ООН в Крыму, гл. 78. Интимные особенности aka Интимные истории

ВНИМАНИЕ!!! : Только для читателей 18+

ОТПУСК  ОДНОГО  НУДИСТА  В  КРЫМУ

Курортно-познавательный эротический  роман

Глава 78.   ИНТИМНЫЕ  ОСОБЕННОСТИ  ДАРУЮТСЯ  ПРИРОДОЙ 

*   *   *

В деревне у воронежской бабушки Олимпиады Терентьевны сельская баня стояла несколько на отшибе от ближних домов: её построили почти на берегу речки. От центра деревни к её северо-восточной окраине протянулось небольшое, но глубокое озеро, которое подпитывалось донными родниками, лесными ручьями  и дождевой водой. Достаточно прохладная вода из него вытекала не очень полноводной речкой.

Вдоль озера с одной и другой стороны раскинулись дома с огородами, меж ними и озером с обеих сторон тянулись улицы с переулками. Ниже бани по мосту пойму пересекала дорога, которая вместе с озером и речкой делила село на четыре почти равные части. Восточная часть села почему-то называлась Заречьем.

Вдоль берегов озера было посажено что-то типа аллей. И хорошо уже вымахали здесь тополя да липы, а по самому краю берега – ивы в воду свешиваются. Кое-где здесь установлены лавочки для отдыха – некоторые со спинками, но большинство и без них обходилось.

Шедшие позади дружной компании парней Рома с Валиком остановились возле одной из лавочек и отстали от своих. Валик всё время будто специально придерживал шаг, увлечённо рассказывая о чём-то деревенском и совершенно будничном, о своём поступлении в мореходку. Похохотали они и над одним смешным казусам, после чего присели на лавочку, заговорили о Чернобыле и следом почему-то о космосе: Валик долгое время мечтал стать космонавтом.

А потом враз замолчали, и сразу же стало как-то напряженно. Рома ждал, что будет дальше, а Валик всё никак не решится начать трудный разговор насчёт случая в бане, ради которого всё это затеялось и долго оттягивалось почти пустой болтовнёй.

- Ты чего хотел? – первым не выдержал Рома.

- Извиниться за то, что в бане всё так вышло. Я не нарочно, поверь. Понимаешь, стою я с закрытыми глазами и мою голову, мою... как вдруг чувствую, что у меня уже полный трындец! Даже не понял, когда и как это произошло...

- И я не видел. Только испугался, когда ты свою дудку выставил мне чуть ли не в нос.

- Да я и сам тогда так растерялся, заметался... То-то позору натерпелся бы, если бы кто из парней на смех поднял меня.

- Кажется, обошлось.

- Кажется. Только я заметил, что Петя с Жорой переглядывались загадочно. То ли увидели что-то, то ли заподозрили чего.

- Я тоже заметил их взгляды.

- Ну вот!– вздохнул Валик. – Тебе-то хорошо: ты уехал и забыл про всё. А мне каково оставаться тут?

- Так ты ведь тоже уедешь, поступишь в мореходку.

- Да, я жду вызова на учебу. Но ведь я не навсегда уеду. И как потом мне в глаза парням смотреть, когда приеду на каникулы?

- Да ну тебя! – тут уже Рома разозлился. – Если они сегодня никому ничего не сказали и на смех нас не подняли, значит... значит, ничего и вовсе не было. А назавтра все разговоры буду сплошными враками, вот и всё.

- Да-а? – Валик призадумался и согласился: – А ведь и да, верно ты говоришь.

Ещё посидели немного и поговорили для большего самоуспокоения, и собрались уже идти по домам, им ведь в одну сторону топать. Но Валик вдруг придержал начавшего вставать Рому и потянул за руку, чтобы тот присел обратно.

Помолчал и вдруг выдал с придыхом, будто в омут нырнул:

- А у тебя всё же здоровенная штуковина.

- Да-а?.. – Рома смутился и растерялся от неожиданности такого оборота в продолжении разговора. И неуверенно ответил: – Нет, это у тебя большой.

- Ну, вот, – занедовольничал Валик, – давай ещё начнём сейчас нахваливать друг друга, как те петух с кукушкой... У тебя больше, и не спорь. Я же художник чуть-чуть, или где? Так что могу соотносить пропорции предметов. И дальномер у меня отличный. Поэтому и уверен, что у тебя больше, это точно.

Рома знал, что старшие братья Борисовы отлично рисовали, хотя художественную школу не посещали: далековато было добираться до райцентра, да и свободных денег в большой их семье практически не бывало. Тем не менее, сдавать без боя свои позиции он не собирался:

- Но и я не страдаю от оптических иллюзий: это у тебя больше.

- Тьфу ты, Рома! Заладил он... Но если каждый остаётся при своём мнении, значит, у нас они равные.

- Померяемся? – невольно вырвалось у Ромы, и он тут же сконфуженно извинился за столь детское предложение.

- А почему бы и нет? – вдруг поддержал его Валик. – Хоть и нечаянно, но члены друг у друга мы уже видели сегодня в бане. Так что теперь можно и напрямую потягаться, чья сторона верх возьмет.

Со стороны бани к ним приближался дядя Митя. Парни замолчали и пропустили его. Больше никого на улице не наблюдалось. Ночь стояла очень тёмной и особо звёздной, потому что на небе не было луны, которая в эту пору всходила где-то за полночь, а утром долгонько виднелась на фоне облаков. Посидели далее молча в полном недоумении: как же мериться начинать?

- У меня полный штиль, – заявил Рома.

- И у меня, – эхом откликнулся Валик.

Посмеялись: ну, и как же им теперь мериться?

Решили было расходиться, как Валик вдруг заявил:

- Опаньки! А у меня подъём обозначился.

- И у меня, – теперь эхом уже Рома отозвался.

Да, у молодых людей с эрекцией вообще нет никаких проблем, она происходит даже тогда, когда не нужно. Такое нежелательное происшествие иной раз случается даже во время урока, и случается обычно как раз незадолго до того, как тебя вдруг вызывают к доске. Но сейчас у парней назрело дело другого рода: нужно было сделать промеры, чтобы убедиться, у кого глаз вернее.

Встали они друг напротив друга, и оба выглядели несколько напряженными: всё же предстоит заняться несолидным, подростковым делом. И если у Ромы уже был кое-какой городской опыт на этот счет, то Валику всё было непривычно. Он так заметно нервничал, что его даже поколачивать начало, как в ознобе.

- Может не надо, Валь? – Роме стало даже жалко товарища. – Разве это так важно?

- Надо, Ром, надо, раз уж взялись. Ну, ты как? – почему-то хрипловато выдавил Валик и даже прокашлялся.   – Чёт это я...

- Начнём, – решился Рома и первым стал готовиться к промерам.

То же самое сделал Валик. Вернее, пока Рома возился с пуговками и ремнём, он просто приспустил свои спортивные брюки вместе с трусиками – и был готов.

Как недавно с Васькой в лагере, парни впервые взялись друг за друга: солидные штуки, как показалось обоим. Приложились навстречу друг другу – и оба уперлись, Валик только чуть слабее нажимал.

- Я же говорил, что одинаковые, – сказал Борисов. – Ну, почти одинаковые.

- А вначале ты говорил, что мой больше.

- Но твой, и правда, немного сильнее моего даит, я же чувствую это, – Валик решил быть честным до конца.

Они ощупали добро друг друга и Валик продолжил:

- Твой у корня толще, зато мой головастее.

Ну вот: то два придурка не знали, как начать процедуру промеров, то теперь не знают, как закончить её. Но на самом деле, не настолько уж толще и головастее у них было, как и в остальном хозяйстве тоже.

- Слушай, а давай побалуемся одновременно, – вдруг предложил Валик.

Рома, получивший в городе некоторый опыт подобной забавы, был готов и к такому ходу развития событий. Но опять же – одно дело заниматься глупостями в большом городе, где каждый человек как бы сам по себе живёт, и ему наплевать на великое множество остальных жителей. И совсем другое дело – деревня, где риск стать посмешищем всегда очень велик.

Поэтому Рома очень удивился предложению Валика и спросил:

- А ты с кем-нибудь уже делал это?

Не сразу и неохотно, но Валик признался честно:

- Было такое дело.

Дальше он распространяться не стал, да и Рома промолчал деликатно: раз не говорит, с кем страдал фигнёй, значит так нужно. Хотя перед глазами его тут же мелькнул образ старшего брата-погодка. В большой семье всё может быть. А почему бы и нет? Многие ведь проходят через такое же сито. Ну, да ладно.

Было заметно, что Валик сильно возбудился, и его снова конкретно колотить начинало. Рома еще и потому не стал уточнять, когда и с кем Валик дурил коллективно, потому что тот уже сосредоточился на процессе. Невольно Рома отметил даже некую крестьянскую основательность в занятии парня: как будто выполняя привычную и нудную работу и стоя рядом без особых эмоций, он на совесть делал очередное дело.

И Рома последовал его примеру.

У Валика всё случилось обычно, а Рома даже зашелестел по листам сирени, росшей метрах в двух от них.

- Ого! – восхитился незадачливый партнёр. – Вот это да! А я так не умею.

Рома лишь пожал плечами:

- Просто у тебя густая сперма.

На том и закончили. Вытерли себя банными полотенцами, напоследок уважительно пожали друг друга через одежду и неспешно пошли на свою улицу. Говорить было практически не о чём. Возле дома Роминой бабушки коротко попрощались за руки и разошлись. В дальнейших отношениях Ромы с Валиком ничего не изменилось. А собственно говоря, что такого особого между ними произошло? Ну, подурили слегонца – всего и делов-то.

Окончание лета прошло без приключений, как уже ранее говорилось, если исключить Петькино ехидство у сельского магазина и его многозначительное «Ну-ну! ». А вскоре парни разъехались, кто куда, и с Валиком Борисовым Рома больше не встретился ни разу – так уж получилось по жизни.

*   *   *

Валик был интересным вихрастым парнем. Добрый и весёлый, не конфликтный и не жадный, не пьянчуга и скандалист, с открытым лицом и широко поставленными, распахнутыми навстречу всему миру выразительными карими глазами, он всем нравился в деревне – и молодёжи, и взрослым.

Во время учёбы в школе Валик был хорошистом. А ещё он очень хорошо и много рисовал, явно был талантливым художником. Школьные стенгазеты под его кистью выходили просто великолепными. Разных альбомов изрисовал он тоже немало – и карандашом, и акварелью, и красками. Жаль, в художку не пошёл учиться: она была в городе, и в неё не наездишься, как ему категорично заявили родители, которым тяжело было оплачивать Валеркины поездки в райцентр.

Короче, Витькин талант погубили различные обстоятельства, поворачивавшиеся к нему злым боком. Да и сам он совсем молодым погиб в Хабаровске – почти сразу после того, как очень рано женился по окончании службы на Тихоокеанском флоте. Зарезали его в какой-то пьяной драке, завязавшейся из-за глупой ссоры. Очень жаль было хорошего парня Валика, и жаль его нераскрытый талант художника. Такие парни являются истинным генофондом нации, и в этом Роман нисколько не сомневался.

Надолго запомнился ему нелепый случай в бане и глупая история после неё, а также добрая и открытая улыбка Валентина, его ладная крепкая фигура. Хоть Рома всегда любовался старшими братьями Борисовыми, их добротой и юношеской красотой, но без никаких тайных помыслов и фантазий. Точно так же в музеях любуются красивыми античными скульптурами.

Позднее, уже после смерти Валика, Рома иногда сравнивал фигуру и красоту его лица с репродукциями известных скульптур античных красавцев – Антиноя, Аполлона... Но холодная, пусть и тщательно холёная мраморная красота эта не шла ни в какое сравнение с живой красотой. Валик всё равно был красивее их всех – ну, так Роме казалось в пору большого сожаления из-за столь ранней смерти товарища былых детских и подростковых забав.

Валентин даже приснился однажды после того, как Рома узнал о трагедии с ним. Приснился живым, весёлым, красивым, светлым. Всё улыбался, о своих картинах говорил и показывал их – с видами океана и деревенских милых пейзажей...

А ведь с Ромой они, по сути, друзьями так и не стали: да, было банальное знакомство из-за совместного житья по соседству, возникала мимолетная симпатия по ходу удачных игр, совершались совместные походы по чужим садам-огородам и даже общая глупость случилась после бани – но и всё...

Правда, ещё один громкий случай произошёл в семье Борисовых за два года до памятного конфуза в бане.

Однажды в полуразрушенной землянке, сохранившейся со времён войны, пацаны нашли патроны и притащили их во двор Борисовых, чтобы добыть из них порох для изготовления самострелов. Но один патрон взорвался прямо в ходе попытки привычного вскрытия его путём обстукиванием молотка по обжиму гильзы: он оказался разрывным. И старшему брату Валере, который стучал молотком, пока Валик клещами держал патрон за гильзу, пуля прошла под кожей руки от запястья почти до локтя...

И страху, и слёз, и последовавших затем нервотрепок  разборками и наказаний от старших по первое число досталось всем искателям приключений на свои попки.

Зато Валера в глазах у всех парней стал настоящим героем: как же, он был ранен, ходил весь в бинтах и с рукой на повязке!

А ещё раньше, за год до того, как Ромка окончил начальную школу, сыну председателя райисполкома Вадиму Подыменко оторвало почти все пальцы, когда у него в руках взорвалась авиабомбочка. Как только сам живым остался – это было чудо.

Но в героях Вадим не ходил: его, бедного молодого калеку, просто жалели...

... Разобравшись со всеми давнишними воспоминаниями, Роман поднялся, потянулся, наклонами слегка размял затёкшую спину, зашёл в палатку, лёг и почти сразу крепко уснул. И не думайте, что во сне у него в палатке что-то взрывалось: просто в горле у него что-то густо перекатывалось и прорывалось в ходе крепкого мужского храпа.

Тем не менее, как и вчера, всю ночь без снов проспал он на матрасике, аки ангелочек: совершенно голенький и безмятежный.

(продолжение следует)