Фаллокрипт

Вначале он слышит только её звенящий над морем голос. Он доносится откуда-то с санаторского пляжа. Женщина отдаёт спортивные команды и выкрикивает число повторений. Он покидает лавку у дома и идёт к забору санатория. Оттуда он, наконец, видит её.   Он наблюдает, как она повелевает вялым стадом толстух, занимающихся оздоровительными упражнениями. Значит, она – фитнес-тренер санатория. Чтобы лучше рассмотреть её, он устраивается на санаторском пляже. Туда пускают всех, благо «дикарей» в округе не так уж много.

Ей, наверное, чуть за тридцать. Она подвижная, загорелая. У неё короткие льняного оттенка волосы, прекрасная фигура.   Он наблюдает за ней каждый день. Она тоже замечает его. Молча глядит и отворачивается. Потом он снова чувствует на себе  её взгляд.   Игра в гляделки продолжается дня три. Наконец он решает познакомиться с ней, но она опережает его.

Однажды он читает на своей лавке у дома, как вдруг она присаживается  рядом. У неё выгоревший на солнце, еле заметный пушок на руках и ногах. Под выцветшим, когда-то розовым, пластиковым козырьком светло-голубые глаза. Ему нравится их контраст с её загаром. На её шее единственным украшением болтается на обтрёпанном шнурке свисток.

– Привет! – говорит она. – Как жизнь?

Он отвечает на приветствие и говорит, что жизнь хороша и удивительна. Она молчит, выкапывая босой ногой ямку в песке.

– А ты вообще кто? – Спрашивает она. – Я раньше тебя здесь не видела.

Он говорит, что он сторож. Его друг уехал за границу и в его отсутствие пригласил его сюда, к морю. Вот он отдыхает и заодно присматривает за домом.  

Они какое-то время молчат.

– Ты женат? – неожиданно спрашивает она.

Нет, врёт он, удивляясь, что ни на секунду не задумался над ответом.

– А вообще женщина у тебя здесь есть?

Нет, говорит он на этот  раз правду.

– Будешь моим, – вдруг заявляет она и опускает голову ему на плечо. Её слова не звучат вопросом.

Вот оно, думает он. Ему всегда хотелось, чтобы женщины ломали стереотипы. Что-то говорит ему, что не лишним было бы поостеречься, но ситуация такая неожиданная, волнующая. Приключения начинаются! Так что, немного помолчав, чтобы осталась хотя бы видимость достоинства, он соглашается: ну, твоим так твоим. Внутри он дрожит от радости.

– Тогда, сторож, приглашай меня на охраняемый объект, – говорит она.

C первых минут она захватывает инициативу. Он теряется, столкнувшись с её напором. Она так яростно набрасывается на его хозяйство, что он боится, как бы она не оторвала его совсем. Но это только прибавляет возбуждения. И вот она укладывает его поперёк широкой хозяйской кровати. Садится ему на колени, расставив ноги, обнимает за шею. Затем впивается губами в его рот,   и поцелуй этот длится минуту или тысячу лет. Она располагается на его коленях так, чтобы поточнее насадиться на его инструмент, и, завалив его на спину, впустить его в себя глубже. Наездившись до кульминации, она падает на него и замирает, делается ватной. Притворство он чувствует сразу, и наблюдать его не любит. Но здесь об имитации речь не идёт, всё по-настоящему. Потом наступает его очередь. Ему запрещено изливаться как обычно. Он должен оросить её лицо своим интимным нектаром, чтобы получилась косметическая маска.

Проходит неделя, а может быть, сто лет. Он радуется и удивляется тому, что некоторые желания всё-таки исполняются. Никаких обязательств. Ни требования денег, ни расспросов о женщинах, ни  клятв. Просто благодарность за доставляемое удовольствие. Бывает, что к вечеру они устают от своих игр. Если ночь ясная, они просто молча бредут по щиколотки в тёплой воде в сторону зарниц на горизонте. Потом раздеваются, идут в воду. Пловец из него не очень – вода, даже морская, не хочет удерживать его. Зато она плавает как дельфин. Он ждёт её на берегу. Волнуется, ощущая себя её игрушкой и собственностью. Она возвращается тугая, прохладная, желанная. День, когда она обещает прийти, никак не может завершиться. Если она является к нему босиком, он опускается на колени у входной двери и тщательно сдувает с её ног песчинки. Сцену хорошо видно с улицы, но ему плевать.

Однажды она говорит:

– Только попробуй спутаться ещё с кем-нибудь – убью! Сначала её, а потом тебя.

Её угрозу он решает считать шуткой. Неловко отшучивается, но слова её запоминает.

Вечером одного прекрасного дня она зовёт его по телефону в свою комнату в санатории. Там ему говорят, что его ждёт сюрприз.

– Мне надо уехать на пару-тройку дней, – говорит она, – но оставить тебя на съедение разным-всяким бабам я не могу.   Так что надо будет тебе на какое-то время подружиться вот с этим.

Она вынимает из сумки и трясёт у его лица пакетиком с какими-то железками. В первое мгновение он думает, что это водопроводный кран, букса. Недоумевая, он просит взглянуть на «сюрприз». Как только он берёт его в руки, становится ясно, что это. Он видел подобное в Интернете, но в руках никогда не держал. «Сюрприз» оказывается устройством, исключающим для мужчины половой акт. Своего рода «пояс» невинности в мужском варианте.   Согнутый чуть не пополам футляр из металлических, расходящихся веером хромированных колец. Его насаживают на кольцо и блокируют латунным замочком. Тонкая дужка замочка не выглядит серьёзно.

Ему нравится идея. Он всегда готов приобрести новый сексуальный опыт. Тем более что к его удовольствию это на деле покажет его зависимость от неё. Ничего подобного раньше с ним не было. Не желая терять лицо совсем, он мямлит что-то про её доверие к нему, но его обрывают:

– Тут полно баб, у которых юбки сами собой задираются. И ты перед ними болтаешься, трясёшь яйцами. Походишь так до моего возвращения. Короче, или я сейчас надеваю его на тебя, или можешь обо мне забыть. Понял? Снимай штаны!

Он готов, но осмеливается поставить условие: пока фаллокрипт не надет, он хотел бы близости.

– Как ты сказал? – интересуется она, стаскивая через голову топик. – «Фалло…» – чего?

Индейцы, объясняет он,   в лесах Амазонки или папуасы в Новой Гвинее, в общем, кто-то из них, засовывают свои члены в деревянные трубки. Этнографы зовут эти трубки «фаллокриптами». По-английски это называется «кок-лок».

– А у нас это называется «сбруя». Вот на чеке написано, – отзывается она. – А зачем такая морока?

Он толком не знает и в шутку говорит, что они делают это, чтобы женщины сильнее возбуждались. Она хмыкает и задумывается, но быстро догадывается, что он смеётся. Наказывает его толчком кулака в живот.

Он согласен на всё, но опасается, что гениталии будут торчать чересчур вызывающе. Особенно на пляже. С шортами лучше, но и они проблемы не решают. Придётся ходить в лёгкой рубашке навыпуск, чтобы была как бы занавеска.  

– Ничего, потерпишь, – заканчивает она дискуссию. – Всего-то пара дней без моря. А если приспичит, ну, сходишь и так. И бабам есть на что пялиться, и тебе сколько внимания. Наслаждайся!

Уехать она должна назавтра, в четверг, а вернуться в субботу. Из её телефонных разговоров при нём, он знает, что она судится с кем-то по поводу недвижимости. Необходимо её присутствие в суде райцентра.   Он  не хочет вдаваться в подробности, тем более что это совершенно не его дело.

Они идут  в местное кафе, чтобы отметить предстоящее событие. На мероприятие является и её подруга, врач санатория. Она ровесница подруге или чуть старше. Её очки придают ей интеллигентный вид. По многозначительным переглядкам и смешочкам женщин он догадывается: врачиха знает, чт; у него в брюках.

После кафе она ведёт его к себе в санаторий и там «распрягает». Между ними затевается бурный прощальный секс. Затем его обессиленный малыш снова помещается в хромированное узилище. Ключик на цепочке она вешает себе на шею. Он болтается у неё на груди вместе со свистком. Любовника она выпроваживает. Ей не до него, так как нужно ещё собраться. Он возвращается к себе довольный, едва ли не наслаждаясь приятной тяжестью фаллокрипта.

Утром он просыпается от боли, – зажатый металлическими кольцами член как обычно рвётся наружу. Но перископ не выдвигается. Больше того, кольца заставляют его делать абсолютно невозможное  – сгибаться.

К середине дня окончательно выясняется, что ношение фаллокрипта – процесс крайне мучительный. И дело не только в житейско-бытовых неудобствах. Проклятая сбруя действует как мощнейший возбудитель. Ему припоминается случай с одним его другом. Тот как-то оказался в большой автомобильной пробке. В  какой-то момент ему очень захотелось помочиться. Покинуть машину нельзя – трафик был хоть и очень вялый, но не замирал совсем. Тогда он стал мочиться в бутылку, из которой он пил воду. Струя иссякла, и тут его прошиб дичайший оргазм, какого раньше у него никогда не было. Другу было, конечно, легче – бутылка не сидела на нём намертво.  

Намаявшись, он принимает решение освободить гениталии. Стянуть фаллокрипт  с себя невозможно даже с мылом – через узкое разъёмное кольцо его бубенцы не протаскиваются. Попытки же действовать с силой вызывают жуткую боль.   Сломать конструкцию? Он начинает изучать маленький латунный замочек. Дужка тоненькая, но перекусить её значит сломать замок. Исключено. Он наконец-то встретил женщину, отвечающую его тайным чаяниям, и не может потерять её. А ведь она, увидев, что он освободился  без её разрешения, точно покинет его. Или устроит ещё что покруче. Так что в любом случае нужен ключ. Он еле помнит, как он  выглядит. Когда это можно было запомнить, ему было не до того. Во всяком случае, это был маленький ключик с несложной бородкой. Ничего особенного, совсем как ключ от почтового ящика у него дома. Вот он прицеплен в ключнице. Помедлив, он наудачу всовывает его в скважину замочка. Ключ легко, со щелчком входит, но ни поворачиваться в скважине, ни извлекаться оттуда не желает. От  ужаса он мгновенно покрывается испариной. И этот же ужас заставляет его не  оставлять лихорадочных попыток вытащить ключ из скважины. Но ничего не получается. И вот когда он в отчаянии бросается уже не извлекать, а ломать его, механизм цвякает, и дужка, щелкнув, пружинкой выскакивает наружу. Ключ к его радости оказывается у него в пальцах, будто и не застревал. Он тут же «распрягается», чувствуя громадное  облегчение.

Он спохватывается только вечером. Ругая себя за то, что сразу не убедился, закроется ли чёртов механизм ключом от  почтового ящика, он торопиться выяснить это. И скоро понимает, что напрасно радовался – дужка в отверстие в замке не входит, что ты ни делай.

С перерывами он бьётся над замком около часа. Но дужку заклинило прочно. Что делать он не знает. К нему возвращается страх потерять расположение подруги. Он хватает замочек и мчится на автовокзал, где, как он помнит, есть ларёк «Металлоремонт». Он торопится ещё и потому, что пятница, короткий день, закончится через несколько часов. К счастью, ларёк ещё открыт. Хозяин, толстенный кавказец, объясняет ему, что эти замки ремонту не подлежат. Всё, конец. Он тупо пялится на висящие на гвоздиках в ларьке ключи. И тут до него доходит, что его возлюбленная могла отдать ключи своей подруге из санатория. Так, на всякий случай. Почему нет? В самом деле, зачем она повезёт ключи с собой? Он вспоминает, как женщины, хихикая, переглядывались в кафе.

Он звонит врачихе в санаторий и очень боится, что она догадается и начнёт смеяться. Для отвода он глаз спрашивает, не знает ли она, когда точно вернётся её подруга. Эта лярва  в очках тут же интересуется:

– У вас что-то случилось?

Он отговаривается, признаётся, что соскучился, что не может дождаться. Она что-то ещё спрашивает, и он понимает, что его догадки верны. Он злится, понимая, насколько комична вся ситуация, и еле удерживается от грубостей. Собравшись с духом, он не прямо, но иносказательно, надеясь на её осведомлённость, рассказывает о своей беде. Но она не хихикает.     

– Приходите, – говорит она.

Она принимает его в медпункте санатория. На этот раз он не скрывает ничего. Даже выкладывает перед ней капризный замок и остальные части металлической сбруи. Она, едва посмотрев,   убирает всё в ящик стола.     

– Идёмте, – зовёт она.

Она приводит его в соседний кабинет. Велит сесть на медицинскую кушетку и ждать. Куда-то уходит и возвращается минут через пятнадцать. Войдя, запирает дверь. Затем поворачивается к нему и сбрасывает медицинский халат. На ней только чулки с широкими кружевными резинками. На пару секунд она замирает, демонстрируя себя, а потом направляется к кушетке. Он бормочет что-то о замке, но она не слушает.

– Потом, потом, – шепчет она, ставя колено у него между ног. –  Будет тебе и ключик, и замочек.

Ни одна женщина не упустит случай нагадить подруге. Врачиха нежнее, чем её подруга, но она тоже любит хозяйничать. Он включает совращаемого неопытного мальчика в расчёте на то, что в благодарность она  всё исправит. Врачиха кажется довольной. Наигравшись, они одеваются и идут в соседний корпус, где живёт персонал. Там врачиха открывает своим ключом закуток, где живёт их подруга.  

– Я знаю, – говорит врачиха, – где она прячет свои секреты.

Она и в самом деле обнаруживает ключи там, где предполагала, – в шкатулке с нехитрой бижутерией. Ключ входит в скважину, дужка легко утопает в замке и щёлкает. Ключ свободно поворачивается и извлекается. Цикл закрытия-открытия завершается без проблем. Он выдыхает с таким облегчением, будто не дышал сотню лет. Он боится, что потом механизм  опять закапризничает, и решает упаковать своё хозяйство сейчас же.

– Помочь? – участливо спрашивает она, наблюдая, как он ковыряется с этими блестящими металлическими штучками.

Он мнительно отказывается, боясь, что в её руках замок испортится скорее, чем у него.   Хотя в других обстоятельствах он был бы рад, доверившись ей, испытать удовольствие ещё и от перехода собственности.

Она приезжает на другой день, как и обещала. Осматривает его, и всё продолжается как раньше.

Наконец, он уезжает домой. С собой он увозит фаллокрипт, выпросив его у подруги. Тосковать по ней он начинает ещё в самолёте. Они часто перезваниваются и договариваются увидеться, как только это окажется возможным. Однако вскоре она перестаёт отвечать на звонки. Он звонит в санаторий, надеясь добраться до неё через её подругу врачиху. Там ему сообщают, что женщина врач, которую он ищет, утонула в море. Правда, никто не видел, как это случилось. На дальнем пляже нашли только кое-какие её вещи. Тело так и не обнаружили.

Он чувствует беспокойство и настойчиво пытается отыскать свою возлюбленную. Узнав, что она взяла в санатории расчёт и куда-то переехала, клянёт себя за то, что не интересовался её делами с недвижимостью. Никто так и не смог указать ему её новый адрес.

Иногда, когда в доме никого нет, он забавляется с фаллокриптом. Пригласить в свои игры жену или кого-либо другого не решается. Подозревает, что в следующем рождении будет женщиной. Он часто вспоминает тот свой курортный роман. Не забывает о несчастной врачихе утопленнице. Помнит и угрозы возлюбленной. Однако старается убедить себя в том, что они были шуткой.