Продолжение 3. По мотивам Гора

На следующий день мы делаем большой переход и догоняем основное войско, которое не успело уйти далеко вперед. Мои подопечные на этот раз идут намного лучше, цепь, соединяющая их левые лодыжки, прикреплена к походному фургону, руки я им больше не связываю, и идут они намного бодрее. Выпрашиваю у Арна, одного из трех охранников господина, кусок полотна, рву его на части и велю рабыням повязать головы, точно не повредит на палящем солнце. Правда, рыжая безымянная рабыня и Ове прихрамывают, ну, понятно, босиком явно непривычны ходить. Ну, ничего, привыкнут. По большому счету, я сейчас в основном слежу за тем, чтобы они не сбивались с ритма и держали спины прямыми. До дома еще многие дни пути, так что выдрессирую.

Впрочем, вместе с армией мы идем не больше десяти дней, потом командуют общий привал, надо дать отдых как солдатам, так и лошадям, а так же многочисленным захваченным пленникам, теперь обращенных в рабство. По периметру лагеря выстраиваются фургоны, назначаются караулы, внутри разбиваются шатры и палатки. Господин со своим отрядом обосновывается, конечно, внутри охраняемого периметра, но несколько на отшибе, за развернутыми полевыми кухнями и походными кузнями. Здесь, в относительной безопасности, я могу наконец заняться рабынями вплотную. Они по-прежнему находятся на общей цепи, по-прежнему обнажены, в одних косынках на головах, разве что успели загореть и похудеть, что делает их только краше.

Каждое утро я заставляю их, стоя на коленях, с идеально прямыми спинами, руками, сложенными за спиной, повторять одно и то же, часами, как мантру, чтобы запомнили до конца жизни, до бессознательного осознания этого:

- Я рабыня, мой долг служить. Мой долг – абсолютное повиновение. Я горжусь своим ошейником, я горжусь своим клеймом. Рабство навечно мой удел. Я красивая и умная рабыня, я люблю свое рабство, я люблю цепи, в которые могут меня заковать… - и так до бесконечности.

За девками в это время присматривают солдаты из охраны, по очереди. Впрочем, я довольно быстро замечаю, что нет-нет, а то Арн, то Луций, то Тэрл хлопнут кого-нибудь из рабынь по заду или схватится за грудь. Я не мешаю, наоборот, в девчонках должна проснуться чувственность и желание нравиться. Лора, например, уже начала скромно и провоцирующе улыбаться в ответ на грубоватые заигрывания или шуточки, Ове так вообще из кожи вон лезет, чтобы привлечь к себе внимание, глазки так и горят азартом. Ника, как я и ожидала, на шутки отвечает такими провокационными ответными шуточками, что смущаются даже солдаты и держится с видом настоящей, знающей себе цену, рабыни. Лери тоже все чаще стремиться понравится, и только рыжая безымянная рабыня пытается все показать, какая она высокородная дама, и простые солдаты для нее никто.

Кроме того, я подолгу гоняю девчонок на цепи, иногда бегом, заставляю приседать и делать кучу физических упражнений. Это не остается незамеченным, они хорошеют, приобретают настоящие рабские формы буквально на глазах. Замечаю, что между ними почти исчезли склоки и ссоры, еще бы, когда ты на одной цепи с другими, извините за подробности, помочиться в одиночестве нельзя, хочешь-не хочешь, а научишься деликатности и взаимоуважению. Даже Лери, сильной и крепкой, когда она пыталась силой диктовать свою волю, пару раз основательно перепало от других рабынь, а я еще и добавила хлыстом.

В общем, я довольна их успехами в рабстве, по вечерам подробно рассказываю господину о его собственности. Скоро можно будет выдать им хотя бы набедренные повязки и купить ножные кандалы и рабские наручники. Он остается доволен.

Впрочем, если так можно выразиться, я стараюсь уделить внимание по отдельности каждой из них, в основном, чтобы вышибить дурь из голов. В один из таких дней я прошу ключ от замков кандалов у охраны, беру из фургона несколько мотков веревки и отцепляю от общей цепи Ове и Лери. Связываю им руки за спинами, накидываю веревочные петли на шеи и веду за собой. С разрешения, конечно, вывожу их из лагеря и веду к небольшой рощице неподалеку. В тени высоких, раскидистых деревьев, велю Лери сесть на землю. Она с удивлением смотрит на меня:

- Можно спросить, госпожа?

- Нет, - отрезаю я, - пока помолчи, рабыня.

- Да, госпожа, - женщина затихает и терпеливо ждет, что будет дальше.

- Теперь ты, Ове. На колени!

Девушка уже привычно опускается на колени, сажусь напротив нее и смотрю ей в глаза.

- Значит, так хотела в рабство? Так хотела внимания мужчин? – ласково-угрожающе спрашиваю я.

- Нет, госпожа, - шепчет она, - то есть да. Я не знаю…

- А какой главный долг рабыни? – тем же тоном интересуюсь я.

- Абсолютное повиновение, - машинально, не думаю, отвечает девчонка.

- Правильно, рабыня. И я покажу тебе, что такое рабство, и что ты должна делать.

Я вытягиваю обе ноги, откинувшись на локтях в мягкой траве.

- Опиши мои ножки, а потом, тщательно, с любовью и старанием, вылижи их, - командую я.

- Да, госпожа, - шепчет Ове, - у госпожи красивые ножки, с длинными тонкими пальчиками, ноготки покрыты черным лаком. Щиколотки изящные, а голени и бедра стройные и сильные. На правой голени у госпожи татуировка в виде обвивающей ножку лианы, на левой стопе – надпись курсивом на незнакомом мне языке. Пальчики у госпожи расставлены шире, чем у меня, к примеру, это оттого, что госпожа много лет в рабстве и ходит босой. На пятках у госпожи выбиты узоры, а подошвы сейчас немного запылены. Кажется, госпожа любит ухаживать за своими ножками, но не всегда получается, ножки у нее иногда грубеют от ходьбы босиком, вот как сейчас… Я права, госпожа? Рабыня счастлива, что госпожа разрешила поцеловать ее ножки…

Да, в уме и наблюдательности девчонке не отказать… Не успеваю я ответить, как ее жадный рот и мягкие губы касаются моей ноги. Ове тщательно сосет, вылизывает каждый палец, ее язык скользит по подошвам, пяткам, между пальцами. Закрываю глаза и отдаюсь волшебным ощущениям, а Ове продолжает стараться. Наконец, отпихиваю ее.

- Спасибо, госпожа, - бормочет девчонка, - рабыня старалась.

- Твой урок не закончен, рабыня. – неожиданно жестко говорю я. – Теперь повтори все то же самое с Лери.

Против ожидания, возражений и просьб не следует. На коленях Ове переползает к связанной Лери, тем временем, я развязываю ноги Лери и заставляю пошире развести их, а ее саму укладываю на спину в траву.

- Зачем, госпожа? – недоуменно спрашивает Лери, вместо ответа я закрываю ее рот поцелуем.

- Лежи тихо, рабыня…

- Ножки у моей сестры по рабству больше, чем у нашей госпожи, - слышу я голос Ове, - сейчас немного грязные, но я их старательно вылижу. Пальчики у нее, пятки и подошвы правильной формы, но не очень ухоженные, еще бы, в последнее время мы ходим только босиком. Лери – крестьянка и наверняка и раньше работала в поле или по хозяйству босой, без обуви, поэтому и ножки у нее крепкие и сильные… Ни татуировок, ни других отметин рабства пока нет, это решат наши хозяева, какие метки нам носить в будущем…

Тем временем я ласкаю груди рабыни, целую ее, пока она не начинает извиваться под моими руками, моя рука перемещается ниже, ласкает и гладит живот, спускается ниже, я глажу ее бедра. А Ове тщательно вылизывает ее ноги. Вдруг я рывком, за волосы, подтягиваю голову Ове к уже мокрому лону нашей общей пленницы.

- Давай, рабыня, сделай ей приятно.

Очень скоро Лери громко стонет и дергается в моих руках, ее бедра сдавливают голову Ове.

- Госпожа, госпожа, спасибо вам, госпожа, - лихорадочно бормочет она, - рабыне так приятно…

- Ты превратишься в горячую рабыню, Лери, - говорю я, вставая, - не знаю, кто купит тебя, но он точно не прогадает. А ты, Ове, сейчас завершишь свой урок. Ляг в траву на живот, вытяни ноги.

Непонимающий взгляд, но она молча выполняет приказ. Связываю ее как следует. Запястья связаны и так, но вдобавок еще стягиваю руки над локтями и под ними. Обвиваю талию веревкой и притягиваю к ней связанные руки. Теперь очередь ног. Щиколотки, колени, бедра. Наконец, последнее. Связываю ее большие пальцы ног, длинным концом веревки притягиваю ее согнутые в коленях ноги, так, что пятки упираются в попу, а тело ее натягивается, как лук. У Ове вырываются несколько стонов.

- Запомни, девочка, - я сажусь рядом с ней, смотрю ей в глаза, - рабство – тяжелая штука. Ты можешь стараться изо всех сил, а тебя накажут, зачастую обидно и несправедливо, вот как я сейчас, достаточно жестко связала тебя, хотя ты старалась изо всех сил. Твой будущий хозяин или хозяйка могут поступить так же. Помни об этом. Ты в рабстве, ты собственность, ты рабыня. А чтобы ты стала редкой и любимой драгоценностью для своего хозяина или хозяйки, чтобы тебя любили и берегли, надо постоянно работать над собой, стараться, учиться и думать. Ты поняла меня?

- Да, госпожа, - стонет девчонка, - спасибо, госпожа.

- Вот и полежи так, подумай, - распоряжаюсь я, - и помни, в цепи, веревки или колодки ты можешь угодить и на сутки, и на двое, и больше, все зависит от прихоти твоего хозяина. Вставай, Лери, пойдем домой.

Опять накидываю ей на шею веревочную петлю и веду за собой, но в воздухе так и витают незаданные вопросы.

- Спрашивай, - наконец разрешаю я.

- Вы учили Ове, госпожа, - задумчиво говорит рабыня, зачем-то дергая связанными за спиной руками, - а меня тоже?

- Конечно… Ты должна полюбить себя, рабыня, гордиться собой.

- Лора рассказывала, что ей вы говорили примерно то же самое.

- Так и есть. Вы обе – пока наполнены неуверенностью в себе, робостью и своей прошлой жизнью. Так вот. Ваша прошлая жизнь закончилась, вы в рабстве, привыкайте к новой жизни. Ты поняла?

- Да, госпожа… Я постараюсь понять, точнее говоря.

- Тогда пошли, рабыня, через пару часов мне надо будет развязать и привести назад Ове. Надеюсь, у нее хватит ума лишний раз не дергаться и не пытаться освободиться. – я дергаю за поводок, и мы возвращаемся в лагерь.