Однажды в книге и кино. Из сборника Жена с мужем в кино эро рассказ

Моим любимым Бэйли Джей и Ребекке Кроу

" Как Глов желал пребывать в гусарах, так и Россия ни о чем так не мечтает, как победить всех, всегда, во всем, но в первую голову : саму себя ".

Левонтий Магницкай, завершив начальность юношеских зерцал, тут же, не откладывая в долгий ящик уже оплаченные, пусть и векселем, грядущие к будущей славе подрастающих поколений отчизны труды, приступил к сочинению грандиозного по философической задумке исследования всей истории мира по случайной подсказке милейшего Татищева, эдак небрежно бросившему посреди куртцзала бросившемуся к нему с преждевременными поздравлениями с чином ассесора затейливому мультипликатору эры Благодатной Анны :

- Не шебурши зазря, Левонтий, от ассесора до тайного путь не близок, ты вот лучше сказочку послушай.

Татищев утянул Магницкаго из шумящего привычным Маскве пьяным разгулом куртцзала в чуланчик малый, где, сдвинув в сторону кушетку с дерматиновой обивкой с дохающей на ней постепенно стриптизершей, сел, прямо и чотко, на гнутый венский стул, забытый еще Лопухиной, сто лет тому назад, и начал негромко рассказывать, ужасая впечатлительного собеседника, уже приготовившегося к нескольким альтернативным вариантам личных реакций, что не могут не воспоследовать хотя бы по субординации, ибо был Татищев ассесором, а Магницкай - всего лишь подкопиистом в Приказе Тайных Дел. Первая реакция предусматривала безудержный смех сразу же после мистически - сакрального слова  " лопата ", буде Татищев осмелится произнести его, второй вариант располагал к двойственности, как и полагалось по сути написавшему первый учебник арифметики, именуемой тогда по моде тяжеловестности мультипликацией, вдарить завравшемуся царедворцу по зубам или, наоборот, подставить одну из ланит для запечатления красного оттиска суровой длани начального, после Нестора, историка страны, третий путь уводил прямиком в революцию.

- Революция среди себя, Левонтий, вот в чем смысл, - говорил Татищев, жалостливо оглядывая выглядывающий из - под железнодорожной шинели ажурный чулок с резинкой, - насильственное изменение не какого - то там правления форм, а натурально перемена участи.

Из - под шинели раздался глубокий вздох. Татищев ухмыльнулся и, погрозив шинели пальцем, прошептал в жадно направленное к нему ухо Магницкаго :

- Достоевскай, а где один, там и Пикачу.

- Срать на Пикачу, - рубанул, закрыв глаза, страшась собственного бесстрашия Магницкай, несколько сомневаясь в необходимости запятой перед титулярным поминанием рода, - давай за Доста.

- Иностранки, - согласился Татищев, мельком удостоверившись в адресатах очередной сказочки, неудержимо изливающейся на клавиатуру пальцами коалы, - привыкли сокращать, у них, наверное, и граф Толстой фигурирует как Толст без титулов, старые революционеры - то англы и амеры, не гляди, что пребывают в холопстве у иллюзорных идей свободы и демократии.

Из - под шинели разъяренной кошкой выметнулась крашеная в чорный блондинка и завизжала, вцепляясь Татищеву в букли искусно завитого парика :

- Выбрать из Клинтон и Трампа - это, мать вашу, демократия ? Прямой запрет исследовать холокост на свой хохряк - это свобода ?

- Свобода бежать на х... й, - подтвердил Магницкай, отцепляя неожиданно цепкие пальцы стриптизерши вместе с париком от головы приятеля, оставшегося на стуле с лысой головой, ярко бликующей под люстрой в сто свечей. - Не замай, баушк, ведаю твою печаль, обожди чутка, слово даю, вот опубликует коала эту историю и заглянет к тебе в  " Инстаграм ".

- Забожись, - не поверила на слово матерая и ушлая опытом жизни Дита фон Тиз, возвращаясь на кушетку и устало прикрываясь шинелью.

- Зуб даю, - чиркнул себя по горлу ногтем мизинца Магницкай.

- Сукой буду, - присоединился к товарищу Татищев, убедительно крестясь католическим манером.

- Век свободы не видать, - захохотал в дверях чуланчика Бирон, пьяным образом шатаясь, - еще скажи. Эх, чудодейники, - укорял покрасневших от смущения собеседников герцог Курляндии, алчно нашаривая под шинелью подлежащие всякой приличной женщине выпуклости и покатости, - все - то вы выдумываете х... ню какую - то, немцы какие - то, конгресс, нет бы по - простому взять и предоставить в плепорцию.

- Плепорции у всех разные, - не испугался фаворита императрицы Магницкай, твердо вставая на паркет чуланчика, чуя под паркетом не только кирпич и фундамент с балками всякими, но и мощь родной землицы, а она не выдаст, потому как изначально - то не русская ни х... я, да и говорить не умеет, - кому шапку на вырост подавай, а кому и Сеньки мало, дай сразу Горбункова без лопаты, третий же и ржать не станет без Овидия или Гоголя.

Бирон, икнув, обрушился с высоты собственного роста на Диту, повозился и заснул, даже во сне проникнув за пазуху женщины правой рукой, точнее, ладонью, ежели уж уточнять анатомицки - то, а Татищев и Магницкай, осознавая собственное бессмертие, тихо радовались, возвращаясь в куртцзал, за неведомых им иностранок, доброй волей коалы оказавшихся ( очутившихся ) приобщенными к истинным бриллиантам мировой культуры.