Антиквариат бля

- Зырь, - вторично запотевая очками, вторично заведя заокеанского гостя за Царь - пушку, вторично расстегивая козырную ширинку, вторично вынимал обрезанный под корешок член культурный министр Мидинский, - чо у меня есть.

Тарантино тоскливо думал, что такое ведь уже было, причем буквально вчера, точно так же заманил режиссера коварный славянин и почти что скиф с сарматом за Царь - пушку, так же похвалялся ампутированными яйцами, потом, вспоминал Тарантино, несколько предвосхищая развитие событий, вдарится он башкой о чугун орудия и продемонстрирует отсутствие мозга в расколотом надвое черепе. Мидинский страшно гикнул и, разбежавшись, со всей дури вдарился о Царь - пушку.

- Пука грянет, - затянули унисонными голосами стройно марширующие по святой площади оловянные солдатики, унисонно и укоризненно покачивая деревянными головами в такт чоткому военному маршу наспех билизованных на Дамбасс композиторов, - быдло стонет, быдло дрочит на парад. О, май гяж, окей уллрайтов, весь народ кромешно рад.

Народ, заслышав кощунственные напевы, торопливо, поддергивая сползающие с толстых жоп американские джинсы, топоча китайскими кроссовками, кутаясь в турецкие пиджачки и албанские джемперы, стремительно седлал японские  " Ниссаны ", французские  " Рено " и даже иранские х... й их знает как называют внедорожники с неизбежными вкраплениями снова китайских тоже кроссоверов, убывал от такого зрелища, алча и взыскуя непрезентабельного хлеба, абсолютно бесплатно раздававшегося Августом Цезарем Калигулой с лопаты.

- А вот говна на лопате ! - подзуживала брата тоненькая Юлия Друзилла, скача и беснуясь на трибуне Мавзолея. - Жри, не хочу, налетай и кушай !

По Пошкину ежели, то, оно конешно, народ молчит. Но только Пошкин описывал русский народ, теперь время другое, с сотню лет назад красные не просто победили русских, но убили их, уничтожили описанный Пошкиным народец подчистую, но свято место пусто не осталось, народился новейший и моднейший этнос планеты - советский народ. Или совки, для краткости. Они были по национальному происхождению разными, от армяшек и до якут, объединяла их не территория проживания, не язык, не культура, что уже смешно за неимением таковского, а холопский хребет чрезвычайной гибкости, врожденное скудоумие и лицемерие, а также, до кучи, так сказать, огромная куча невежественного и безграмотного говна, помещенная в то место, где у двуногих обычно расположен головной мозг.

- Видишь, - жарко дышал в лицо Тарантино Мидинский, красуясь расколотым черепом, - вместо мозга, гражданин товарищ господин и мусью тоже Тарантина, говно.

В серо - алой внутренности черепной коробки культурного министра действительно находилось говно. Тарантино знал, что это тайное знание не прибавит ему печали или мудрости, уже эмпирически осознав проклятость места, где даже традиционные пословицы и поговорки утратили актуальность, и знание даровало их носителям загранпаспорт, сваливали они от такого сомнительного счастьица приобщения к высотам духа куда подальше, неизменно увозя с собой сам дух этой местности, потому - то, видимо, и засирали своим присутствием чужие дали, демонстрируя местным нечеловеческую сущность приехавших, засирая и загаживая еще вчера аккуратные и чистенькие местности с иным климатом, рядясь в майки с двоеглавыми ореликами и надевая шапки с кокардами, но даже маскируясь шмотьем под аборигенов не могли и не умели прикрыть отсутствие головного мозга.

- Это в комиксах пятидесятых, - размышлял вслух Тарантино, убегая в аэропорт  " Домодедово, что воевали ", где ждал его авиалайнер для уноса в Стамбул, - нужны были лучи смерти, дабы просвечивать головы потенциальных и опасных, сейчас все уже понимают, что Ламброзо был прав.

Деликатно отворачиваясь, чтобы ненароком не наткнуться взором на одухотворенные мыслительной деятельностью лица местных, Тарантино взбежал на трап и уселся у окна. Рядом с ним оказалась какая - то странная парочка, нисколько не похожая на ублюдка Богрова с лысой шлюхой или на супружескую чету Навальных, отнюдь, сидели слева и справа от говенного режиссера, почему - то не сиганувшего под автобус после  " Бешеных псов ", штоп, понимаешь, остаться автором единственного реально шедевра, не замазывая себя и зрителей последующим говном чепухи и хренотени, седастый Лесли Нильсен и говорящая со смешным акцентом дочь сбежавшего из Союза профессора с носом таким, что понимает всякий, кто увидит, что, в - натуре, прав был не только Ламброзо, но и Альфред Розенберг. Не помню, кто его играл, то ли Гриша Брускин, то ли еще кому, заинтересовавшийся сам может отыскать в титрах шутошной, как вся эта страна с народцем, комедии  " Неистребимый шпион ".

И сказать - то больше нечего. Разве, что ли, сплюнуть и переместиться в Австралию, не видеть, не слышать, не знать, забыть, как страшный сон, все и навсегда из произведенного тута и даже еще и не замысленного. В конце концов, есть минимальный выбор забить лошадиный хер на всю Русь с ее кроваво - блевотной истуар пур лямур и по - любому шикарным будущим из технологий развития и охрененными культурой, медициной, наукой, образованием.