For a breath I tarry - 22

- Упрекаешь? И жалом язвительно покалываешь?

- Не знаю, – призналась Мила. – Со стороны выглядит нелепо: какие еще иные пространства! Мы с тобой в нем живем, это ведь реально!

- Конечно! Не сон же.

- Да, любовь моя точно реальна. А твоя?

- И моя, Мила. Мы расстанемся, через время встретишь другого, выйдешь замуж, какие-то чувства у тебя к нему будут. А я останусь у тебя в памяти приятным воспоминанием молодости, первой настоящей любовью. Вот это остывание и успокоение с годами ты у себя не считаешь свидетельством ненастоящести любви, правда же?! Чувства были, но очевидная невозможность продолжения отношений потребовала поставить все на разумную основу. Успокоилась и снова зажила без страданий, со временем встретила другого мужчину.

- Ну да.

- Сколько положено "по норме" тратить времени на успокоение при настоящей, но бесперспективной любви? Если два года успокаиваешься и приходишь в норму – любовь настоящая, если всего года хватило забыть – полулюбовь, если полгода на успокоение – совсем легкое увлечение, да?!

- Хитро повернул. Поняла тебя. То, что я восстановлюсь за два года, ты проделываешь за два дня, это хочешь сказать?

- Ну, не за два дня... недели две. Согласись, если ты и я в итоге душевных переживаний приходим в успокоение, но ты тратишь на это два года, а я – две недели, разве это говорит о мелкости и неискренности моего чувства?

- Может говорить! У большинства людей.

- Но может быть и следствием умения управляться с собой и эмоциями. То, что у тебя медленно и бессознательно произойдет с твоей любовью за два года, я выполняю за дни. Люблю, но осознанно перевожу в воспоминания. Как бы искусственное состаривание чувств. Через две недели они у меня такие же сладко-грустно-воспоминательные, как у тебя через пару лет.

- Снова убедил. Охмурил и убедил, – с небольшой иронией ответила Мила. – У меня другого выхода нет. Иначе придется признать, что моя любовь невзаимная. Очень этого не хочется. Взаимная настоящая любовь – самое лучшее.

Я ее погладил по волосам, плечику, спинке, немного дотянулся до приятно прохладной попки. Ответил ласково и по возможности убедительно:

- Мила, ну почему не быть разной скорости психических процессов. У тебя они неуправляемые и бессознательные, всякое душевное восстановление тянется годами. А я действую осознанно и знаю, что мне требуется. Сейчас я с тобой, люблю тебя так же сильно и нежно, как ты. Всего себя отдаю, можешь видеть сама!

- Да. Этим убеждаешь меня, что правда. Да не парься, – она потянулась и поцеловала нежно в губы, – я все хорошо понимаю. Такой ты. Когда были гости, поняла, как ты умно устроил. Шанс проколоться всегда есть: коллега-стерва или дура-ортодокша, выслеживающая чужие проступки. Требуется быть осторожным везде: люди попадаются на лжи такими нелепыми обстоятельствами! А тебе все пофиг. С женой честный и открытый, со мной честный и открытый, с коллегами тоже. Не заморачиваешься на этом. Я так не смогла бы. Ну да ладно. Лучше скажи: послиять меня собираешься сегодня? Могу первая начать.

- Да. Болтали, он опал, естественно. Ты надо мной встань, Мила, чтобы я звёздочкой полюбовался. Сейчас повыше лягу.

Повыше на подушку забрался, не глядя на Милу и думая о постороннем, пока Мила устраивалась. Когда она взяла нежными пальчиками вялый струй, переключился на нее. Пушистая и пышная звёздочка, уже распахнутая благодаря принятой позиции, возникла передо мной. Покрытые волосками большие губки широко и вольно разошлись, малые свободно висели врознь, и показывая, и сохраняя между собой тайну девичьего входика. Взялся пальцами за упругие малые губки и развел их, открывая розовое нежное глубокое предвходие, согласное принять мою головку... гладкие, алые и чуть выпуклые стеночки и разные складочки в глубине... заманчивый клиторок и капюшончик – готовая для слияния звёздочка моей Милы. Готовая и принять струй, и наслаждаться. Только вставить и слиять ее! Раздался удивленный возглас Милы:

- Ух ты! Как это делаешь?

- Это делаешь ты, Мила. Смотрю на твою звёздочку, трогаю – струй встает. Обычное дело.

- По сантиметру за раз! Так быстро!?

- Когда силы есть и ты очень желанна.

- Я его, хоть и вялого, поставила и обнажила до корня. Он был бархатный и как плюшевый, мягкий. На глазах начал расти, твердеть – и уже струй, который готов меня слиять! – поразилась Мила. – Упругий, напористый, как бы звенящий. На глазах! Очень интересно. Твой струй встает, чтобы слиять меня. От моего касания! Еще раз сможешь?

- Не от касания, а от вида твоей желанной и готовой слияться звёздочки. От твоего присутствия. Тогда ложись опять ко мне и чем-нибудь отвлеки. А потом сразу принимайся за дело.

- Удивительно, как моя звезда поднимает твой струй! Не знала. Ты что-то делаешь с ним?

- Нет, Мила. Всё рефлексы и мысли. Трогаю твой пушистый лобок, вижу тебя, хочется выслиять девушку с такой симпатичной и сладкой звиздёночкой, которую она показывает мне; хочу тебя всю, хочу Милу мою, струй сразу встает.

- Понравилось его поднимать собой... Приятно. Мне казалось, это постепенно у мужчин происходит. Значит, сильно хочешь меня! Что будем делать завтра? Давай снова на море поедем туда же? Днем, тепло, не нужно будет сразу одеваться, можно позагорать.

- Мне с тобой везде хорошо, Мила. Мне тоже нравится море: у воды посидеть, глядя на волны, подышать вольным бризом, на тебя, купающуюся, смотреть... Поехали.

- А еще где можно на море побыть?

- Много километров ветка идет вдоль моря. Берег песчаный, низкий и дикий. Неживописно. У озера – лучшее место. С обрыва море обозримо. Правильно, что завтра это планируешь. В субботу, прогноз говорит, будет сплошная непогода.

- Давай тогда зависнем так на весь день.

- Тем более, мы же не с утра туда отправимся. Мила, начинай, я готов.

Я прислушался к своим ощущениям. Вот Мила нежно ручкой обнажила вялый струй. А передо мой находилась звёздочка: желанная, симпатичная, приоткрытая и приглашающая послиять ее. Звёздочка Милы, дающей наслаждение и блаженство. Скоро выслияю это девушку с красивой и готовой звёздочкой. Всажу вот между этими губками в самую глубину пещерки. Почувствовал, как в струй заливается сила: весьма приятное ощущение быстрого вставания струя. Мила не сдержалась:

- Ух, здорово! Почему раньше такого у тебя не видела. Он всегда был готовый.

- Возбуждала сильно, струй вставал задолго до начала ласк. От присутствия, от объятий. А сейчас в нем силы есть, но немного. Не стоит от общих мыслей о слиянии, этого мало, а от вида твоей звёздочки, которую ты мне соблазнительно предлагаешь, сразу встает.

- Значит, завтра уже это не получится?

- Скорее всего, нет. Он будет стоять от одного твоего присутствия еще до начала всего.

- Тогда можно еще раз, а? Последний, – попросила Мила.

- Можно и не последний. Мне это приятно тоже. Отвлекай разговорами, потом бери его и показывай мне звёздочку. Вставание струя – приятный процесс.

Несколько раз проделали это. Подъем струя приятен. Девичьи нежные пальчики берут его, мягко оттягивают кожу до корня, он хоть совсем вялый, но чувство обнаженности возникает. И в обнаженном состоянии заполняется силой. Собственное увеличение производит ощущение, будто струй куда-то в мягкое попадает. В очередной раз струй встал, и я предложил начать слияться. Мила приняла вторую позицию, струй легко вошел в звёздочку. Мила поделилась:

- Хорошо, когда он во мне. Загораюсь немного.

Слиялись без спешки. Не ради сладострастия, а просто для выражения нежности. Ласки струем звёздочки. Медленно всаживал, останавливался в самом вонзенном положении, вынимал. Мила доставляла радость и приятность всей собой. Гладил спинку, перебирал волосы, брал цепко за бедра. Хватал звёздочку, лобок. Иногда замирал с глубоко всаженным струем, и приникал к Миле всем телом. Чуть прохладная попка упиралась мне в живот, грудью ложился на ее спинку, охватывал рукой и прижимал к себе, вдыхая через ее пахучие волосы. Другой рукой в это время лапал и мял звёздочку. На ощупь она была приподнятее – в ней же струй.

Мила тоже наслаждалась нашей тихой нежностью через слияние. Немножко двигала и вертела звёздочкой, чтобы каждое всаживание отличалось от предыдущего. То приподнимала звёздочку, и струй входил в нее снизу вверх, то опускала – тогда сверху вниз. Чуть поворачивала звёздочку в сторону, струй тыкался и сильнее терся в боковую сторону пещерки. Иногда она сама с силой насаживалась на струй. Иногда вынимал струй, чтобы немного потилибонькать звёздочку, затем вставлял снова. Когда в очередной раз вынул струй, она легла, объяснив:

- Так слияться можно без конца, останавливаться не хочется. Мягко, нежно; в звезде и во всем теле бесконечное хорошо. Но устали колени, дышать тяжеловато в этой позе. Отдохну немного.

- Ложись, послияемся в другой позе. Давай вот сюда...

- Погоди, у меня же сюрприз тебе! – Мила засунула руку под подушку, вытащила тюбик и протянула мне. – Правда здорово!?

Чужой язык, да еще при слабом освещении. Но я догадался. Уточнил:

- Гель для слияния?

- Да. С усиливающим эффектом. Хорошо!? Правда?

Я обнял ее за бедра, поцеловал лобок, потом лег на нее и улыбнулся. Мила объяснила:

- Я подумала: чтобы у тебя получалось легко.

Снова нежно прижался к лобку губами, поцеловал его и начало звёздочки, где все губки сходятся. Ответил, улыбаясь:

- Мила, тронут твоей заботой. Мы дома пользуемся похожим. Только использую гель с замедляющим эффектом. Кончить мне, за редким исключением, не проблема. А вот послияться дольше, наслаждаясь твоей звёздочкой, гораздо приятнее, – Мила расстроилась, видно было. Я утешил ее: – Не, этот тоже пригодится. Не сегодня, так в другой раз. И не в последнее наше слияние, я и так буду заведен тобой.

- А когда же?

- Ну-у-у, дома тебе пригодится, оставь.

- Все у тебя не так, как у мужчин! – в сердцах воскликнула Мила.

- Это говорит та, которая слияется впервые только со мной. Двигайся сюда, на край, продолжим в новой позиции. Тоже будет классно.

Мила подвинулась на край, подняла коленки и развела их в стороны, а я встал на пол, уперся руками в кровать и послиял в такой наклоненном положении. Тут можно не рассоединяясь менять свою позицию. Или лечь на Милу, или нависать над нею, упираясь прямыми руками в кровать. Во втором случае слияемая звёздочка доступа для любования. Особенно привлекателен вид звёздочки, когда головка уже приоткрывает входик, заполнив предвходие. Малые губки окружают струй, а на венчике сверху лежит клиторок, накрытый капюшончиком! Еще Мила по моей просьбе подтянула коленки к груди, и сжатая звёздочка упруго выступила из теснины сведенных бедер, а малые губки собрались в плотный алый бутон; в него вонзается струй, вскрывая его. В такой позиции уже между губками в предвходии струй обжимается, как в пещерке. Наконец, при разведенных ее бедрах я уперся коленями в бок кровати и мог освободить руки. Подвинул, как нужно Милу, взялся за края малых губок, пошире их развел, распахнув звёздочку, и смотрел, запоминая. Мила попросила:

- Не молчи, милый. Что в ней видишь прекрасного для тебя, расскажи мне? Называешь всегда звёздочкой почему? Маленькая или ласково?

- Ласково хочется ее звать, Мила. Она радует глаз и приятно наполняет ладонь. Все в твоей звиздёночке волшебно. Как и вся ты, дарующая блаженство. Глубокое, влажное, розовое предвходие с приоткрытым входиком восхищает меня: Мила ждет мой струй! Какая же она у тебя славная! Манящая. Совсем небольшой капюшончик соединяет малые губки, бережно храня клиторок. Вот ложу головку в предвходие и наблюдаю, как струй неспешно заходит в твою звёздочку, как он скрывается в твоей нежной пещерке, а тугой входик сдвигает кожу к корню. Запоминаю это, Мила. Буду потом представлять, от чего именно мне сладко, когда послияю в другой позиции. Вот упругая и гладкая моя головка, покоящаяся в твоей нежной алости; вот головка, наполовину вошедшая и нежно обжатая входиком. Всаживаю струй, топорщащийся венчик прогибает и увлекает за собой часть предвходия, так что клиторок с капюшончиком прикладываются к струю. Во время слияния клиторок и струй касаются! А тугой входик, пропускающий в пещерку обнаженный струй, собирает складками кожу перед собой, как я тебе показывал. И впускает в звёздочку полностью обнаженный струй: не только головка, но и ствол струя до корня покрыт очень чувствительной нежной кожей.

- Да, с такой нежной прозрачной кожицей, к ней только моей пещеркой прикасаться! Удивительно: струй тверже пальца и толще, а такой нежный, когда внутри! Свой! Он входит в мою звезду – самый приятный момент. Твой струй раздвигает, наполняет меня, по телу расходится какой-то сладкий звон. Ничего не могу сказать, просто радостная сладость: ты слияешь меня!

- Иногда называю звездой, чтобы подчеркнуть силу даваемого ею наслаждения. Или желания. Мила, на твою звёздочку можно смотреть без устали, не скучно никогда. Как и на всю тебя!

Мы не пороли горячку, сладострастие не стояло целью у нас сегодня. Слияние была способом выражения нежности и передачи легкого наслаждения. Поменяли позицию, перешли ко второй снова. Вставил струй и насладился ее звёздочкой, притягивая за попку. Потом стоял и гладил ее спинку, лопатки, дотягивался до шейки и плеч, взял груди в ладони и слегка мял. Чувствовал, как от этих приятных действий пещерка сладко сжималась. Наклонился и поцеловал спинку и плечи, куда достал. И замер так, прижавшись, только струем пошевеливал. Устав, легли в нашей привычной позиции: я навзничь, Мила у меня под боком, обнимая рукой через грудь. Оба были и удовлетворенные, и взведенные немного, потому что сладострастия не получили. Лежали счастливо и молчали. Она спросила внезапно:

- А о смысле ты когда-нибудь скажешь мне? – напомнив тот первый вопрос, так мной и не отвеченный.

- Это очень трудная задача: найти смысл. И долгая.

- Ну ты же с нею разобрался.

- Тебе обязательно нужен ответ?!

- А почему нет?! Я ведь задала вопрос, реально меня волнующий. Там ты не смог ответить. И в письмах тоже уходил от ответа. Вообще, можешь что-то сказать по существу? Вот тут, лично. Ты же все время говорил, что такое нужно обсуждать лично, глядя в глаза, доверяя. И в глаза глядим, и слияемся... пора бы и о смысле рассказать! Или ты мне заливал и врал, ничего не имеешь сказать?

- Мила, здорово, что так требовательно! Могу и хочу сказать. Ты не подавала интереса, я не грузил тебя. Глупо наставлять кого-то, когда тот не имеет интереса. Вот тебе ответ первый: жизнь есть ложь – и она является вечной.

- Кто вечная?

- Вот именно! Причем, там тире.

- Брось свой софистикэйтид! Хватит! Ну правда, – попросила Мила кротко, – мне очень важно знать хоть один серьезный ответ. Задала тебе его не для заигрывания; произнесла то, что было во мне сильнее всего.

- Мила, у кого спрашивала еще? – сообразил я, что узнать это стоило бы еще в ту первую прогулку около универа.

- Я не могу его задать никому. Проклятая толерантность! Даже спросить у человека, верит ли он и во что, нельзя! Разнесется по универу, что я нетерпима, выясняю личные убеждения. Ну при чем тут нетерпима!? Я ведь просто хочу знать, кто меня окружает: мусульманин или еврей. Хотя бы для того, чтобы его не задеть случайно. Разве что русским можно задать. Вокруг меня все молодые, они о таком не задумываются, я наводящие вопросы ставила. Ты первый, старший и умный, кому задала его. Ответь хотя бы ты! – она посерьезнела.

- Конечно, Мила. Серьезный у тебя интерес к этому. Выскажу свое понимание, тебя может не удовлетворить.

- Знаю. Ты скажи, сама разберусь.

- То, что человек не есть одно белковое тело, для меня несомненно. Когда пичкали материалистической теорией бесконечного прогресса, тошно было: все в человеке материально, а развитие человека бесконечно. Чушь. Там весь прогресс и развитие сводится к проеданию. Что делают люди на далеких планетах в романах о будущем? Добывают литий, уран и прочую металлургию. Если автор из капстраны, то человечество ведет бизнес: обменивает аборигенам бусы на редкоземельщину. Везде и всюду материалистический человек выступает как потриблятель. Проесть, источить Вселенную – вот весь его и прогресс, и предел мечтаний. Разве такое существо можно назвать разумным?! Так что я идеалист: Разум первее материи, он ее создал. Скорее всего, и человека тоже.

- По образу?

- Не обязательно он его слепил, достаточно создать условия для возникновения разума. Читала "Глас Божий"?   Там столько идей высказано.

- Нет. Что это? Священник написал?

Я рассмеялся от неискушенности Милы при ее искреннем интересе.

- Это фантастика. Но наворочено здорово. Идей там высказано куча. В общем, считаю, что человек – творение высшего разума. Полагаю, ты это тоже неявно принимаешь, иначе б не искала смысл жизни. В материалистической картине смысл жизни всегда прост, линеен. Для тупого смысл в потриблятстве, для умного – жить и создавать светлое будущее. Хотя самого живущего в этом будущем не может быть никаким боком, и непонятно, зачем так стараться. Тем более, что и светлое будущее населено такими же потриблятствующими жителями, которые создают условия для еще большего потриблятства следующим поколениям. Глупый лепет. Чушь полная. Мир трансцендентен, метафизичен. Далеко не все в нем доступно глазу и пониманию человеческому. Даже в наших недолгих отношениях столько невероятных совпадений, что случаем это быть не может. Человек создан; тогда у него смысл существования появляется реальный. Разум первее материи, человек создан разумом, логично допустить, что телесная оболочка – это не всё наше бытие, – я сделал паузу, подыскивая слова, Мила молчала и внимательно ждала. – Есть целая группа романов о будущем, где человечество предстает как дитя. У Кларка такой роман. В другом, автора забыл, человека создали звезды, которые являются первыми разумными существами во Вселенной. Вот и я считаю, что наша форма существования промежуточная. И ранняя. Как младенческая. Во-первых, это объясняет потриблятство. Младенец, взгляни он на себя взрослым разумом, поразился бы свой никчемности. Он только есть, спит, какает и ломает игрушки, а взрослые ему это все обеспечивают, да еще и потакают этому потриблятству: а вот тебе еще забава, бери! Так и человек: младенец перед Разумом и Вселенной. Земля и наше тут существование – это ясли. Или младшая группа детского сада. В садике все создано, чтобы ребенок не скучал, играл, развлекался, осваивал соответствующие возрасту навыки. Так что задача человека: жить, наслаждаться жизнью, обучаться и развиваться. Причем, все нужно. Отвергающие наслаждение и сосредоточившиеся только на развитии холодного ума, как ты привела пример в первый день, подобны глупцам, закрывающим бумажкой свой глаз или привязывающие одну руку к телу. Все грани нужны, не только познавательная, но и чувственная. Коль она в нас есть, она нужна. Откуда знать, какова наша экзистенция будет дальше.

- Спорно это все...

- Я тебе говорил, что это будет мое личное представление, – поторопился я оправдаться. – И аналогии привожу чисто для объяснения, чтобы понятно стало. Главное, человек не сам по себе и не заканчивается на нем ничего.

- ... но ответил ты прямо и внятно. Первый законченный ответ. А живешь согласно этому?

- А разве нет? Наслаждаюсь жизнью, всеми ее простыми и ежедневными радостями. Каждый миг прекрасен и полон приятных ощущений. Я их осознаЮ, проживаю, чувствую, наслаждаюсь, стараюсь понять. Не отвергаю ради разума красоту, гармонию и вообще наслаждения. Как и ради последнего – разум. В любом детском саду есть правила поведения и действий.

- Прямо гармония! – с сарказмом воскликнула Мила. – Откуда тогда жадность, зло, зависть?

- Несмотря на то, что в детском саду полно игрушек и мест, там постоянно возникают конфликты и обиды: кто-то сел на его стул, кто-то взял его – но точно такую же, как у других, – игрушку. Взрослому, со стороны смотрящему, это полная чушь: места достаточно, игрушек полно. Зло от глупости и ограниченности. Все, что мы здесь имеем, остается здесь. В нашем последнем костюме карманов нет! Возможно, только сознание, разум, навыки и опыт мы забираем из этого мира. Поэтому трястись над вещами, кичиться достигнутым и приобретенным глупо. Все это оставляется здесь с переходом на другую ступень. Из детского садика ты выносишь с собой только навыки и воспоминания, но не игрушки, которые стали тебе не нужны.

- Да, хорошо сказал: человек, в твоей последнем костюме карманов не будет! Меня это тоже озадачивает: зачем копить, собирать все, если итог один.

- Ты права, конечно, моя концепция спорная. Но если она ошибочна, и верен материализм, то я ничего не теряю. Не откладываю наслаждения на загробную жизнь, радуюсь всем приятным моментам, люблю жизнь и мир. Уклоняюсь от мудаков и дураков, чтобы не злиться и не портить этим свою жизнь. Злость прежде всего отравляет жизнь злящемуся, поскольку лишает его множества ежедневных радостей и светлого настроя. Но вряд ли верен материализм. В человеческой жизни много метафизики: будто случайных совпадений, предчувствий, удачи. Это такая форма воздействия на человека Метафизики. Впрочем, говорил уже: основные моральные законы – это правила безопасного пользования миром.

- А почему не прямо?

- Ну вот ты задумала что-то, тут же тебе глас с неба: не делай этого! И по рукам! Так сто раз на день. Что будешь чувствовать? Полную несвободу, как микроб под лупой. У тебя не будет своей воли и выбора.

- Ну да.

- Мила, за всю историю никто и никогда не мог окончательно решить, что первооснова: разум, мысль или материя. Никто и никогда не мог окончательно установить, есть ли по ту сторону наших ощущений что-то реальное. Существует ли что-то вне наших чувств, ничем проверить нельзя. Вся реальность – это произвольное допущение: будем считать, что все так, как мы видим. Наши чувства есть абсолютная граница, за которую мы не способны выйти.

- Правда? А материалисты? Они же говорят, что мир объективно существует независимо от воли человека.

- Раньше богословы и мудрецы обосновывали реальность Богом. Говорили: Он благ и мудр, не стал бы вводить нас в иллюзию и обман, значит, все нами ощущаемое реально.

- Это не объяснение!

- А материализм!? Силлогирует: по-видимому, принимая во внимание постоянство, однородность и закономерность в наших ощущениях, по ту сторону наших органов чувств существует объективный, не зависящий от наших чувств мир, воздействие которого вызывает в нас разные ощущения.

- Так себе объяснение.

- Вот-вот! Века и тысячелетия размышлений родили эту жалкую уловку. А если наши органы чувств так устроены, что на разнообразие воздействий реагируют однородно и постоянно?

- Как это?

- Вернее, не органы чувств, а наш разум из полного хаоса выбирает только то, что имеет закономерность. Как фильтр выделяет гармонические составляющие. Убери его, и окажется, что это белый шум – хаос. Упорядоченность ощущений может быть следствием определенного настроя разума, обрабатывающего поступающие ощущения, а не в упорядоченности воздействий по ту сторону. Видишь, как шатко. По мне, так объяснение через Бога обоснованнее: ну в самом деле, зачем высшему существу еще и обманывать этот прах земной, когда он его может одном движением ока просто исчезнуть. Ты кого-либо из философов читала?

- Нет. Пробовала Канта. Скучный, непонятный. Категории... кто сейчас этим думает!

- Я был в Калининграде. Российский город, а у стены главного собора похоронен Кант! Кант в России – чудеса! Меня там, Мила, позабавило вот что. Вдоль стены храма могилы разных городских знаменитостей, меценатов. Над каждым длинный, на страницу медный текст о делах и заслугах... призирал сирот, заботился о вдовах, раздавал милостыню нищим.

- Что, вот так написано: презирал?

- Призирал!

- Это что-то другое значит?

- Если дословно – присматривал, а в широком значении – заботился!

- Откуда это знаешь?

- Мила, ну а откуда ты знаешь, что брать – это брать, нести – это нести, лес – это лес. Русский язык мне родной!

- Мне тоже. Но такого слова не знала.

- А такие знаешь: над-зирать, в-зирать? В этом ряду и это: при-зирать.

"Фильмов разных хороших, со смыслом не смотрела. Книг всяких классиков и жанров не читала. Уж про мыслителей упоминать не стоит. Даже язык свой родной знает неполно. Воистину дитя своего шмартфонного века! – подумал я. – И все же она пытается понять себя и окружающий мир. При всей куцести современного общекультурного образования. Молодец!"

- Понятно.

- А над могилой Канта написано просто "Иммануил Кант". Очень показательно, правда?

- Если начать перечислять все его дела, много выйдет. Вот и оставили только имя, – прозаически подошла Мила.

- А еще он настолько известен, что ничего сообщать о нем не требуется. Каждый знает.

- Каждый делает, на что способен. Не было у мецената способностей обобщать наблюдаемое в законы. Он организовывал помощь сиротам. Разве не имеет право остаться в памяти? – встала на защиту меценатов Мила.

- Имеет. Точнее, кому пожелали управители выделить место, их дело. Но для мецената пришлось написать список его достижений, чтобы не возникало недоумения: чего он тут лежит?! А для Канта достаточно указать имя. Разве это не говорит о суетности и бренности всех материальных успехов! И даже богач остался известен в веках не суммой накопленного богатства, но делами добрыми вошел в историю. Тоже показательно.

- Намекаешь, что успехи личные ничего не значат?

- Просто отмечаю. Строго говоря, все мудрые человеческие рассуждения покоятся на простом житейском понимании: что вижу, то и существует. Сложные и запутанные силлогизмы, безупречная логика при развитии тезиса, но вся эта мощь логической машины ума покоится на житейском фундаменте простого здравого смысла. Стоит ли тогда заморачиваться сложными конструкциями смыслов? Я тебе высказал свой: простой и непритязательный, но он ни в чем не уступает мудреным, имеет такие же основания, как они. А ты можешь искать свой.

- Так сразу мне он странным кажется. Позже подумаю пристальнее.

- Думай, придумывай свой. Что такое наша реальность, Мила, мы не можем знать. Может, чья-то сложная игра на эдаком суперкомпьютере. Тогда поиски смысла вообще не имеют смысла. Какой может быть смысл существования у манипулируемой фигурки на экране! Так что я делаю, как все, неизбежное предположение: мир устроен так, что у нас есть смысл существования. Это просто вера. Без нее искать смысл бессмысленно!

- Если ты веришь, что смысл есть, уже легче. Это правильно. Уверенность, что проблема решаема, уже часть решения. Существенная.

- А как можно искать смысл, зная, что смысла нет!? – приняв во внимание ее неосведомленность в философской тематике, я решил познакомить с другими своими выводами о жизни. – Все подвергает сомнению разум, даже наличие самой реальности, но одна вещь практически незыблема: никто из мыслителей не подвергал сомнению свое существование. Даже солипсисты! Они говорят: весь мир – это мой сон или придумка моего разума; следовательно, сам солипсист существует. Последи за собой сама: ты можешь быть неуверенна в своих выводах; в невероятных событиях можешь засомневаться, не снится ли тебе это. Подумать, что сошла с ума или чудится. Но и в этой критической ситуации ты не подвергаешь сомнению факт своего существования: снится-то тебе! Сошла с ума ты! Какие бы тебя кошки ни грызли, ты уверена, что ты есть, что ты именно та, которая действует и думает в этот момент. Ведь если тебя нет, то кого же грызут кошки?! кому чудится!? кто сошел с ума?!?! Разум в своем существовании абсолютно уверен. Разве нет? В чем другом ты засомневаешься, но не том, что тебя нет. Даже если подумаешь, что тобой кто-то управляет или внушает, – значит, ты точно существуешь. Иначе кем управляют?

Мила задумчиво молчала. Я продолжил высказывать свои мысли:

- Как раз в силу своего ясного рационализма я уверен в наличии в мире трансцендентного. Ребенок мир воспринимает буквально: что вижу, то есть. Чего не вижу – ловкости фокусника, причинной связи – того нет. Разум ну просто вылитый ребенок! Если что-то непроверяемо, логически противоречиво, не соответствует априорным установкам разума, того не существует. На деле человек и его разум ограничены, а мир бесконечен. Следовательно, область его понимания бесконечно мала; вокруг разума бездонное море непонятного. Причем, непонятного и непостижимого в принципе. Там все может быть, в том числе и нелогичное, и невозможное. Неразумно считать, что разум все может понять. Это означает, что трансцендентное не только сохранится всегда, оно еще и больше, чем познанное. Игнорировать его глупо.

- Ты много нагрузил меня. Тут бы подумать не один день. Сейчас ничего тебе ответить не могу.

- И не надо, Мила. Не жду восторженных отзывов или критики. Лучше скажи, какие у тебя понятия смысла жизни. Если задала вопрос, значит, думала над этим, появились свои мысли, ты хочешь сравнить, что у других.

- Значит, по твоему мнению, нужно жить, как говорят, полной жизнью; не рвать жилы, не добиваясь целей в ущерб всем прочим сторонам; уделять немалое внимание удовольствиям, вообще наслаждаться всяким мигом, потому что жизнь наша для блаженства.

- Верно сказала: человек создан для счастья и блаженства. А оно недостижимо, если нарушать основные правила пользования этим миром: не грести все под себя, не лезть по головам, видеть в другом равного. Но счастье у каждого свое. Читаешь биографию известного конструктора или ученого: его интересовала только работа, он день и ночь думал, как создать первый реактор или ракету, а все прочее ему было побоку, даже собственное здоровье. Он был счастлив, что его работы является важной, новым шагом в истории, что у него – сложно и трудно – идет дело, успех приближается. В итоге он создаст то, чего еще никто никогда не делал...

- Считаешь его нелепым?

- Наоборот, хочу сказать: ведь он был счастлив – это главное. Его наслаждение было в работе над новым. Он мог этому отдаваться целиком. Но я или ты такой идеей не захвачены, да и способностей нет для подобного. Я простой. Поэтому и жизнь простая, радости простые. Так что если тебе хочется посвятить себя какому-то реальному делу, успех в нем тебе важнее прочего, и ты предполагаешь, что в самом деле способна многое сделать, – в этом будет твоя радость и удовольствие, а следовательно, смысл. А вот если ты стремишься делами заниматься, чтобы иметь признание и положение, жить небедно и так далее, то всю жизнь будешь чувствовать себя несчастной. В какой бы части общества ты ни находилась, будут те, кто выше тебя, знатнее, признаннее, и ты будешь по этому поводу переживать, отмахиваться от насущных радостей жизни и карабкаться выше, чтобы упрочнить свое положение. Вот это нелепо. Этими каникулами показал тебе, что счастье и блаженство всегда находятся рядом, нужно только знать путь к ним... открыть в себе дверь для них. Но ты ушла от моего вопроса: что думала о смысле ты лично?

- Настырный! Правду скажу, пришла к выводу, что смысла нет. Ни в чем! Чего бы я ни добилась, правильно сказал, будет куча людей, у которых этого больше. Конечно, можно смотреть вниз и радоваться, скольких я лучше. Но ведь есть и противоположное направление, где я в самом низу среди тех! Бесконечная гонка. Вся жизнь такая. Как я начала подозревать, подобное думают другие, но не желают додумывать окончательно, бросают и говорят, что ерунда эти поиски смысла. Делают мысли о смысле такими же ненужными, как мысли о смерти. Делают всё, чтобы не осознать пессимистичный результат. Уходят от ответа даже самим себе. Ты первый, кто смело все продумал и нашел стОящий ответ. Согласованный, внятный.