём, нужно будет обязательно придумать какую-нибудь легенду похлеще – о том, с каким трудом он добывал этот сердолик на невероятной глубине в сильно волновавшемся, а потом и вовсе разбушевавшемся море, будто не пожелавшем расставаться со своим сокровищем. То-то глаза от изумления будут округляться у очередной его пассии! И молодой ловелас заранее заухмылялся, представляя себе очень приятные предстоящие в Москве времяпрепровождения.

Конечно, он давно уже интересовался историей этого камня и знал, что из Индии в Россию поступают самые красивые сорта сердолика, что после длительного пребывания на свету камень может поменять свой цвет, например, с коричневатого на насыщенный оранжево-красный. В Сердоликовых бухтах, например, нередко находили сердолики нежного розового цвета, об этом та же Марина Цветаева с восторгом писала в своих воспоминаниях. Обычно окраска тёмно-вишнёвого сердолика становится нежно-розовой из-за длительного пребывания камня на воздухе и сильного прогрева на солнце. А в заточении он со временем снова темнеет вплоть до тёмно-бордового цвета.

Знающие люди говорят, что сердолик кроваво-красный «магически способствует зарождению сильной и верной любви, даже неутолимой страсти у почитающих его людей, защищает своих хозяев от злых чар, ограждает от распутства и тёмных помыслов, помогает более лёгкому решению сложных и запутанных сердечных проблем, возвращает бывших и привлекает новых сексуальных партнеров».

В своё время о магических свойствах этого камня Роман начитался изрядно, но верил им всего лишь чуть-чуть. Может быть, он и вовсе не верил ничему, но всё же никогда не насмехался над чужими суевериями. А этот, только что найденный камень своим насыщенным тёмно-красным цветом и формой, напоминавшей боевой патрон, манил как-то особенно: он почему-то представлялся Роману сгустком чьей-то огромной боли, будто застывшей в камне. Уже за одно это найденный сердолик был достоин уважительного, даже почтительного к нему отношения.

Отдохнув и налюбовавшись камнем, Рома снова понырял ко дну на глубине трёх-пяти метров. Перед этим обратно засунул найденный сердолик во внутренний кармашек плавок. Пускай он в такой непосредственной близости к телу теперь очаровывает и защищает нового своего хозяина – Ромку-младшего. И новоявленный кладоискатель вдосталь пошастал вдоль дна в поисках ещё чего-нибудь интересного.

Но за всё время только вспугнул некрупную камбалу и увидел стайку розовато-пёстрых, смешно тупорылых рыбок барабулек, которые в профиль чем-то напоминают мелких домашних хрюшек, типа вьетнамских.

Да, совсем не богата видовым разнообразием оказалась живность в этом месте.

Тщетные поиски потешил только малюсенький крабик, который мгновенно спрятался под крупными камнями. Да и ладно, живи себе, чудак! Ты слишком мал, чтобы возник кулинарный интерес к твоей, столь незначительной персоне.

(продолжение следует)